– Друг? Здесь нет друзей, как и в обычном мире. Никому нельзя доверять, и мне по хрен на твои чувства. Отвали от меня, иди к своим дружкам и продолжай издеваться над ребятами, вы только это и умеете, – сползаю со стола и делаю шаг, чтобы обойти парня.

Вряд ли я сейчас готов к нормальному диалогу. Я в грёбаном аду со скачущими мыслями и ощущениями. Я не понимаю, что со мной происходит. Вчера всё было, по моему мнению, верно. Сейчас же это давит на меня, и я боюсь признать – ошибка была совершена из-за моей слабости и желания уподобиться всем им. Я хотел быть хуже их, и поступил с Мирой так, как она поступает со всеми. Ударил по тому, что разорвано внутри. И это меня бесит. Дисбаланс, в котором я пребываю, меня жутко раздражает, а теперь ещё и обозлённый Белч.

– Почему ты стал рабом Миры? – Хватает меня за локоть. Дёргаюсь и встречаюсь с его мрачным взглядом.

– Захотелось.

– Или потому что денег у тебя не было. Думаешь, я тупой? Не проверю счёт, пусть он в Америке, но неожиданное убедительное выступление Миры перед Оливером о том, что такое бывает, и сумма поступит к нам через двадцать четыре часа, меня напрягло. Эта девушка никогда не заступалась ни за кого, кроме Сиен, а вот позавчера решила пойти против принципов. И я понял, по какой причине, ты продал себя на сутки ради ста тысяч евро. Значит, у тебя их нет. Но как только они были переведены, так через некоторое время начался поток отвратительных и блевотных фотографий тебя и Флор, её пост о том, как ты просил прощения, унизительно и тошнотворно, – он отпускает меня, при этом отталкивая от себя.

– У тебя воображение разыгралось, – цежу я.

– Ага, или у тебя слишком много дерьма внутри, и ты так боишься хотя бы кому-то довериться, разрушая самого себя. Не держи меня за Оливера, иначе я тебе врежу. Я тебя поддерживал, а ты задницей ко мне повернулся. Если бы ты пришёл ко мне, рассказал всё, я бы помог. Да я, блять, всегда тебе помогаю, а ты морду свою кривишь! Урод, мне противно оттого, что я решил – ты мой друг и поверил в тебя! Мне, блять, обидно, ведь я единственный, кто поддерживал тебя и старался войти в твоё положение! Только я, а ты как поступил? Надеюсь, ты рад тому, что получил, Рафаэль. Мудило ты редкостное, – он сплёвывает на землю и, резко разворачиваясь, уходит от меня.

Чёрт, он, действительно, был единственным парнем, с которым я мог поговорить. И сейчас он верно указал мне на то, какой же я козёл. Но я боюсь, что вновь меня предадут. Если вчера ещё я считал, что смогу быть тем, кого представил в своей голове, то сегодня мне паршиво. И последний человек, кому я хотел бы причинить боль – Белч.

– Белч, – зову его.

– Отвали, урод, – поворачиваясь, показывает мне два средних пальца.

– Белч, я… ты прав, – выдыхаю я, возвращаясь на своё место. Запускаю пальцы в волосы и сжимаю их. Меня дерёт изнутри. Снова и снова. Меня мотает, и я не понимаю почему. Я же всё сделал верно. Защитил Флор, поправил ситуацию, и весь университет считает, что между нами бурлящая страсть и невероятно сильные чувства. Ложь! Блять, это ложь! Хреновая и гадкая ложь, в которую верит даже Флор, а меня тошнит от неё. Сегодня я вижу в ней не просто милую девочку, а тупую дуру, считающую меня таким же. Но вот другую девушку я не видел ни разу за весь день. Я не возвращался вчера в комнату, а ночевал у Флор, забежал только утром, чтобы ноутбук захватить, но Миры уже не было. На занятиях не появилась, и мне пришлось выдумать какие-то внеклассные занятия для неё и таким образом объяснить её отсутствие Эрнесту. А ещё я очень опасаюсь вспоминать те слова, что сказал ей. Имел ли я право? Нет. Имела ли она право так относиться ко мне? Нет. Правильно говорят: «Не трогай дерьмо, вонять не будет». И что я? Влез по уши, и теперь у меня интоксикация.

Белч садится рядом со мной и молча делится сигаретой и зажигалкой. Усмехаясь тому, как легко он идёт со мной на контакт, когда я бы держал дистанцию ещё месяца два-три, затягиваюсь удушливым, но таким необходимым успокаивающим наркотиком.

