— Ну вот, эту Нарджис они водили по всем домам в Риме, как ученого осла, — продолжила Жаккетта так, словно это не ее водили. — Всем показывали. И допоказывались — там гостил один сумасшедший француз, виконт. Он нас с госпожой Жанной и заприметил. И на обратном пути похитил, в замок свой увез.

— Какой горячий господин! — заметила Фатима, не то одобряя, не то осуждая виконта. — Он был совсем безумный, да?

— Да нет. Только временами, — начала вспоминать Жаккетта. — Днем вроде человек как человек, а вот ближе к ночи начинает чудесить… То воет, то на дудочке играет, то таскает нас с госпожой Жанной по замковой стене — по холоду! Или прикажет нас на подносе по замку носить… А потом ревность в нем взыграет и он душить меня пытается… — Жаккетта потрогала шею. — Ужас какой-то. Пока не стукнешь его — не отвяжется. А стукнешь — вроде присмиреет.

— Прямо одна из сказок Шахерезады, — заметила одобрительно госпожа Фатима. — Как вы спаслись от этого иблиса?

— Нас вытащил рыжий пират, — улыбнулась Жаккетта. — Снова спас. Он примчался, с бородой как у султана, с Али, Махмудом, Ахмедом и Саидом. В замке мы подружились с Жераром, оруженосцем виконта, он помог с побегом и сбежал вместе с нами. А теперь, оказывается, госпожа Жанна вышла за него замуж — я бы нипочем не подумала! Он же не богатый и не знатный — как она любит.

— Мне этот малыш нравится, — пророкотала госпожа Фатима, приоткинув занавесь носилок и в щелочку посмотрев на Жерара, весь вид которого говорил: скорее, скорее!

— Мы укрылись в маленьком городке, — продолжала Жаккетта. — Но виконт и там нас нашел. И предложил турнир. Кто победит — тот нас и забирает. Они бились там, на поле у Этревиля. Виконт не смог нас отбить, рыжий его победил. Но мы думали, что теперь в безопасности. А оказывается, виконт в Ренне вместе с французским королем. И мучает госпожу Жанну. Поэтому мы едем туда на помощь.

— Как интерэсно, — заметила госпожа Фатима задумчиво. — Очень, очень трогательно. А почему ты его не отравила? А? Яда не было? Непорядок.

— Нашла я яд, — отчиталась провинившаяся Жаккетта. — Траву арбалетчиков. Да все решиться не могла.

— Не расстраивайся, моя звездочка, — утешила ее госпожа Фатима. — Значит, Аллаху так было угодно. Всэгда лучше, когда нас, слабых женщин, спасают мужчины. Это хорошо, это правильно.

* * *

В Ренне же дела обстояли следующим образом.

Воодушевленная победой Жанна по пути домой додумалась до самого простого решения, как же избежать встречи с черным черепом, который стараниями Волчьего Солнышка упорно появляется в Аквитанском отеле по ночам.

Это же так просто!

Надо только вступить в схватку, чтобы липкий страх отпустил душу, — и решение приходит само собой.

Пусть череп, мерцая в полутьме узорами на темени, сколько угодно дожидается ее на кровати, а она будет ночевать в другом месте! Помещений в Аквитанском отеле, слава богу, хватает…

Жанна ехала и улыбалась — впервые за эти дни.

* * *

Баронесса де Шатонуар покачивалась в конных носилках и злилась. На всех.

Привечают тут каких-то нехристей, а она, дама благороднейших кровей, чуть ли не на роли приживалки.

Но надо спешить в Ренн — раз Бретань теперь в руках Франции, пора делать большую политику.

* * *

…К Аквитанскому отелю подъехали уже в темноте.

Жаккетте даже не верилось, что она снова здесь, приехала в носилках важная, как знатная дама. Было так странно — и не передать. То друзья — Аньес, Ришар, Большой Пьер — были далеко-далеко, а то вот, прямо тут, осталось только выбраться из носилок.

А она, кто теперь она, Жаккетта? Уезжала она просто камеристкой, способной к укладке волос, а теперь она невеста рыжего пирата, восточная звезда и вообще.

Еще мгновение — и она окончательно вернется в Аквитанский отель…

— Приехали, мои дамасские розы, — пират открыл дверцу носилок, помог спуститься Жаккетте и госпоже Фатиме.

Кони переступали ногами, фыркали: им хотелось поскорее освободиться от ноши. От них пахло потом. От конюшни спешил Ришар — обиходить коней. Увидев Жаккетту, замер на месте. Потом закричал:

— Вернулась! Вернулась! Аньес, она вернулась!

