Королевское сватовство

Помнится, — четками из разноцветных камней

Звезды Стожар надо моей головою мерцали.

 Имруулькайс, пер. А. Ревича

Глава I

Стоял самый глухой час осенней, холодной ночи.

В гостинице местечка, находящегося в шести часах езды от маленького города Этревиль, все постояльцы спали беспробудным сном, кто тревожным, кто безмятежным.

Тревожным был сон у хозяина гостиницы, и во сне его не отпускали убытки, долги, займы, сделки и счета. Безмятежней всей округи спал рыжий пират, чья жизнь еще утром висела на волоске от гибели.

Не спала только Жанна. Она лежала в объятиях Жерара, который обнимал Жанну и во сне, как будто боялся отпустить. Он был твердый, словно из канатов сплетенный: мышцы, жилы, кости. Жанна слышала его дыхание — то ровное, то прерывистое.

Жанна легонько гладила его щеку, когда дыхание сбивалось, — и тогда Жерар успокаивался. Снова начинал дышать ровно.

Жанна вспоминала Шатолу, оставшийся позади, вспоминала Ренн, ждущий где-то впереди.

Даже без нравоучений рыжего пирата, видевшего сейчас неизвестно какой по счету сон за стеной, она прекрасно знала, что потерял Жерар, когда покинул сеньора ради нее. И еще потеряет, дай срок. Лучше кого-либо в этом мире Жанна знала, что молодой оруженосец спасает свою погибель.

Жанна высвободилась из объятий юноши, накинула белую рубашку тонкого полотна. Села на ложе рядом с оруженосцем, чуть склонив голову, начала разбирать свои золотые пряди, спутавшиеся во время страстных объятий.

Длинные блестящие локоны золотыми волнами текли между тонкими пальцами. Лунный свет, пробивающийся в окошко с частыми переплетами, с маленькими стеклышками, заставлял их мерцать, словно речные струи на перекатах.

Жанна неторопливо заплетала волосы в косу, смотрела на спящего Жерара.

Она улыбнулась: еще чуть-чуть и они доберутся до Ренна. Инквизиционный розыск над ней не висит, она чиста и невинна, как Дева Мария. И уж конечно не знает ни о каких сожженных колдуньях. Безумный виконт, покалеченный на поединке рыжим пиратом, остался в своих французских владениях. Несколько дней — и она снова придворная дама герцогини Бретонской, графиня де Монпезá, вдова герцога де Барруа, божественная Жанна, чья красота, спорящая с рассветом, восхищает и Ренн, и Рим. И столько блестящих возможностей впереди… Скоро у нее появится платье, в сто раз роскошнее того, золотого, утопленного в водах сладкого Кипра. И такие, как Жерар, смогут лишь провожать взглядами ее, надменную, недоступную красавицу Жанну во главе блистательной свиты. Скоро нахлынет придворная жизнь с ее водоворотом событий, дел и развлечений. Закружит, заставит окунуться с головой в жизнь двора. Как будто бы ничего и не было…

Жанна тихо и мечтательно улыбалась. Потом губы ее плотно сжались.

Она выйдет за него замуж. Завтра же. В первой же церкви. В какие бы затраты это не обошлось.

Пока они не доехали до Ренна, пока он просто Жерар, а она просто Жанна.

Она, графиня де Монпезá, вдова герцога де Барруа, придворная дама Анны Бретонской. За беглого оруженосца.

Эту новость узнают все: и родители Жерара, и матушка, и Ренн, и Рим. Одну запись о бракосочетании нужно обязательно направить на хранение их фамильному нотариусу в Бордо. А может быть, и не только ему. Обязательно нужно проследить, чтобы этот брак невозможно было оспорить.

Потому что пока она жива, никто не сможет встать между ней и Жераром. Никто не посмеет нанести обиду ее законному супругу.

Герцог Барруа берег ее до последнего своего вздоха — она тоже так может.

* * *

…Утром был развилок, на котором пути Жанны и Жаккетты неожиданно разошлись.

И тихая церковь, крохотный приход которой заставлял кюре думать о плодах земных ничуть не меньше, чем о делах духовных.

В тот день он по обыкновению работал в саду, когда к храму подъехали золотоволосая красавица и пятеро мужчин, лишь один из которых мог считаться европейцем. Сначала кюре очень испугался, а потом — удивился. Но скоро дело уладилось к общему согласию.

