Мне приходят сообщения о том, что меня уже ожидают внизу на импровизированном шоу талантов новых душ, без Флор. Но я отвечаю, что у меня голова болит, и пусть всем займётся Сиен или кто-то другой, а меня не тревожить. Вернулась ли она? Как ещё Саммер решила настроить её против меня? Вряд ли мне кто-то скажет, я сама обо всём узнаю самым низменным образом – борьбой. Снова начнётся гонка за лидерство, и мне придётся защищаться. И я легко могла бы забыть о том, что Сиен мне была когда-то близка, и я думала о ней, как о возможной подруге, но не сейчас. Этот день убиваю. Специально убиваю всё, чтобы не было возможности у него, Рафаэля, увидеть во мне кого-то другого. Забираю у него любой шанс поверить в мои хорошие и возвышенные качества. Нет, я стервозная сука и останусь такой для всех, пока не найду способ исчезнуть.

Я делаю вид, что читаю, но безотрывно смотрю на затылок Рафаэля, сидящего на полу спиной ко мне. Музыка внизу грохочет уже больше часа. Значит, пора. Никто не услышит того, что должно произойти. Пришло время рубить.

Захожу на банковский сайт с мобильного и нахожу перевод, подтверждая его. Затем поднимаюсь с кровати и открываю тумбочку, в которой лежит множество всяких распечаток по курсам йоги и другой ерунды, а между ними то, что поможет мне нажать сильнее на рукоятку ножа в груди его Джульетты. И я сделаю это, потому что не в силах оставить его ей. Как бы это ни было отвратительно для такой, как я, но дать этой сучке шанс иметь снова то, чего у меня никогда не будет, пересиливает весь здравый смысл.

Делая глубокий вдох, подхожу к Рафаэлю и опускаю руку с мобильным.

– Ты меня утомил. Я скостила себе срок терпеть тебя. Деньги переведены. Я возвращаю тебе, мон шер, твою жизнь с небольшим подарком, – улыбаясь, произношу. Резко вскидывает голову и набирает в грудь воздух. Будет орать. Нет, я добью обоих.

– Только вот теперь подумай, стоило ли это твоих унижений, побоев и новой вспышки ненависти у Оливера и большинства ребят из братств, обретения врага в лице Калеба, обычное бытовое рабство Флор. Она тебе не сказала, да? Не упоминала о том, что она подписала соглашение без интимной близости, и поэтому её ставка была такой низкой? Не созналась, что никакого секса, никакого насилия, а лишь обычная уборка или что-то в этом духе? А Калеб вёл её в карцер, где отбывают суточный срок студенты парни за драки, чтобы она почистила его, прошлой ночью, которую он там провёл, его самого заставляли мыть. Читай и, наконец-то, осознай, что доверять здесь никому нельзя, а защищать ты должен лишь себя, – бросаю в него бумагой и отхожу, ожидая последствий оттого, что не имела права делать. Он сам должен был увидеть всё, но сейчас я слишком слаба из-за собственной боли, чтобы причинять её кому-то ещё. Нет, не кому-то, а ему. Отчего-то Рафаэль вынуждает меня помочь ему выжить в этом аду.

Глава 30

Рафаэль

Мне и так хреново. Тело болит. Душа болит. Сердце ноет. Виски дерёт. Голос не поддаётся контролю. Я не могу смириться с тем, что сотворил сегодня. Я убит. Разорван изнутри. И в эту минуту, смотря в потемневшие от удовольствия из-за сказанного голубые глаза, не понимаю, за что мне это. За что они все так ненавидят меня?

– Ну же, не стесняйся, мон шер. Просмотри пункты, которые выделила сама Флор, и ты убедишься в том, что я не лгу тебе, – добавляет Мира, ухмыляясь и отбрасывая телефон на кровать.

– Почему? Почему ты так поступаешь со всеми? – Хрипло отзываюсь и, кривясь из-за боли в рёбрах, поднимаюсь на ватные ноги. И я был так зол, но не сейчас. Мне обидно. Мне гадко. Унизительно вспоминать, на что я пошёл, чтобы отработать долг. Лучше бы наркотики продавал. Лучше, действительно, находиться за решёткой, чем отрывать от себя куски человечности. Мне противно от всего, что здесь творится. Я винил себя за то, что сделал с Флор, но, выходит, она подставила меня. Всё знала и ничего не сказала, а я продал себя за мечту быть другим. И вот оно как. Оказывается, это гнусно и больно. Действительно, больно в груди, ведь мне хочется снова лечь на эту кровать и умолять самое ужасающее чудовище в лице прекрасной девушки подарить мне спокойствие.