Начались праздничные суета и суматоха. Белая головная повязка Аньес слабо светилась в темноте. Так же мерцало белое покрывало госпожи Фатимы.

Жаккетта только и могла, что улыбаться во весь рот, глядя на старых друзей. И гадать, где же лучше всего представить им друзей новых.

— Какая хорошая должна быть кухня у такого роскошного дворца… — невозмутимо заметила госпожа Фатима. — Там, навэрное, тепло-о-о-о…

— Это точно, — заметил подошедший Большой Пьер. — Кухня у нас знатная. Только кухарка вот пропала…

— Господин покажет мне дорогу? — мягко улыбнулась госпожа Фатима, стреляя в Большого Пьера подведенными глазами поверх расшитой золотом повязки, закрывающей половину лица.

Госпожа Жанна была занята приемом баронессы де Шатонуар. Надо было бы уже привыкнуть к ее путешествиям и неожиданным появлениям, но все равно Жанна вздрогнула, услышав знакомое:

— Здравствуй, девочка моя ненаглядная!

— Какими судьбами? — только и смогла сказать она.

— Для перелетных птиц нет преград! — резко рассмеялась баронесса. — Правда, у меня такое ощущение, что я попала в восточный караван. Твои гости — они такие стра-а-анные…

— Мои гости? — удивилась Жанна, присматриваясь к Фатиме и Масруру. — Да я первый раз их вижу!

— Все понятно, — мурлыкнула удовлетворенно баронесса. — Гости твоей камеристки. Пойдем, моя дорогая, и вели подать с дороги вина и сыра. Да и от жаркого я бы не отказалась…

— У меня пропала кухарка, — мрачно сказала Жанна. — Поэтому жаркого нет. Сейчас пошлю кого-нибудь в трактир за едой, но придется подождать.

— Тогда вино и сыр, — улыбнулась баронесса. — Вино и сыр. И самые свежие новости.

* * *

Жанна с баронессой поднялись в парадные покои, госпожа Фатима с Жаккеттой отправились прямо на кухню.

Аньес в двух словах рассказала, что Филиппа загадочно исчезла, найти ее не удалось и в кухне разруха.

Жаккетте, госпоже Фатиме и Масруру снова пришлось приниматься за дело.

А между тем на улице совсем стемнело. В Аквитанском отеле, замершем за темной стеной, светились лишь кое-какие окна: полуподвальные кухонные, куда мало-помалу стянулись все свободные обитатели Аквитанского отеля, окно малой столовой, где Жанна с баронессой неторопливо беседовали о жизни за бокалом вина.

Темный экипаж медленно ехал по темной улице.

Он миновал Аквитанский отель и остановился у соседнего дома. Экипаж ждали — споро растворились ворота, впуская гостей. Юркая фигурка, угодливо склонившись, открыла дверцу. Из экипажа вышел высокий человек, одетый по итальянской моде. Только в отличие от жизнерадостных средиземноморцев, предпочитающих яркие, сочные цвета, его одежда была темной, вплоть до рубашки черного шелка.

Виконт де Шатолу — а это был он — в руке держал любовно завернутый в обрывок рыбацкой сети черный череп, чьи узоры уже начали мерцать в темноте.

Подручный проводил Волчье Солнышко в пустынный дом, откуда на днях срочно съехали хозяева. Голод, царивший в городе во время осады, сделал их очень сговорчивыми, и они без колебаний приняли предложение людей виконта. Там, в комнате, скудно освещенной подмаргивающей свечой, Волчье Солнышко поставил череп на стол, сам сел в резное кресло и принялся слушать отчет соглядатая.

— Гости из Нанта прибыли, — доложил почтительно подручный, боясь вымолвить хоть одно лишнее слово. — Жерар с ними.

— До этого сопливого щенка я еще доберусь, — мечтательно улыбнулся виконт. — Живьем кожу сниму, прикажу тонко выделать и сделать мне безрукавку. С вышитой гончей на спине. Хорошо, что они тут. Теперь, мой друг, все станет куда интереснее.

Человечек знал, что виконт говорит не с ним, а с черепом.

Поэтому, молча пятясь задом, он покинул комнату.

Виконт с удовольствием потянулся так, что все косточки хрустнули. Положил ноги в мягких замшевых башмаках на стол. Поставил череп на огарок свечи так, чтобы в темноте светились глазницы и челюсть мертвой головы.

