— Вы похоже, много о ней думаете, — улыбнулась она.

Маркус тут же почувствовал капли пота, появившиеся под воротником рубашки и ужасно пожалел, что он не в футболке и джинсах.

— Она особенная женщина. Я с удовольствием встречался с ней пару раз, но хотел бы узнать ее намного лучше.

Анна улыбнулась.

— Ты умный парень. Это хорошо. Рене не может терпеть тех, кто не так умен, как она. Я полагаю, что ты в курсе, что я больна?

Маркус мрачно кивнул.

— Я работаю учителем, вернее была учителем. Моя профессия позволила мне уйти. Они готовы принять меня назад на работу, как только я буду чувствовать себя хорошо, но сейчас, в данный момент, я безработная. Я получаю пенсию по инвалидности, но ее не хватает для нас троих. Тогда Рене решила устроиться на работу, на полный рабочий день, где бы была приличная медицинская страховка, чем та, которую я имею, в качестве безработной. Она все время заботилась обо мне и делала все, чтобы Дэвид вернулся в нормальное состояние, посещая его после трудового дня, работая на вашего брата шестьдесят часов в неделю.

Маркус покачал головой.

— Мне очень жаль, что такое случилось у вас в семье.

— Спасибо. Моя точка зрения — моя двадцати двухлетняя дочь заслуживает чего-то очень хорошего в своей жизни. Я надеюсь, что вы являетесь именно этим хорошем.

Маркус сглотнул, молча рассматривая женщину в возрасте. Наконец, он кивнул. Он принял вызов, который она ему бросила. Он не испытывал страха перед выбором.

— Я хотел бы быть для нее чем-то большим. Если только она мне позволит.

Анна снова улыбнулась, хотя ее глаза выглядели усталыми.

— Не сдавайтесь. Я знаю, что ей тяжело сейчас. На нее столько навалилось, это на самом деле тяжело нести такой груз на плечах, но я вам обещаю если вы будете упорно трудиться в этом направлении, она поверит и станет для вас чем-то особенным.

Маркус не сомневался, что Рене представляет настоящую ценность, даже ее самый маленький вздох. И он поклялся в этот момент, что он также будет достоин ее.


Цветы были прекрасными, она расставляла их по дому, а сама убегала на работу. Мама начала поддразнивать ее по поводу цветов, Дэвид был уже дома, он просто качал головой каждый раз, когда раздавался звонок в дверь и появлялся очередной десяток цветов. Всего было пять букетов за последние три дня, и восемь — за две недели. Она поставила букет с ромашками и жестом пригласила Элис присесть на табурет.

— Почему он посылает их каждый день? — спросила ее подруга, ухмыляясь и глядя на вазы, заполненные букетами, которые украшали кухню.

— Не каждый день…, но большинство дней, — она вздохнула. Когда он не посылал ей очередной букет, она чувствовала разочарование, которое терзало ей душу. Она уверяла себя, что не должна испытывать разочарования, по крайней мере, по отношению к нему. Она начала привыкать к проявлению внимания Маркуса. А ей не следовало этого делать. Рене не могла позволить себе лишиться работы, и у нее не было времени, чтобы как-то успокоить свое сердце. Просто не было времени.

Элис взглянула на нее, приподняв одну бровь.

— Все дни… почти. Похоже, у него это не плохо получается.

Рене отрицательно покачала головой, стараясь себя убедить, что ей все же необходимо напомнить своей подруге, чтобы она оставалась на ее стороне.

— Нет. Он славится этим. О нем ходит легенда, что он оставил шлейф из журналисток. Он любит охотиться на женщин. Преследование — это, конечно, хорошая история, но преследование непреступной женщины — совсем другая история. Он скоро устанет и двинется дальше, я уверена.

Элис фыркнула в ответ.

— Ну, конечно.

— Что?

— Ты серьезно!? Таким образом, ты себя успокаиваешь? Я не тупая, и наслышана о репутации Маркуса Эмброуза. Черт, целая колонка в Capital City Chatter была посвящена ему, как только он устроился на WNN. Но я слышала также и другое — несколько недель назад кое-что случилось в баре, и это близко не было связано с охотой.

Сердце Рене забилось быстрее, и ей пришлось дышать медленнее, чтобы не показать своего волнения.

— Не знаю, о чем ты говоришь, — усмехнулась она.