Под сводами бедной деревенской церкви Жанна обвенчалась с Жераром, чтобы быть с ним и в горе, и в радости, и в бедности, и в богатстве, и в славе, и в забвении, чтобы отныне никто, кроме Бога, не мог встать между ними и ничто, кроме смерти, не в силах было бы их разлучить.

В час венчания Жанна узнала, что ничего сообщать родителям Жерара не нужно: несколько лет уже, как они покинули этот мир. И хоть это был грех — бесконечно обрадовалась. Виконт де Шатолу не сможет отомстить его родителям, их не затравят обученными охотиться на людей собаками, дом их не запылает, поля не вытопчут молчаливые всадники. Все беды для них окончились.

Кюре нашел свидетелей в близлежащем поселении, нашел и нотариуса, как хотела Жанна.

Нотариус робко спросил у красивой знатной дамы, к чему такая спешка, на что Жанна любезно ему объяснила:

— Конечно же, мы не хотели спешить, но волею судьбы сегодня утром я лишилась своей камеристки, а искуснее ее мастерицы в укладывании волос я не знаю. Этот день — последний, когда я причесана ее руками, поэтому именно такой я хочу пойти под венец, ибо найти столь искусную особу мне больше не удастся.

Если бы эти проникновенные слова слышала Жаккетта, она бы точно прослезилась.

Но Жаккетта была уже далеко.

* * *

Жаккетта смотрела на мир вокруг — и он был другим, не таким, как раньше. На дворе стояла хмурая осень — а Жаккетте казалось, что залитое солнцем лето.

Рыжий пират вез ее в Нант. Они засыпали вместе — и просыпались вместе.

— А что за дела у тебя в Нанте? — спросила Жаккетта в первый же день, когда они остановились на ночлег в гостинице и остались одни.

— Судостроительные дела, — улыбнулся пират. — Надо срочно размещать заказ на новые карраки, ибо все склоняется к тому, что свободная Бретань доживает последние денечки и надо успевать, пока Франция не наложила здесь лапу на все и вся.

— А зачем тебе еще корабли? — полюбопытствовала Жаккетта, водя пальцем по его подбородку.

— Пригодятся, я думаю, — уверенно сообщил пират и, наклонив голову, легонько прикусил ее палец.

Было щекотно и смешно.

Жаккетта подумала, что с тех пор, как они сбежали из Волчьего замка, рыжий значительно меньше балагурит. И ей это нравится.

— Так ты совсем теперь не вернешься в Африку, Жан? — спросила она в коротком промежутке между поцелуями.

— Еще чего! Конечно, вернусь! — опроверг ее слова рыжий пират и начал целовать с удвоенной силой.

Глава II

Счастливые свиньи беспрепятственно ходили по господским лесам, поедая желуди, — наступил ноябрь месяц, и это было святое свинское право: отъесться на желудях перед тем, как в декабре их заколют, чтобы накоптить окороков и приготовить праздничной еды к Рождеству.

У Жанны было чувство, что они выбираются из страшной сказки, из заколдованного Волчьего замка в обычный страшный мир, который встречает их радушно, кровью и войной.

Несколько дней они с Жераром, опьяненные друг другом, находились где-то между небом и землей, в мире, недоступном остальным, куда не проникали беды и несчастья.

Но Ренн был все ближе — и очень скоро они узнали то, что было хорошо известно всем: с весны этого года город находится в жесткой осаде. Сам французский король, молодой Карл Восьмой, с большой армией стоит у его стен. И в осажденный город не попасть.

Жанна растерялась — она уже считала каждый день, страстно желая поскорее попасть домой, в Аквитанский отель. А тут — такое…

Карл Французский не простил бретонской герцогине брака по доверенности, заключенного в нарушение мирного договора 1488 года, по которому дочери герцога Франциска Второго Бретонского не имели права выходить замуж без согласия Франции.

— Там голод, — шептались люди. — И защитников у маленькой герцогини почти не осталось.

Оставив Жанну в безопасном месте под охраной Али и Саида, Жерар с двумя остальными — Ахмедом и Махмудом, уехал на разведку.

Жанна смотрела им вслед и горько думала, что жестоко ошибалась, надеясь на то, что за время их с Жаккеттой безумного путешествия положение Бретани станет не таким безнадежным и австрийский император придет на помощь своей заочной жене. А оказалось — не придет. Воюет с венграми. Испанцы заняты Гранадой. А Ренн в кольце. И Нант в руках Франции, и Сен-Мало.