— Вот теперь мы повеселимся, — сообщил черепу Волчье Солнышко. — Теперь, когда все в сборе. Пугать трепетную графиню слишком просто. Хорошо хоть она огрызаться начала, все не так скучно. Но вот теперь, когда обе пташки здесь, теперь мы устроим гон на славу. Мы еще поиграем в Синюю Бороду, о да!

Череп светился, всем своим видом подтверждая слова хозяина.

Виконт убрал со стола ноги, сунул за пазуху войлочный колпак, лежавший на столешнице. Снял череп со свечи, погасил ее и стал ждать, когда глаза привыкнут к темноте. Снова увязал череп в обрывок рыбацкой сети.

— Пойдемте, мой друг, — обратился он к слабо мерцающему узорами черепу, — пора нанести дамам визиты.

Выйдя из дома, виконт, пользуясь пристройками, прилепившимися прямо к стене, разделяющей две усадьбы, забрался наверх. Со стены он перемахнул на старую узловатую яблоню, по которой ловко, как большая рысь, добрался до крыши. Нырнул в слуховое оконце и очутился на чердаке, где в свое время скрывался Абдулла.

Здесь до сих пор пряно пахло травами, собранными Жаккеттой несколько лет назад. Неслышно ступая, виконт подошел к лестнице. Несколько шагов — и он оказался внутри Аквитанского отеля.

Поставив череп на подоконник ближайшего окна, виконт вытащил из-за пазухи колпак, расправил его и натянул на голову. Колпак оказался таким же, какими иногда пользуются палачи, но только черным, а не красным. Он полностью закрыл лицо, лишь отверстия для глаз и рта белели на черном сукне.

Высвободив череп из рыбацкой сети, виконт убрал сеть за пазуху, на место колпака. Подхватив череп, он пошел по коридору, ступая бесшумно, как призрак. Виконт был счастлив, как никогда в жизни.

Безлюдным коридором черный призрак шел по направлению к малой столовой. В темноте казалось, что мерцающий зелеными узорами череп плывет на отрубленной бледной руке мертвеца, как в страшных историях Аньес.

Дамы в малой столовой тихо беседовали. Жанна, надо признаться, немного переборщила с вином: и от облегчения, что пират с Жаккеттой вернулись, и от досады, что баронессу черти принесли. Но было так приятно расслабиться, зная, что пройдет совсем немного времени — и она уткнется лбом в твердое горячее плечо Жерара, услышит, как стучит его сердце.

Жанна и баронесса сидели за столом, на котором горело всего лишь три свечи в старинном подсвечнике. Венецианского стекла бокалы отражали свет, сырные ломтики казались кусочками луны. Вяленый итальянский виноград, чудом сохранившийся в кладовой паштет из гусиной печени — вот и все, что кроме сыра Жанна смогла поставить на стол.

Когда дверь со скрипом приоткрылась, Жанна подумала, что наконец-то принесли долгожданное жаркое.

И когда вместо жаркого в щели появилась бледная рука с черным черепом, Жанна не столько испугалась, сколько разгневалась и крикнула возмущенно:

— Опять?!

А вот баронессе де Шатонуар все было в новинку. Поэтому именно она завизжала так, что даже ангелы бы заткнули уши, находись они поблизости.

Жанна запустила в череп серебряным блюдом с остатками сыра. Блюдо ударилось о дверь и отскочило от резной створки со звоном.

— Промахнулась… — с сожалением сказала Жанна.

Баронесса завизжала еще громче.

Первым истошный визг услышал Большой Пьер.

— Опять началось, — неодобрительно сказал он и, подхватив алебарду, поспешил на крики.

За ним — остальные.

В кухне остались только Жаккетта, госпожа Фатима и Масрур. Масрур вращал вертел с каплуном над очагом, Жаккетта резала овощи, а госпожа Фатима считала, что негоже уважаемой женщине носиться сломя голову по чужому дому, и поэтому просто грелась у очага.

Дружный топот ног возвестил виконту, что в этот раз будет погоня.

Череп исчез из малой столовой, оставив дам одних.

Для начала виконт отступил в темный угол, повернулся к стене лицом и прикрыл мерцающий череп собственным телом.

Люди, спешившие в малую столовую на помощь госпоже, его не заметили.

Виконт начал отступать к чердаку.

— А-а-а-а!!! Мертвая рука!!! — перекрыл вой баронессы отчаянный визг зоркоглазой Аньес, углядевшей в конце коридора узорчатый череп и бледную руку.

Виконт, как раз заворачивавший за угол, вздрогнул и перешел с шага на быстрый бег.

— В клещи его берите! — рявкнул Большой Пьер своим копейщикам.