– Я? Ты перепутал, мон шер, не я заставила тебя набрасываться на невиновного парня. Не я толкнула тебя в спину, чтобы ты выбрал ту, что недостойна твоей защиты. Не я заставила тебя пойти на сделку со мной. Я только наблюдатель, и не собираюсь направлять заблудшие души на путь истинный. Но считаю, что ты обязан знать о том, насколько безобразно здесь могут манипулировать людьми, пусть это зачтётся мне в благие дела. Научись не поддаваться никому. Ты думал, что это место станет для тебя вратами в рай? Ты фантазировал о том, как прекрасна жизнь в роскоши? Увы, мон шер, нет. Здесь ещё более ожесточённая война за шанс выжить, и ты, к сожалению, проиграл, – пожимая плечами, девушка обходит меня и забирается на кровать.

Пробегаю глазами по написанному соглашению, на нём, действительно, стоит дата проведения аукциона, условия, в котором нет ни намёка на насилие или же на какую-то интимную близость, которой так боялась Флор. И я бы мог списать всё на нервы, да боже, на миллион причин, почему она не упомянула об этом, даже после моего признания о том, что мне нечем платить, но не могу. Мой взгляд останавливается на четырёх подписях: Миры, Оливера, Калеба и Флор. Затем на печати «аннулировано». Белч тоже был напуган и считал, что это мероприятие завершится именно сексом.

– Предполагаю, что ты сейчас спросишь меня: почему же такая, как я, последняя стерва и сука на планете, дала возможность выбирать девушкам то, на что они готовы пойти ради места в сестринстве? – Она словно читает мои мысли, и я оборачиваюсь к Мире, листающей журнал.

– Это проверка, мон шер, «Адская неделя» создана для того, чтобы понять – подходят ли нашему сестринству новые души или же нет. Шлюхи мне здесь не нужны, их и так достаточно, как и сутенёрством я не занимаюсь. Тем более травмировать свою нежную психику разбирательствами в суде, или что там ещё появится в будущем в головах этих идиоток, я не намерена, – её пальцы замирают, и она поднимает голову, удерживая мой взгляд.

– Испытание пройдено лишь тремя, точнее, теперь двумя девушками, Флор я отчислила за недостойное поведение и отсутствие манер. Ах да, дальше ты спросишь: тогда зачем же ты издевалась надо мной? За что ты так ненавидишь меня? – Мира копирует мою интонацию, пискляво и неприятно, завершая всё весёлым смехом.

– Снова один и тот же скулящий вопрос, на который последует один и тот же безразличный ответ. Всё просто, мон шер. Я, по определению, терпеть тебя не могу. Да и мои мечты, они требуют, чтобы я их воплотила в жизнь, раз у меня есть возможность. Ты так не считаешь? Не лги, только не лги, что тебе не понравилось ощущать себя кем-то другим. Ты это делаешь всё время, пока находишься здесь, – отбрасывая журнал, Мира встаёт на колени на кровати и подползает ко мне.

– Ох, мон шер, ты не ожидал, что всё будет так жестоко красиво, да? Но вот такая у нас дерьмовая жизнь. А теперь иди, думаю, тебе есть, что сказать своей Джульетте. Ты же не оставишь всё так, верно? Она ведь обманула тебя, заставила прогибаться, жрать из миски и превратиться в животное ради обычного соглашения на уборку. Знаешь, меня даже немного повеселило, с каким трепетом ты относишься ко всему произошедшему. Милый, милый пёсик, я бы приручила тебя, но, увы, мой интерес быстро угасает. Брысь отсюда, зверушка, не вынуждай меня снова визжать, тогда уже прибегут не только девушки, но и парни. Ты же не хочешь попасть в больницу с переломами, да и проблемы с Калебом тебе ни к чему, да? Я решу их, не волнуйся, мон шер, – со смешком, Мира мягко похлопывает меня по щеке. Ничего не чувствую, кроме пустоты внутри. Они все играют со мной, как с малым ребёнком, хотя я старше их, должен быть умнее, хитрее. Но у меня нет возможности показать себя, потому что всегда буду останавливаться от мысли – моя семья у отца этой дьяволицы.

– Ты настолько одинока, что выдумываешь себе проблемы и находишь жертв. Тебе, действительно, нечем заняться, а только сталкивать людей лбами, чтобы развлечься. Это деградация твоей никчёмной личности. Пустышка, скрывающая внутри все страхи и опасения, что каждый здесь увидит то, кто ты есть на самом деле. И если раньше я был зол на тебя, старался понять и встать на твоё место, то сейчас ничего. Я не вижу в тебе человека, только безобразную плюшевую игрушку, у которой никогда не было и не будет сердца. Я искренне тебе сочувствую, Мира, – хрипло произношу, оглядывая её с пренебрежением.

