— Правильно, однако мы сможем грамотно обойти эти законы, такой подарок сделают для нас на свадьбу наши друзья из монашеской миссии. Они будут делать вид, будто это их вино, и будут продавать его за нас, потому что для них сделано исключение. Это значит, что мы за один раз сможем продать весь собранный урожай, даже остатки с прошлого года. Заказов очень много. Поступают даже из Данидина.

Лицо Ахоранги просияло улыбкой.

— Это значит, что я смогу купить себе новые платья?

— И не только платья! Мы сможем позволить себе новый экипаж и лошадь для тебя, чтобы ты могла ездить по виноградникам, развеивая тоску. А я буду каждый вечер спускаться к тебе в долину после проделанной работы. Все будет хорошо. Поверь мне!

Ахоранги прильнула к его груди. Том обнял ее.

— Да, все будет хорошо, — вздохнула она, но в душе чувствовала тяжесть, словно там лежал громадный камень.


Нейпир, декабрь 1930 года

Люси и тетушка Ха в тот день гордо показывали Еве «свой» город. Сначала они прогулялись по Марин-Парейд у моря, а в конце побродили по Блафф-Хилл.

На смотровой площадке они наслаждались великолепным видом на город и море. Тетушка Ха прихватила с собой даже корзинку для пикников, и они роскошно перекусили. Кульминацией стала бутылка отборного вина с «Болд Вайнери».

Напиток оказался довольно хмельным, и на обратном пути Ева почувствовала, что слегка опьянела. С тетушкой Ха они расстались на перекрестке и, оживленно беседуя, свернули прямо на Камерон-роуд.

— Кстати, как ты отыскала тетушку Ха? И почему тебя больше не называют Ахоранги? — спросила Ева.

Люси остановилась и удивленно взглянула на девушку.

— Разве я тебе недавно не надиктовала это? Как меня в день моей свадьбы с Хеху выкрали беглые каторжники?

— Да-да, я все это записала. Только ты не рассказывала, как снова встретила тетушку Ха и почему изменила имя. Мне кажется, что имя Люси не совсем тебе подходит.

Люси улыбнулась.

— А ты хитрая! И все-таки я не буду забегать вперед. Еще не пришел черед рассказывать, как и где мы встретились с ней снова. Моя история длинная… Но разве я не рассказывала, что мою сестру тоже похитили?

— Очень бегло, и ты не называла имен. У тебя была только одна сестра? Это была тетушка Ха?

— Да, это была Харакеке, самая непослушная девочка нашего племени.

— Исключая тебя, — рассмеялась Ева. — А почему пришлось изменить имя?

— Не будь такой нетерпеливой. Я непременно расскажу тебе об этом! — Люси игриво пригрозила пальцем. — Кстати, у тебя не должно быть никакой личной заинтересованности в моей истории!

— Я не буду больше спрашивать, — улыбаясь, пообещала Ева и снова рассмеялась. — И клянусь, меня она ни капельки не интересует. Я задала этот вопрос просто из вежливости.

Люси заразилась заливистым смехом Евы.

Они уже почти дошли до дома и увидели у входа автомобиль, на котором Джоанна и ее семья вернулись из Веллингтона. Ева вздохнула. Как спокойно было в этом прекрасном доме, когда они жили здесь одни!

Люси целый день сидела с закрытыми глазами в кресле-качалке и рассказывала о своей жизни, а Ева записывала. Вечером они готовили и ужинали на веранде вместе с Адрианом. Сначала Еве казалось странным, что все жизненные события разворачиваются здесь, на деревянной веранде, но девушка быстро привыкла к этому. Не было ничего лучше, чем смотреть за ужином на цветущий сад, наблюдать, как сила солнечных лучей постепенно слабеет и становится не так жарко. А еще чарующие ароматы, которые окутывали со всех сторон. Ева едва ли могла различить их, не говоря уже о том, что многие растения были ей неизвестны.

Но с этим уютным спокойствием было покончено. Когда они вошли в прихожую, из глубины дома доносились обрывки громких фраз.

— Пойду-ка я в свою комнату. Скажи тете Джоанне, что я не переношу вина, — заговорщически прошептала Ева Люси.

— Ты же не думаешь, что я добровольно присоединюсь к своей семейке? — ответила Люси.

Ева не смогла сдержать улыбки, когда Люси в подтверждение своих слов стала подниматься по лестнице на цыпочках. Ева последовала за ней. Они обнялись перед дверью в комнату Люси. Чем ближе Ева подходила к двери своей комнаты, тем спокойнее ей становилось. Здесь, наверху, царил небесный покой. Поэтому Ева вздрогнула, когда чей-то мужской голос за спиной окликнул ее, спросив, кто она и что здесь делает.