– Нет у меня денег, Белч. Меня заточили здесь, чтобы я больше не попадал в неприятности и не имел шанса выйти из этого проклятого места в город. Все карточки заблокированы, только немного налички, пару тысяч, и всё. Есть, спать, учиться есть где, а остальное отца не волнует. Да я бы и не взял, если честно. Мне от него ничего не нужно, только поскорее завершить обучение и свалить обратно домой, – обманываю его вновь. Да, я трус. Мне страшно сейчас признаться, что я отброс и во мне нет голубых кровей, и услышать, как этот парень, который мне нравится, как человек, начнёт меня поносить и высмеивать. Возможно, это главный страх – стать причиной насмешек именно из-за того, что в кошельке у меня пусто.

– Я как-то так и думал. Не удивил. Такого рода наказание любимая шутка наших родителей. Вон Калеба, вообще, на лето сдали в психиатрию, чтобы вылечить его любовь к насилию. Кстати, у него перелом челюсти, и странно, что тебе за это ничего не было. Тоже Мира постаралась? Не отвечай, знаю, что она, – хмыкает Белч, выдыхая дым.

– Почему ты мне не сообщил, что Флор не грозит насилие? – Решаясь, спрашиваю его.

– Я понятия об этом не имел. Меня же отстранили от аукциона, и я только наблюдал, ждал, кто выкупит Флор. Затем испугался, Раф. Калеб неприятный тип, он любит развлекаться с ножами и трахать так, что потом девушки ходить не могут. Есть здесь у него обожательницы со старших курсов, но как только я представил, что он сделает с Флор, тут же написал тебе. Пошёл к Оливеру, чтобы хоть как-то убедить его не отдавать эту глупую дуру Калебу, проблем ведь не оберёшься. Тогда и узнал, что Мира подготовила с каждой девушкой соглашение, которые были отданы парням. Поэтому у неё была низкая цена. Но было уже поздно, ты напал на Калеба, и теперь выглядишь как палитра никчёмного художника.

– Я был питомцем, Белч. Грёбаной зверушкой для неё, жрал какое-то дерьмо холодное и пресное из настоящей собачьей миски, и затем то, что она заставила меня сделать в столовой. А потом… в общем, я не контролировал себя, и сейчас… мне так хреново, Белч. Я запутался. Вроде бы сделал всё правильно, по совести, но почему она меня разъедает внутри? Почему я чувствую, что ошибся? Ведь Мира безумная идиотка, не чувствующая ничего даже к близкому человеку, – сокрушённо произношу я, сбрасывая пепел.

– Ты о Флор? Тоже в курсе об их родстве? – Удивлённо поворачиваюсь к довольно ухмыляющемуся парню.

– Ты откуда знаешь?

– Сиен сказала. Прежде чем ты снова начнёшь меня обвинять в подставе, чувак, говорю – она поделилась со мной только сегодня, и я охренел. Они такие разные, и у них одна мать. Сиен, по ходу, знала об этом давно. И это я тоже тебе сейчас расскажу. Вчера они помирились, Сиен была у Саммер и увидела сама, что Мира лишь пыталась её уберечь от «подруги». Она сама пошла к Мире и попросила прощения за то, что ударила её, и…в общем, они долго говорили, и Сиен вернулась ко мне. Она многое рассказала, но вот теперь я понимаю то, к чему была фраза: «Она долго не вытерпит… сорвётся, и я должна что-то сделать, теперь моя очередь помогать ей». Это слова Сиен, я только процитировал. Дело в тебе, Раф, ты что-то сделал с Мирой, – быстро тараторит Белч, вбивая в мою черепушку ржавый гвоздь раскаяния.

– Посоветовал ей сдохнуть. Да гадостей я много ей наговорил. Ладно, ты со мной честен, я буду тоже. Надеюсь, об этом никто не узнает, – парень показывает, что застёгивает рот, отчего я слабо улыбаюсь.

– Мира из тех, кто любит причинять себе боль и манипулировать чувством вины. Она это сделала с отцом, потом со мной и, думаю, с Сиен тоже. Нельзя ей верить, нельзя…

– Подожди, ты имеешь в виду, что она режет себе вены? – Присвистывает Белч.

– Да. Я видел шрамы, точнее, напав на Миру, пощупал их и высказал ей всё это дерьмо о том, как я желаю, чтобы она подохла и тому подобное. Понимаешь, я опустился до уровня Миры, и я могу найти уйму оправданий, только вот легче мне сейчас не становится. Вообще, как будто падаю из крайности в крайность, а потом хоть головой бейся, чтобы забыть обо всём, – сдавленно признаюсь я.

