Глава 27

Рафаэль

Когда я соглашался на условия Эрнеста, то подумать не мог, что, действительно, меня будет ожидать. Единственным желанием было – защитить свою семью и спрятать её, но теперь многое изменилось. Я сам начал меняться, отнюдь не в хорошую сторону. Вроде бы я совершил благородный поступок, только нет внутри удовлетворения, вкуса победы и спокойствия, наоборот, страшно разочарован в себе, и все чувства притупляются. Быть втянутым в течение чужих жизней порой смертельно для тебя. Ты существуешь себя отдельным видом пищевой цепочки, и наши миры никогда не должны пересекаться, они разные или… они всегда были одним целым, а я не замечал этого. Мы связаны. Бедные и богатые. Но отчего-то именно на дне люди сохраняют больше человеческого, чем среди роскоши, которая, действительно, требует самой высокой платы. И я ещё не до конца расплатился.

– Раф, пожалуйста, скажи хотя бы что-то, – втягиваю в себя воздух, а лёгкие продолжают болезненно сжиматься от многочисленных ударов по рёбрам и животу. Флор отбрасывает грязное, в крови и в земле, полотенце и вглядывается в моё лицо.

– Ты молчишь уже полчаса. У тебя всё опухло, тебе нужно срочно отправиться в медкабинет, чтобы раны обработали. Рафаэль, прошу, подай хоть какой-то признак жизни. И время заканчивается, – жалобно скулит Флор и, опускаясь передо мной на колени, осторожно обхватывает мои ладони дрожащими холодными пальцами.

Я не помню, как мы дошли до её комнаты. Я не помню, как она обтирала моё лицо и руки. Ничего не помню, я в шоке от правды, которую она мне открыла.

– Она знает о вашем родстве? – Хриплю я.

– Да. Знает, – тяжело вздыхая, кивает Флор.

– Почему она так ненавидит тебя? За что?

– Наверное, именно потому, что мы сёстры. Точно не могу сказать, но я думаю, что Мира считает меня воровкой и причиной исчезновения матери. Да я сама узнала об этом всего год назад, хотя видела её… давно, очень давно. Мы тогда жили в многоквартирном доме, в котором внизу находилась охрана. Было лето. Нам позвонили, и мама включила просмотр видеосъёмки с первого этажа, где находилась Мира. Она требовала пропустить её, и мама бросилась к ней, забыв обо мне. Мире было около двенадцати или тринадцати лет, точно уже не помню, но я видела её, запомнила и боялась спрашивать, потому что мама вернулась и заперлась у себя. Долго кричала на кого-то по телефону, а затем пришла ко мне и запретила говорить о случившемся папе.

Флор отпускает мои руки и пересаживается на кровать, оставляя меня сидящим на стуле.

– Год назад мама сообщила мне о том, что у меня есть старшая сестра, и скоро я с ней увижусь. Мы будем учиться вместе, поэтому ей пришлось мне всё рассказать. Мама познакомилась с Эрнестом, отцом Миры, после окончания этого университета, он тоже его окончил. Их свели знакомые, мама была главой сестринства, а старшие всегда помогают в большом мире. Мама влюбилась в него, и он вроде бы тоже. Они встречались год, затем второй, но Эрнест не приглашал в гости, не знакомил с родителями, только обеспечивал и занимался с ней сексом. А потом мама каким-то образом забеременела. Эрнест обвинил её в корысти, и тогда подключились его родители. Шантажом маму заставили оставить Миру после её рождения Эрнесту, и исчезнуть. У него было множество недостойных видео, вроде того, что я недавно совершила. Мама очень испугалась и переехала в Париж. Там встретила папу, и он женился на ней, а она специально забеременела мной, потому что от страха не знала, куда податься. От мамы все отвернулись, Эрнест настроил всех против неё. Но мой папа любил её больше жизни, и до сих пор любит. А Мира… Эрнест запретил маме пересекаться с дочерью, пригрозив, что иначе он передаст все видео мужу и расскажет, что она обманом заставила его жениться на ней, и он бросит нас. Мама смирилась с потерей ребёнка, но Мира сама её нашла, – Флор замолкает, видно, как ей сложно говорить об этих чудовищных событиях.

– Мира требовала, чтобы мама вернулась к ним. Эрнест же богат настолько, что мог просто раздавить моего папу. Маме пришлось заставить Миру уйти. Она плакала. Я слышала, как мама плачет, но ничего нельзя было изменить. И вот год назад подвернулась возможность по знакомству забронировать мне место здесь. Но Мира уже была в университете, и мама предупредила меня, что моя сестра будет меня ненавидеть за то, что сделал её отец. Так всё и вышло. Я пыталась, Раф, с первого дня я пыталась объяснить ей всё, встретиться с ней, поговорить, наладить наши отношения. Но Мира уже заранее вынесла мне вердикт, а я до сих пор боготворю её, потому что она моя единственная сестра, которая винит меня во всех грехах, – девушка всхлипывает и вытирает скатившуюся слезу.