Ева обернулась. Голос принадлежал молодому человеку, который выглядел, как показалось Еве, лет на двадцать пять-тридцать. У него были рыжевато-русые волосы, зеленые глаза и веснушки на лице. Он мило, добродушно и с нескрываемым удивлением рассматривал девушку.

— Меня зовут Ева Шиндлер, я родственница из Германии. Кузина, так… седьмая вода на киселе. Или что-то вроде внучатой племянницы. Вы наверняка слышали обо мне, но не верьте ни единому слову Береники. Она меня терпеть не может.

На губах молодого человека засветилась усмешка.

— Береника очень болтлива, но она совершенно ничего не рассказывала о вас. Ни мой отец, ни моя обворожительная мачеха тоже не обмолвились и словом… — Молодой человек вдруг прикрыл рот рукой. — Прошу прощения, если в моих словах вы услышали сарказм, это было не нарочно.

Ева усмехнулась, по глазам было видно, что парень тот еще плут.

— Можете говорить спокойно, — подбодрила она его, сдержав смешок.

— Ну хорошо, ни мой отец, ни моя очаровательная мачеха ни словом не обмолвились, что в этом доме есть такая прелестная гостья. Позвольте вас радушно и горячо поприветствовать.

— Так, значит, вы сын доктора Томаса? Рада знакомству.

— Даниэль, — ответил он и протянул Еве руку. — Надеюсь, мы увидимся сегодня за ужином?

— Э-э-э, нет, я… Я, в общем… ужасно устала и ничуть не голодна…

В этот момент у Евы так заурчало в животе, что этого не услышал бы только глухой. Но Даниэль состроил подчеркнуто серьезную мину.

— Значит, ничуть не голодны? Как жаль, а я мог бы принести вам что-нибудь из кухни и устроить небольшой пикник в вашей комнате, потому что моя — это келья для гостей. Мне кажется, готовят цыпленка. Его можно есть просто руками, но раз уж вы не голодны, тогда…

— Бедрышко и немного грудки, — быстро перебила его Ева.

— Хорошее решение, — ответил Даниэль и уже развернулся, чтобы уйти, но в этот момент в полутемном коридоре нарисовался силуэт Адриана.

— Дружище, как здорово! Рад тебя видеть! — воскликнул Адриан.

Парни сердечно обнялись. Потом Адриан обратился к Еве:

— Я хотел забрать тебя на ужин.

— Не стоит, — вмешался Даниэль. — Дама не голодна. — Он подмигнул Еве.

— Он всегда такой веселый? — спросила Ева.

— Да, но только когда вблизи нет моей матери и его отца.

— Могу его понять, — вырвалось у Евы. Она тут же испуганно прикрыла рот рукой.

Оба молодых человека лишь улыбнулись в ответ.

— Тебе-то я могу открыться, что здесь состоится тайная встреча, — шепнул Даниэль Адриану. — И как раз в твоей комнате… — Он запнулся. — Кстати, а почему она живет в твоей комнате?

Адриан обернулся.

— Ах, как же я не догадался! Господа не желают, чтобы гости делили с ними ванную. — Даниэль громко захохотал.

— Да, у моего сводного брата совершенно особый юмор, — заметил Адриан. — Он весело говорит о вещах, которые в этом доме разворачиваются за кулисами, и каждый раз не по-детски забавляется, не замечая, что болезненно задевает всех остальных. Но мне этот парень нравится, ведь он архитектор. Однажды я тоже получу такую профессию! — Адриан дружески положил руку на плечо Даниэля, который был ниже его почти на голову.

— Может, пригласим его? — лукаво спросил Даниэль у Евы.

— Я бы не отказалась!

— Хорошо, но только при одном условии. Он должен взять еду из кухни, потому что мое появление привлечет внимание. Адриан все-таки тут живет, а я лишь приехал погостить…

— Нет, нет, нет, только не это, друг мой. Мы разделим это задание. Ты позаботишься о еде, а я тем временем раздобуду вина.

И оба поспешно исчезли в темном коридоре, попросив Еву накрыть на стол.

— Бокалы и тарелки в буфете. Ты сразу поймешь, что я предпочитаю есть у себя в комнате, — бросил ей Адриан напоследок.