— Если ты этого до сих не признаешь, я прихожу к вывожу, что ты ужасно упряма. Этот великолепный образчик мужчины настолько сильно проявляет к тебе свои чувства, что только слепой способен их не увидеть. Хочешь ты того или нет, но ты поймала на крючок Маркуса Эмброуза, и, если бы я была на твоем месте, я бы наслаждалась каждой минутой, пока есть такая возможность.

Рене насторожилась на фразе «пока есть такая возможность». Поскольку именно в этом и крылась сама проблема. Даже если бы Рене думала, что Маркус относится к ней серьезно, она не могла себе представить, что в ее мире он может к ней испытывать серьезные чувства. Он был для нее таким далеким, он находился где-то за пределами ее досягаемости, она даже захихикала, думая об этом. Рабочий день Маркуса Эмброуза намного отличался от рабочего дня Рене, настолько отличался, как настоящий Санта Клаус.

Она покачала головой из стороны в сторону, прогоняя мысли — надежды и свои фантазии.

— Мужчины такие, как Маркус, не остепеняются. Я имею в виду, посмотри на его брата. Он может получить любую светскую львицу, которую захочет. Пару раз он встречается с ней, затем покупает ей бриллиантовое колье и переходит к следующей. Он может себе это позволить. И тоже самое может себе позволить и Маркус. Нет ни одной причины, из-за которой бы он захотел бы вдруг «подсесть на крючок» и продолжать осаду недоучки, имеющую у себя за спиной больную мать и брата, чуть ли не преступника.

Элис закатила глаза и поднялась.

— Хорошо, мадам-страдалица. Можешь успокаивать себя этим. Я обещаю, что мы пройдемся с Дэвидом по магазинам, чтобы приобрести ему новые шмотки перед тем, как он вернется в январе в школу.

— У меня нет денег, чтобы покупать ему новую одежду, — ответила Рене, крепко поджав губы. — И он знает об этом.

— Да, знает, но это своего рода мой подарок ему, в связи с возвращением домой, поэтому он не будет напрягать тебя.

Элис направилась в сторону спальни, окликая Дэвида, и Рене улыбнулась, взяв свою сумочку, при этом подумав, возможно, было не столь уж важно, что большинство друзей ее покинули. Элис стоила их пятерых.


9.

 Дереку необходимо было присутствовать на благотворительном приеме, поэтому он уехал из офиса в четыре часа дня. Рене нравились такие дни, когда он уезжал рано. Большинство его сотрудников работали по контракту. Политические аналитики, исследователи, социологи. Они работали консультантами из дома, изредка приезжая в главный офис для совещания, Дерек предпочитал держать их на расстоянии.

Поэтому, в пятницу к вечеру, Дерек покинул офис, и Рене осталась одна, ей нравилось это время. Ей нравилось находится в офисе одной, совсем не потому, что Дерек был плохим начальником и чрезмерно нагружал ее работой. Нет, ей нравилось находится одной в офисе, потому что это было единственное время за весь день, когда никому ничего не было от нее нужно. Весь день она выполняла чьи-то желания и указания — разных людей, матери, Дэвида и Дерека. Иногда она просто падала вечерами в кровать, так уставая, что у нее ломило все тело. Она радовалась любому шансу побыть наедине с самой собой — своими мыслями, мечтами и даже со своей усталостью.

И Рене до сих пор мечтала. Хотя запрятала свои мечты очень глубоко, но в такие редкие моменты, когда она оставалась одна, вытаскивала их на свет божий и рассматривала со всех сторон, во всей их мистической, сверкающей красоте.

Первая мечта была закончить институт. Получить степень в области маркетинга по связям с общественностью, она изучала эту дисциплину до того, как пришла работать к Дереку. Затем она хотела пойти работать в некоммерческую организацию, может даже на общественных началах. Она хотела пойти в организацию, которая работала с самыми бедными детьми. Рене даже договорилась о стажировке в одной из таких организаций, согласилась работать там на добровольных началах, но у ее матери диагностировали рак, поэтому ее мечта не осуществилась.

Она закончила ежемесячный отчет расходов и нажала «Отправить» на почту Дереку. Вздохнув, она крутанулась на стуле, столкнулась с ящиками картотеки и схватила кипу бумаг, чтобы рассортировать.

— Ты их ставишь по алфавиту или у тебя имеется секретный код?