– Я…я не знаю, что ещё сказать. Наверное, мама хотела, чтобы мы встретились и, назло Эрнесту, стали ближе, узнали друг друга и полюбили. Но ты сам знаешь, чем всё это обернулось. У меня мобильный забрали, чтобы я не могла позвонить тебе. Я не хочу быть в этом сестринстве, но мама разочаровалась бы в том, что я не попыталась образумить Миру. Боюсь, что, когда она приедет на родительский день, ничего хорошего из этого не получится. Мама хочет с ней встретиться и ожидает, что я подготовлю к этому сестру. Эрнест настроил свою дочь против матери, которая страдала каждый день и каждую секунду в разлуке со своим ребёнком. Это так ужасно, мне так жаль её, мою сестру, и я ничем не могу ей помочь. Она заслуживает иметь маму, как я, а отец её лишил этого, превратив в заносчивую и избалованную стерву.

Конечно, я знал, что Эрнест та ещё сволочь, но быть настолько жестоким к той, кого он любит больше всего на свете, уму непостижимо. Да и Мира тоже хороша. Зная о том, что Флор её сестра, так жестоко поступает с ней, продав насильнику, издеваясь над ней и вымещая свою злость на невинную девушку, слишком добрую, чтобы ответить ей такой же мощной ненавистью. И ведь повторяет ситуацию с Беатой и Саммер. Мне больно и обидно за Флор, но ещё больше страшно оттого, что Миру не исправить. Отец вложил в неё столько минусов, что они никогда не перекроются плюсами. Я даже не ненавижу, мне просто её жаль. Она уже конченый человек, без будущего. Погрязшая в преступлениях и в аду, который сотворил её же отец. И я работаю на него до сих пор, когда теперь знаю правду. Он взял с меня обещание – я буду помогать во всём его дочери. Но как я могу это делать после таких, ужасающих даже для меня поступков. Я понятия не имею, как ко всему этому сейчас относиться, влип в такое дерьмо, что лучше бы меня посадили за проникновение в его дом, чем наблюдать за тем, как деградирует верхушка мировой цепочки.

– Господи, даже не представляешь, что ты сделал для меня, Раф. Я тебе по гроб жизни обязана за спасение. Да и тебя покалечили. Оливер больной урод, мне было так страшно за тебя. Сто тысяч, одуреть, какие деньги, – причитания Флор и напоминание о том, что время на исходе, внутри рождают панику. И что мне делать? Где мне взять за двадцать минут сто тысяч евро? Я не буду звонить Эрнесту и занимать у него. Он ещё хуже Скара, и я буду вечно его рабом, поэтому не представляю, как выпутаться из этого.

– У тебя есть эта сумма? – Сдавленно спрашиваю Флор.

– Откуда? Но у тебя она же есть, да? – Девушка придвигается ближе ко мне, вызывая стыд.

– Нет, Флор. У меня нет ничего, – шёпотом признаюсь я, ощущая себя так, словно стою на площади перед сотнями людей и жду казни. Это отвратительно. Унизительно. Неприятно. Я редко чувствовал себя так, но сейчас, в эту минуту, когда глаза Флор от ужаса распахиваются, вижу в них жуткий страх и приближающуюся истерику, проклиная ту ложь, в которой запутался сам.

– Я беден, Флор. Я нищий, и нет у меня богатого папочки. Я студент по программе помощи бедному населению, и Эрнест обменял моё будущее и образование на помощь его дочери и слежение за ней. Я никто, Флор, у меня нет таких денег, и не видел их никогда. Отца у меня тоже нет, есть только Эрнест, который подготовил меня за летние месяцы, приодел, научил правильно говорить и соответствовать вам. Но ты была права, я другой. Нищий, – признание даётся через силу, что я даже в глаза ей посмотреть не могу.

– Боже… господи, Рафаэль, ты обманул всех? Ты меня обманул? Если Мира узнает…

– Она в курсе. Поэтому издевается надо мной и относится ко мне, как к куску говна. И ты тоже можешь, ведь у меня нет вариантов, чтобы тебе помочь, понимаешь? Я не найду эти деньги, а влезать в долги – это ужасно. Я не буду этого делать больше никогда. Поверь мне, это вечное клеймо рабства. Прости меня, но я не знаю, что предпринять сейчас, – горько произношу и краем глаза замечаю, как Флор закрывает рот рукой, сотрясаясь от беззвучных рыданий.