Ева еще раз улыбнулась, когда открыла створки буфета. Молодые люди составили приятную компанию в этот чудесный день, который начался вместе с тетушкой Ха и Люси… Кроме того, девушка уже отчетливо понимала, что присутствие Адриана заставляло ее сердце биться чаще. Когда он присоединился к ним, ее пульс заметно участился. Еве хотелось увидеть его. Он был высоким, стройным, немного неуклюжим парнем с темными вьющимися волосами и карими глазами. Его голос напоминал звуки музыки… И в тот же миг, когда она призналась себе в том, что и Адриан к ней неравнодушен, заговорил рассудок. Она не могла позволить раскрыть свои чувства, потому что вовсе не желала оставлять молодого человека с разбитым сердцем, ведь ей вскоре придется уехать в Америку. «Надо покончить с этими фантазиями», — сказала Ева себе.

Она подумала, не распахнуть ли большое окно настежь, но тут ей пришло в голову, что остальные члены семьи соберутся как раз внизу, на веранде. А Ева не хотела, чтобы ее застали одну в комнате с двумя молодыми мужчинами.

Она уже справилась, нашла все столовые приборы, чтобы накрыть обеденный стол, когда молодые люди вернулись после набега на кухню.

У Даниэля в руках была корзинка, а у Адриана из подмышки торчали две бутылки вина.

— Я чуть не попал в лапы матушки, когда вышел из погреба и стал искать штопор. Едва успел спрятаться за кухонным шкафом, где меня быстро обнаружила старая добрая Стелла. Но она любит меня и никогда не выдаст. — Адриан поставил бутылки на стол и откупорил их.

— О чем ты говоришь! Вот я с корзиной в руках повстречался с твоей сестрой. Пришлось наплести ей про больной желудок. Она тут же предложила принести в мою комнату сухари и чай. Еле отговорил ее.

Восхитительный аромат жареного цыпленка наполнил комнату. Ева не успела вымолвить и слова, как Даниэль подскочил к окну и распахнул его.

— Прекрасно! — воскликнул он.

Ева попыталась подать ему знак, но в тот же миг Даниэль осознал ошибку и молча закрыл окно.

— Господа, к столу! — позвала Ева и окинула взглядом изысканный ужин.

Даниэль действительно позаботился обо всем. Кроме мяса, ему удалось еще прихватить овощи и сладкий картофель.

Ужин доставил истинное наслаждение. Вино оказалось превосходным. Таким вкусным, что Ева удивлялась, почему отец Адриана забросил виноградник. В этом напитке было больше кислинки, чем в тех винах, которые Ева пробовала в Пфальце, но девушка сразу распознала тонкий привкус тропических фруктов, что, несомненно, ей очень понравилось. Такой же вкус был у вина, которое Люси прихватила с собой на пикник на Блафф-Хилл.

Ева закрыла глаза. Ей показалось, что она распробовала в вине нотки крыжовника.

— Великолепное вино. Почему вы отказались от виноградника? — спросила она и тут же в испуге подняла взгляд. — Простите меня за мое любопытство. Наше вино в Пфальце тоже было очень приятным на вкус, но по разным причинам дела шли все хуже и хуже…

— Почему? Я тоже постоянно спрашивал себя об этом, когда был моложе. Почему на виноградниках у нас работает все меньше и меньше людей, почему отец становится все печальнее и меланхоличнее, а потом и сам начал пить? На него навалилось все сразу: брак моих родителей оказался неудачным, у матери, наверное, всегда был любовник, наш врач… Каждый в Нейпире знал об этом, но открыто никто не говорил. Сплетничали за спиной, втихомолку. Это всегда оскорбительно для пострадавшей стороны.

— Да, могу подтвердить. Похождения отца в конце концов разбили сердце моей матери, — заметил Даниэль.

— К тому же приняли более строгие законы. Наша счастливая звезда начала неумолимо заходить после того, как монашеская миссия перестала покровительствовать винограднику. Маристы решили сами производить белое вино, и по закону моя семья лишилась права продавать продукцию.

— Ты сожалеешь об этом, да? — продолжала допытываться Ева.

— Конечно, самым ужасным мне кажется не то, что отец обанкротился, а то, что, когда он боролся за существование, моя мать даже не старалась скрыть своих отношений с доктором Томасом. Конечно, отец и сам отчасти был виноват в этом, потому что в конце лишь пьянствовал, но если бы она поддержала его и сохранила семью… Но она все время таскалась с доктором. Я больше не мог этого выносить и переехал к бабушке. Я бы и Беренику с собой охотно взял, но та категорически отказалась жить под одной крышей с Люси.

— Знаете, что меня удивляет? — Ева смотрела то на Адриана, то на Даниэля. — Вы так хорошо понимаете друг друга. Ты ведь сын любовницы его отца, а ты сын любовника его матери…