Гэлен Фоули - Принцесса и воин

Гейбриел на мгновение задержался, чтобы поболтать с ними. Он всегда был особенно близок со своим отцом и с одобрением относился к его роману с бывшей дуэньей Лили, очаровательной, полненькой, жизнелюбивой миссис Клируэлл.

По правде говоря, оживленная находчивая вдовушка гораздо больше подходила его отцу, чем его мать, насколько это помнил Гейбриел. Но они оба знали, что он при исполнении служебных обязанностей, и не стали его задерживать.

Снова проходя мимо комнаты, занятой Дельфийским оракулом, он заметил свою кузину Джасинду, леди Рэкфорд, с большим вниманием слушавшую вместе с женой Алека Бекки чушь, которую несла предсказательница судьбы.

Он усмехнулся, заметив, как серьезно они, разинув рты, относятся к этому вздору, потом окинул взглядом остальных гостей, которых собралось здесь около пятидесяти, и вдруг заметил, как одна парочка, воспользовавшись полутьмой, целуется в уголке.

Боже милосердный! — подумал он, узнав в парочке Дерека и Лили. — Уж эти мне молодожены!

Бекки заметила его в дверях и помахала рукой, а Джасинда тем временем рассказывала Дельфийскому оракулу о том, что у ее мужа имеется на предплечье татуировка, очень похожая на огромную змею. Гейбриел усмехнулся, подумав, что было бы любопытно посмотреть, как отнесется к таким откровениям жены отнюдь не болтливый Рэкфорд, но такова уж была Джасинда. С ней не соскучишься. Неудивительно, что она так сдружилась с Джорджианой.

Шествуя далее по коридору, Гейбриел улыбнулся «синему чулочку» лорда Стратмора, его молодой жене Лиззи, но, проходя мимо, не решился прервать ее, потому что она была поглощена горячим спором.

— Не понимаю, как можно утверждать, что лорд Элгин имел какое-то право вывозить мраморы Парфенона в Лондон. Потому что они ведь принадлежат греческому народу…

— Но, леди Стратмор, статуи были бы разрушены! — пытался возражать ей какой-то напыщенный член парламента. — Лорд Элгин спас их от разрушения во время войны, разве это не понятно?

— Я уверена, что принцесса согласится с моей точкой зрения, — твердо заявила она, а проходивший мимо Гейбриел подумал, что интересно было бы узнать, где сейчас находится София.

Сначала она стояла вместе с теми, кто принимал гостей, потом какое-то время сидела в бальном зале вместе с хозяином, дородным принцем-регентом. После этого она, очаровывая всех, прошлась среди своих гостей, причем четверым из ее телохранителей, которых Гейбриел подозревал в меньшей степени, было приказано следить за каждым ее движением.

Английские солдаты, позаимствованные из гарнизона, были расставлены по периметру бального зала, но греческие телохранители оставались рядом с ней. После долгих раздумий со стороны Гейбриела эта честь выпала Янису, Маркосу, Нико и Косте. Остальные были рассредоточены по всему замку.

Как можно незаметнее, держась на почтительном расстоянии, четверо избранных телохранителей образовывали вокруг нее как бы квадрат безопасности, выстраиваясь впереди и позади нее с обеих сторон. Когда она присаживалась, они занимали посты на флангах — по двое позади нее с каждой стороны.

Естественно, всех греческих телохранителей можно было без труда распознать в толпе. Сегодня вместо обычных черных одеяний они с гордостью принарядились в традиционные национальные костюмы.

София же не стала надевать традиционный женский национальный костюм и предпочла нечто другое. Стремясь во что бы то ни стало вдохновить своих гостей на щедрые пожертвования, эта эксцентричная особа предпочла в одежде видоизмененный вариант древнегреческой моды. Все буквально остолбенели, взглянув на Софию, которая появилась в наряде из белой шелковой кисеи, словно ожившая мраморная Афродита.

На ее головке красовался лавровый венок. Предплечье обхватывал золотой браслет. На ногах — сандалии.

Ей, наверное, было очень холодно.

Гейбриел поверить не мог, что она решилась так одеться, но она произвела сенсацию своей смелостью: наверное, именно так и должна поступать прекрасная юная принцесса.

Ему только категорически не нравились чрезмерно разгоряченные взгляды гостей мужского пола, которые она привлекала. В то же время он издевался над собой за ревность и никому не нужную покровительственность. Она ему не принадлежала. И никогда не будет принадлежать, как бы ни протестовало против этого его сердце.