– Если ты думаешь, что унизила меня достаточно, чтобы сломить, то сильно ошибаешься. Я всё это проходил и пройду снова, мне не привыкать. Но теперь я точно уверен – мы с тобой разные. Я выживу в любой среде, будь то дно или верхушка, а вот ты – нет. Во мне осталась крупица веры в то, что за все хорошие поступки – воздастся, а за плохие – предписан только ад. И ты окажешься в нём, никто не подаст тебе руки, потому что ты не заслуживаешь ни прощения, ни помощи, ни жалости. Спасибо тебе, что помогла мне понять – я лучше тебя в разы и буду таким всегда, – усмехаясь, разворачиваюсь и выхожу из спальни, оставляя Миру, удивлённую и оскорблённую моими словами. Так ей и надо. Она заслужила, как и я заслужил то, что узнал сегодня. Здесь не может быть друзей. Здесь на первом месте не обучение, а демонстрация силы и власти. И отсюда выходят отупевшие и мёртвые люди, которые приводят страны в упадок. Именно из-за того, что они так ничему и не научились.

То ли слова Миры слишком сильно подействовали на меня, то ли предательство девушки, которую я считал самым прекрасным и невинным цветком среди пепла, толкают меня в спину и ведут по тротуару к высокому основному зданию общежития. Мои мысли спутаны, я не могу сложить всё в единую картинку, остаётся только терпеть давление в рёбрах из-за корсета. Я многого не понимаю: зачем нужно было покупать лекарства для меня, если Мира так сильно меня ненавидит; и по какой причине она раньше не рассказала о том, что мои попытки уберечь Флор от несуществующей опасности, смешны? Ах да, это же Мира, она только получает выгоду и убирает людей чужими руками. Такой же пешкой стал я. Меня, если честно, не особо волнует то, что она заставила меня сделать наедине. Больше меня трогает, почему она не желает, чтобы между мной и Флор были отношения? Вряд ли, вообще, её заботят чувства окружающих, тем более своей сестры. И вот я запутался. Надо рубить. Должен.

Ударяю кулаком по двери под номером тридцать девять и прислушиваюсь.

– Открывай. Иначе я выломаю дверь, и тебе будет плохо. Открывай немедленно, я знаю, что ты там, Флор, – тарабаню снова и снова, пока замок не щёлкает, и передо мной появляется заплаканное лицо девушки.

– Что ты ещё хочешь? Как ты мог так со мной поступить? – Всхлипывает Флор.

Толкаю её внутрь и хлопаю дверью.

– Это я тебя спрашиваю: как ты могла со мной так поступить? Разыграла жертву, ради чего, Флор? Ты подставила меня! Ничего страшного тебе не грозило, блять! Но ты предала меня, спокойно наблюдая за тем, как я буду искать выход и деньги, которых у меня нет! – Кричу я, швыряя в неё соглашением.

Она жмурится и вздрагивает. Как же меня бесит сейчас всё. Она бесит. Ситуация бесит. Видимо, жизнь и ярость возвращаются в моё изнурённое сознание, и теперь остаётся только закончить всё. Это было последнее, что я сделал для неё. Последний раз, когда влез снова в эти грязные дела.

– Но… я забыла… я была напугана…

– Забыла? Напугана? Чем ты была напугана? Испачкать руки в пыли или блевотине, оттирая полы в карцере?! Ты ни на йоту не отличаешься от своей сестры, просто прекрасно играешь в недотрогу, чтобы никто не разглядел в тебе отъявленную суку, похлеще Миры! – Перебиваю её и, хватая какую-то статуэтку на столе, швыряю в стену. Слышу сдавленный писк на полу, где сидит Флор и читает соглашение.

– Я думал, что тебя будут насиловать! Я думал, что это всё реально! Но нет, ты обезопасила себя и отдала им меня на растерзание! Ненавижу тебя! Я так ошибся в тебе…

– Ошибся? Из-за этого ты унизил меня при всех, выставив шлюхой?! Да у меня никогда никого не было! Никогда, а теперь весь университет смеётся надо мной, мне присылают различные вульгарные предложения, потому что ты поверил Мире, а не поговорил со мной! И я не помнила об этом! Не помнила! Ведь Калеба и его пристрастия я тоже знаю! Я не верила в то, что эта бумажка хоть что-то значит, понимаешь? А ты разрушил мою жизнь! – Подскакивая с пола, визжит Флор и разрывает бумаги.

– Я говорил с тобой, Флор. Посмотри на меня: у меня ушиб рёбер, повреждено колено и заплыл глаз, помимо этого, я продал себя, ради тебя! Продал, блять, опять себя, ради той, кто решила поиграть со мной! Почему ты не призналась в том, что подписала соглашение, а лишь наблюдала, как развернутся события? Почему? Неужели, я мало сделал для тебя? Неужели, я бы мог предать тебя так, как ты меня? И даже после того, как я сказал тебе, что нет у меня таких денег, и всё это ложь, ты вновь завела свою песню про то, как тебе страшно! Ты играла со мной!