Сердце Рене оказалось в горле, бумаги веером упали на пол, она подскочила на своем стуле, прямиком попав в крепкие объятия Маркуса.

— Эй. Прости, я не хотел тебя напугать, — он с беспокойством смотрел на нее.

Она прижала руку к сердцу, готовому выпрыгнуть из груди.

— О, Боже. Да, хорошо, но тебе, на самом деле, стоит начать пользоваться лифтом. Каждый раз, когда ты так делаешь, я теряю день или два своей жизни.

Он продолжал ее удерживать в своих руках, теплая улыбка согрела его идеальные черты лица.

— Если от этого твоя жизнь продлиться, я готов каждый раз пользоваться лифтом.

Она успела восстановить свое дыхание, но тепло его рук проникало через ее тонкую шелковую блузку. Она попыталась отстраниться, но ее стул преграждал ей отход, упираясь сзади в ее колени, угрожая опять лишить ее равновесия.

— Ты пришел повидаться с Дереком? — шепотом спросила она, не в состоянии отвести от него глаз.

— Нет. Дерек на благотворительном вечере, я знал, что он туда собирается, поэтому решил прийти. Я пришел к тебе.

Она, наконец, вырвалась от его магнетического притяжения и отступила, отодвигая ногами стул.

— Тебе не следовало.

— Почему?

— Тебе нельзя встречаться со мной, даже когда здесь нет Дерек. Если он узнает…

— Он не узнает, а если он узнает, то все равно не может с этим справиться.

Она отвернулась и сделала вид, будто рассматривает комнатные растения, мысленно молясь про себя, чтобы зазвонил телефон или открылись двери лифта на этаже, с соответствующем звонком, все, что угодно, лишь бы не затрагивать с ним эту тему, она не была уверена, что сможет выиграть и ему противостоять.

— Ты должен остановиться, — прошептала она. — Не посылать мне цветы и не приходить ко мне, — затем она спиной ощутила его горячее и большое тело, настолько реальное, вставшее у нее за спиной.

— Что ты конкретно имеешь ввиду? Ты, на самом деле, хочешь, чтобы я оставил тебя в покое? Я так и сделаю. Я не игрок и не сталкер. Я не могу навязывать себя женщине, которая во мне не заинтересована.

Она неожиданно обернулась, оказавшись очень близко, ей пришлось поднять глаза, чтобы встретиться с его взглядом.

— Я не думала, что ты сталкер. Но ты любишь охотиться. Скажи мне, что я ошибаюсь.

Он вздохнул и провел рукой по волосам, и на его лице отразилось сожаление.

— Да, я всегда любил азарт охоты. Мне всегда нравилось чувствовать завершение, выигрыш, когда я ловил… это касалось и сюжета и... женщин, — он помолчал, прислонив одну руку к ее щеке. Она боролась с желанием отодвинуться, изо всех сил пытаясь контролировать свое дыхание от его прикосновения, но горячее желание затопило ее существо, рванув к самому центру.

— Но ты. Не участвуешь в гонке. Ты не завоевание и не трофей, не разыгрываемый приз. Ты..., — он сглотнул, словно нервничая. Маркус Эмброуз, жизнерадостный любимец прессы, нервничал. Один уголок ее рта приподнялся, несмотря на все усилия, пытаясь остановить свою улыбку.

— Ты не такая, — медленно сказал он. — Ты именно та, которая мне нужна. Не знаю, почему, я не могу понять, как это произошло. Единственное, что знаю не могу удержаться в стороне от тебя и меня больше никто не интересует. — Он прошелся пальцем по ее подбородку, а его голос стал более низким, сиплым. — Я мечтаю о тебе. Переживаю за тебя. Я не могу вытащить тебя из своей головы. Ты все время здесь, — он положил руку на сердце, — и у меня не хватает сил изгнать тебя отсюда.

Рене застыла, в голове крутилась уйма вопросом, но эмоции вышли из-под контроля. Как такое случилось? Как такой мужчина, как Маркус, мог бесконечно думать о ней? Как мужчина, из-за отношений с которым она бесконечно переживала и в тоже время тянулась к нему всем сердце, стоял сейчас прямо перед ней, говоря такие слова?

— Что мы будем делать? — на выдохе спросила она.

— Не знаю, но я не могу быть от тебя на расстоянии. Пожалуйста, не отталкивай меня, — он провел рукой по пряди ее волос, пока смотрел ей в глаза.