Может быть, удастся хотя бы потанцевать с ней, подумал он, вспомнив ее попытку пригласить его на вальс, когда он показывал ей маршрут выхода из дворца через винный погреб.

Да, решил Гейбриел, он пригласит ее на танец.

Вернувшись в бальный зал, он собрался с духом, чтобы снова увидеть ее, потому что каждый раз, когда он смотрел на нее, у него перехватывало дыхание.

Христиан Фредерик, кронпринц Дании, уселся рядом с Софией и вскоре начал с пристрастием расспрашивать ее, желая получить всестороннюю информацию о ней, начиная с ее воспитания и образования и кончая взглядами на дом и семью. Это было похоже на какой-то допрос, но София знала, что ей не следует раздражаться.

К тому же принц был, несомненно, привлекателен.

Она была уверена, что если народу Кавроса требуется, чтобы она когда-нибудь заключила удачный брачный союз, то идеальный кандидат в мужья сидел сейчас рядом с ней.

К сожалению, София продолжала украдкой поглядывать на толпу, не мелькнет ли где красный парадный мундир.

Возможно, сейчас Гейбриел был нужен ей не как телохранитель, а как мужчина, который уже завладел ее сердцем независимо от того, хотели они оба этого или нет. Она не знала, что делать. Она не могла позволить себе не кокетничать с датским принцем, но ей не нравилось, что это напоминало о том, что, вероятнее всего, ей придется выйти замуж за такого, как он, а не за Гейбриела. А она хотела только «своего» полковника. И что, черт возьми, прикажете теперь делать?

Элегантным движением унизанной драгоценными кольцами руки принц подозвал официанта.

Но когда, взяв с подноса бокал шампанского, он предложил его Софии, она отказалась, с сожалением покачав головой.

— Извините, ваше высочество, — тихо промолвила она, — но мой начальник службы безопасности приказал мне не принимать бокалы ни от кого, кроме вон того человека, — указала она на одного из английских солдат из гарнизона, заместителя капитана. Он нес ответственность за бутылки вина из ее личных запасов и за каждый бокал, который коснется ее губ.

Если бы кому-нибудь удалось сегодня отравить ее, именно этого верного солдата повесили бы за нарушение воинской присяги.

— Ах, все та же старая угроза отравления, — проговорил с утомленной улыбкой будущий король. — Поверьте, дорогая моя, уж я-то знаю, что вы должны чувствовать. Жить, подчиняясь таким ограничениям, к сожалению, удел королей. Я сам попробую вино ради вас.

— Не надо! — предостерегла она.

Но кронпринц не послушался. Он отхлебнул вина и, довольный тем, что произвел на нее впечатление своей смелостью, возвратил ей бокал.

София взяла бокал только тогда, когда убедилась, что принц не рухнул замертво на пол.

Его высочество посмотрел на нее с задумчивой улыбкой, но она всего лишь взяла бокал в руку.

Она не сделала ни глотка. Это было бы нелояльно по отношению к ее телохранителю. В конце концов, сказала она себе, если полковник Найт рискует жизнью, защищая ее, то самое меньшее, что она могла бы сделать, — это подчиняться его протоколу.

Принц с лукавым любопытством разглядывал ее древнегреческий костюм.

— Может быть, потанцуем, моя прекрасная богиня?

Она с удивлением взглянула на него, потому что постоянно высматривала в толпе своего Гейбриела.

Но перед ней стоял кронпринц Христиан Фредерик и предлагал ей руку.

Она подумала о Кавросе, о своем народе и о стоическом отказе Гейбриела в ее просьбе станцевать с ней вальс — такая малость, но он и этого не захотел сделать. Так зачем ей мучиться из-за человека, который твердо решил держаться от нее на почтительном расстоянии?

Она заставила себя одарить принца лучезарной улыбкой, хотя чувствовала себя при этом отвратительно.

— Почту за честь, ваше высочество, — сказала она и, положив ладонь в его протянутую руку, встала с места.

Входя в переполненный людьми бальный зал, Гейбриел сразу же заметил, что изменился стиль музыки и греческие музыканты от ритмичных народных мелодий перешли к исполнению плавной танцевальной музыки.

Вот и хорошо, подумал он, с решительным видом оглядываясь вокруг в поисках Софии. Однако первым человеком, которого он увидел, была его сестра Джорджиана.