– У Эрнеста находятся мои мама и младший брат. Мама работает на него, а брата он отправил в закрытую школу. Я связан по рукам и ногам, но что-то придумаю. Я должен это сделать, ради тебя и доброты, которую ты единственная подарила мне здесь. Хотя завтра всё изменится, и ты будешь видеть во мне только нищего урода, как и Мира. Я…

– Нет, что ты говоришь, Раф, нет, конечно, нет, – перебивая меня, Флор подлетает ко мне и присаживается на корточки в этом вульгарном облегающем платье, в которое её вырядила сука Мира.

– Просто я… мне страшно, у меня никого не было и… она… Оливер… я просто боюсь, прости меня, я боюсь за то, что они со мной сделают. У нас тоже нет таких денег, только на обучение, я не могу попросить их у мамы. А Белч? Он может помочь? Вдруг он готов одолжить мне такие деньги, а потом я где-нибудь их достану, – Флор смотрит на меня с нежностью и надеждой, хотя я понимаю какой ужас, ожидает её, если я не достану необходимую сумму.

– Не волнуйся, я решу всё, – улыбаться больно, губы снова трескаются, но я делаю это ради девочки, настолько юной и прекрасной, что любому было бы стыдно её подвести. Вот и мне тоже. Поглаживаю её мокрую от слёз щёку вспухшими и едва шевелящимися пальцами.

– Сними этот ужас, Флор, а я пока подумаю, что можно сделать. Отдыхай, сегодня, я обещаю, тебя никто не тронет. У меня есть прекрасный шанс, чтобы использовать его против Миры. Вряд ли она захочет, чтобы кто-то знал о вашем родстве. На него я и сделаю ставку.

– Думаешь, это сработает? – Шепчет она.

– Да. Я уверен, поэтому иди в ванную, а затем ложись спать. Всё будет хорошо, – заверяю её, хотя, возможно, обманываю. Но осталось всего десять минут, и я должен, обязан всеми силами бороться за то, чтобы сохранить у Флор то, что так отличает её от других.

Ожидаю, когда Флор отправится в ванную комнату и достаю мобильный. Экран разбился, но плевать, он работает.


«Мне нужно с тобой встретиться», – отправляю сообщение Мире.


Мира словно ждала этого. Конечно, ждала, она специально сделала всё, чтобы поймать меня и заставить работать на неё, стать её жалкой марионеткой. Но только вот у меня снова появился туз, и я его разыграю, чтобы спасти от насилия невинного ребёнка.


«Через пять минут. Моя спальня. Часы тикают против тебя, мон шер», – отвечает она.

Кое-как поднимаюсь со стула, испытывая жуткую боль во всём теле. Ничего. Это всего лишь малость того, о чём я знал и переживал. Сейчас главное – помочь Флор и заставить Миру саму решить ею же созданную проблему. Я заставлю её это сделать любым способом, а точнее, шантажом, который в фаворитах у любого слоя населения. Добираюсь до дома сестринства на университетском такси и вхожу в тёмный и тихий дом. Поднимаюсь на второй этаж и замечаю свет, исходящий из открытой двери одной из спален.

Когда я появляюсь на пороге комнаты Миры, она рассматривает две вешалки с платьями и переводит на меня взгляд.

– Ужасно выглядишь, мон шер. Надо же, оказывается, любовь не лечит, а я так верила в волшебное исцеление. Так верила, – наигранно сочувственно она качает головой, бросая наряды на кровать.

– Итак, чем обязана? Неужели, деньги нашёл? – С насмешкой добавляет она.

– Нет. Ты знаешь, что у меня их нет, и никогда не было, – сухо отзываюсь я, закрывая за собой дверь.

– Ой, какая жалость, а как же мой папа? Ничем не смог помочь?

– Я не собираюсь влезать в долги, тем более у меня есть предложение для тебя, – с отвращением оглядываю хрупкую фигуру в бордовых джинсах и светло-розовой свободной рубашке.

– М-м-м, предложение? Ты не в том положении, чтобы мне что-то предлагать, не так ли? Сколько там у нас осталось времени, мон шер? Ох, всего шесть минут, а счётчик тикает. Тик-так, тик-так, – боже, как она противна, вот такая, с наслаждением выговаривающая последние слова.

– Я верю, что где-то внутри тебя существует та девушка, которую видел в своей голове. Она заботлива, умеет сопереживать и помогать людям. Она никогда бы не позволила отдать в руки насильника свою сестру, потому что умеет чувствовать и забывать обиды, – спокойно произношу я и замечаю, как её глаза меняют цвет на более глубокий.