И они с Жераром попали из огня да в полымя.

Жанна ни за что не хотела себе в этом признаваться, но ей отчаянно не хватало Жаккетты. Словно ушла с пиратом — и унесла с собой радость, оставив лишь печаль и постоянную тревогу.

— Она же деревня! — злилась на себя Жанна. — Вот вернусь в Монпезá — и еще пять таких возьму, вот чесноком вонять будет…

А тихий внутренний голос предательски шептал: «Да хоть десять… Они будут другие, и ты это знаешь».

Жерар вернулся с новостями.

— Ренн вот-вот принудят к сдаче. Герцогине Анне придется выйти замуж за французского короля. Люди шепчутся, что Людовик Орлеанский уже ведет переговоры от имени короля.

— Так он же арестован? — слабо удивилась Жанна.

— Уже освобожден. Специально для этой миссии. И даже назначен наместником Нормандии в качестве извинения за все неудобства.

— Человек, который сам был тайно обручен с герцогиней Анной, едет просить ее руки — руки замужней женщины, чье бракосочетание совершил сам епископ реннский, — для своего короля, у которого есть юная невеста, дочь супруга той самой дамы, чьей руки и земель он добивается… — Жанна печально улыбнулась. — Хорошенький компот.

— Из-за войны и осады у вилланов сорвался сев, — немного невпопад сказал Жерар. — Голодно. Анна сдастся.

Он был прав.

Пятнадцатого ноября одна тысяча четыреста девяносто первого года в часовне на границе города состоялась помолвка Анны Бретонской и Карла Французского.

Свидетелями с обеих сторон были четырнадцать тысяч воинов герцогини и сорок тысяч — короля.

Осада Ренна закончилась.

Был хмурый ноябрьский день, когда Жанна и Жерар въехали в Ренн через ворота Порт-Мордлез. Те самые, через которые в город для коронации въезжали бретонские герцоги.

Две массивные круглые башни-стражи по бокам, полукруглая арка-тоннель, в которой гулко процокали копыта, — и конь вынес Жанну в город, который она покинула год назад. В город, потерявший свою свободу.

Узкими улочками, стараясь не привлекать излишнего внимания, они двинулись в сторону Аквитанского отеля. И замерли на одной из площадей. Там горестно рыдали волынки, угрюмо бухали барабаны. А молчаливые горожане на каменном пятачке яростно танцевали кастрават. Левая нога, правая, левая, левая. Прыжок на правую, прыжок на левую, захлест левой на правую. Правая, левая, левая…

Жанна повернула коня и постаралась объехать это место стороной.

Силы покинули ее, словно отчаянный кастрават вытянул последнее. Жерар, увидевший, как она клонится с седла, успел подхватить ее, пересадил к себе. Жанна прижималась к нему, как к единственной опоре в зыбком, неверном мире. Лопнула ветхая завязка дорожного чепчика, и тяжелые волосы, неумело забранные Жанной утром в узел, высвободились, хлынули вниз.

Али, Махмуд, Саид и Ахмед окружили их, Саид поймал повод Жанниной лошади.

Так они и подъехали к Аквитанскому отелю, похожему на маленькую осажденную крепость посреди осажденного города. Со стены их увидели.

Распахнулись ворота — Большой Пьер лично снял запоры. Все обитателя отеля высыпали во двор, чтобы увидеть так долго отсутствовавшую госпожу, которую простоволосой привез на своем седле молодой незнакомый шевалье, окруженный мрачными мусульманами.

— Мы дома, Жерар, — только и хватило сил сказать у Жанны.

Долгое путешествие закончилось.

* * *

В Нанте, неподалеку от порта, на улочке, где располагались особняки солидных судовладельцев, у рыжего пирата, оказывается, был целый дом. Пусть и небольшой.

— Теперь ты здесь хозяйка, правь! — ввел он Жаккетту в новое владение.

За домом в отсутствие рыжего наблюдала пожилая семейная пара, живущая по соседству. Жаккетта не захотела пугать их своими восточными покрывалами и попросила Жана сначала приодеть ее так, как положено быть одетой добропорядочной домовладелице. Рыжий пират долго смеялся, но общими усилиями в лавочках около площади Шанж они выбрали подходящий наряд, а какие-то мелочи даже заказали.