— Дорогой! — воскликнула она, остановившись прямо у входа со своим мужем лордом Гриффитом, его другом детства, и их двоюродным братом Робертом, герцогом Хоксклифом, главой клана Найтов.

Гейбриел приветствовал своих родственников улыбкой. Его сестра, беременность которой уже была заметна, с нежностью обняла его.

Ее старший братец не вполне одобрял ее поездку в замок по каменистой дороге, но если ее муж не видел причин для беспокойства, то он едва ли мог возражать. К тому же детские годы, проведенные вместе с ней, научили Гейбриела, что невозможно запретить Джорджиане делать то, что она вознамерилась.

Зная, что она является страстным борцом за права женщин, Гейбриел понимал, что сестра не упустит шанса встретиться с женщиной — будущей правительницей целой страны, пусть даже совсем маленькой и бедной.

— Принцесса великолепна! — сообщила ему Джорджиана. — Я просто влюбилась в нее! Нас только что представили друг другу.

— Она очень красива, — уважительным тоном заметил Роберт. — И насколько я слышал, умна.

— А кроме того, отлично владеет ножом, — добавил Гейбриел.

— Кто бы мог подумать? — пробормотал Роберт.

— Не понимаю, как ей удалось остаться такой сильной, пройдя через все испытания без поддержки семьи! — воскликнула Джорджиана. — Как трагично, что стольких ее родственников убили! Береги ее, Гейбриел, хорошо?

Он обнял сестру за талию.

— Я не допущу, чтобы с ней что-нибудь случилось.

— Я уверена в этом. Себя тоже береги. Мы будем скучать по тебе. Ты лучший брат во всем мире.

— Эй! А как же я? — раздался звонкий голос.

Гейбриел рассмеялся, увидев подходившего к ним младшего брата.

— И все это только потому, что я всегда поддразнивал тебя, а он был слишком благороден, чтобы опускаться до моего уровня? — насмешливо произнес Дерек, целуя сестру. Потом он кивнул остальным. — Привет всем.

— Где Лили?

— Застряла по дороге, дегустируя греческие деликатесы вместе с миссис Клируэлл и отцом.

— Надеюсь, мне удастся сегодня еще раз поговорить с ее высочеством, — сказала Джорджиана. — У меня есть кое-какие соображения насчет того, как помочь беднейшим слоям населения Кавроса, поскольку именно это сейчас многие обсуждают.

— Моя жена активно участвовала в благотворительной деятельности, когда мы были в Калькутте, — с гордостью сообщил Грифф Роберту.

Гейбриел окинул взглядом комнату.

— Кстати, куда это она исчезла?

— Ее высочество? Она танцует.

— Вот как? — Гейбриел повернулся и внимательно осмотрел кружащихся в вальсе гостей. В толпе на мгновение мелькнула София в объятиях высокого русоголового мужчины в парадном мундире. Блестящие медали и красная орденская лента, по диагонали пересекавшая грудь этого надменного типа, давали основания предполагать, что это какая-то знатная особа.

При виде их он испытал какую-то странную боль, от которой чуть не задохнулся.

— Кто это… танцует с ней? — напряженно спросил он.

— Это, — сообщил ему Роберт, понизив голос, — Христиан Фредерик, кронпринц Дании.

— Принц? — словно эхо, повторил Гейбриел, восприняв это словно удар.

— Да. И насколько я понимаю, он сейчас подыскивает новую жену.

— Так он вдовец? — спросила Джорджиана, просто чтобы поддержать разговор. А Гейбриел почувствовал нарастающее удушье.

— Кажется, он вполне доволен жизнью, — проворчал Гейбриел, снова окинув взглядом танцующих, чтобы еще разок взглянуть на красивую пару.

— По правде говоря, там была какая-то скандальная история, — сказал им Роберт. — Принц был до этого женат на одной молодой леди, кажется, своей кузине, но расторг брак, узнав, что у нее была любовная связь с учителем музыки.

— Силы небесные! — прошептала Джорджиана.

— Принц спровадил свою бывшую жену в самую холодную часть Ютландии и навсегда запретил ей встречаться с их ребенком.

— Это ужасно, — пробормотала Джорджиана, а у Гейбриела при словах герцога мороз пробежал по коже. — Но если принцессе Софии он нравится, то ей придется очень строго придерживаться брачных обетов.