– То есть ты сказал девушке с нестабильной психикой, с постоянным давлением окружающих и находящейся рядом сестрой, из-за которой она не получила всей любви, заботы, ласки от матери, что лучше было бы, если бы она окончательно дорезала себя?

– Из твоих уст это звучит ещё хуже, чем я думал, – мрачно замечаю.

– Так оно и есть, Раф. Конечно, то, что она заставила тебя делать, неприятно и унизительно, но я могу сказать тебе с уверенностью – Мира тебя пожалела и выбрала самое лёгкое наказание за то, что заплатила за ненавистную сестру, которую она считает причиной всех своих бед, как и тебя.

– Ты что, защищаешь её? – Хмуро рычу я.

– Нет. Скажи, ты хоть раз пытался встать на место Миры?

– Конечно, Белч, уйму раз! Я проигрывал в своей голове её поступки и оценивал их, и не могу найти нормального и приличного объяснения всему, что она творит, – возмущённо отвечаю.

– Вряд ли, чувак, поэтому я расскажу тебе, как обстоят дела, а ты просто послушай меня. Ты, действительно, ни черта не смыслишь в местных правилах и обстановке. Тебя вырвали из твоей жизни и привезли сюда. Ты пытаешься поступить так, как считаешь нужным, но это не значит, что такие решения будут приняты здесь, – Белч взмахивает рукой, показывая вперёд на окружённые светом здания сестринства и братств, как и всего университета.

– Ты хочешь побыть моим мозгоправом? – Ехидно фыркаю я.

– Другом, Раф. Это в моём понимании называется дружбой. Так вот вернёмся к Мире. Итак, она появилась здесь вместе со мной и Сиен в прошлом году. Кстати, она вела себя точь-в-точь как ты. Фыркала, крутила носом, задирала его и не упускала возможности унизить тех, кто ей не нравился или же пытался напасть на них. Затем произошло всё это дерьмо с сестринством, и теперь Мира – глава. У неё особое положение, и она должна вести себя так, чтобы её боялись и не пытались сместить. Она держит марку, как и Оливер, как и все другие. Даже если Мира внутри иная, то не имеет права показывать это, демонстрировать свои слабости. Её тупо здесь сожрут с потрохами. Она выживает, как и все мы. Мира делает то, что обязана, и даже ты не можешь нарушить модель её поведения, ведь тогда будет куча проблем. Ещё больше, чем сейчас.

– И всё же ты её оправдываешь, – сухо вставляю я.

– Возможно, да. Отчего-то сейчас она мне нравится, как и тебе тоже, со всеми её примочками и странностями. Ты хочешь причинить ей боль, уязвить, найти в её душе слабые участки и бить туда, как сделал это вчера, к примеру. Но это низко, Раф. Какой бы сукой Мира ни была здесь, это её лицо, и иное не подойдёт ей. А теперь другая ситуация, проследим её поведение с момента твоего приезда, – предлагает Белч. Закатываю глаза и цокаю.

– Это всё крайне занимательно, но напомню тебе: меня превратили в грушу для битья, затем в собачку и обращались со мной, как с последним куском дерьма.

– Ну, в этом ты сам виноват.

– Чего? То есть я хотел, чтобы меня избили? Это я продал себя за сто тысяч ради какого-то глупого аукциона? – Повышаю голос, зло смотря на Белча.

– Ага, ты хотел, чтобы Мира тебя заметила. И можешь убеждать меня миллион раз, что тебе противно, что ты унижен, и тому подобная лабуда, но она относилась к тебе так не всё время. Чек из магазина говорит о том, что она купила для тебя лекарства и корсет. И ты в нём сейчас.

– Откуда…

– Сиен нашла чек на полу и принесла его мне. Мы обмозговали всё и поняли, что между вами с Мирой происходит намного большее, чем вы говорите. Так что колись, Рафаэль, что ты мутишь с ней? – Он толкает меня в болезненное ребро, отчего я кривлюсь.

– Ничего. Она для меня – исчадие ада, я с Флор, – защищаюсь.

– Ага, с Флор. Ну то, что ты мудак, мы выяснили, а теперь приступим к самому интересному. К сравнению, – глаза Белча блестят от азарта. Чёрт, я ничего не понимаю сейчас. Моя голова и так пухнет от всего происходящего, так ещё и этот парень, пытающийся убедить меня в том, что Мира не так уж и плоха. Она самоубийца, манипулирующая мной, напомню. Себе.

– Итак. Мира заставила Оливера не трогать тебя и не причинять тебе вреда с первого дня. То есть она защищала тебя. Далее, ты слишком часто ругаешься с той, к которой испытываешь антипатию. Ты сидел с ней тогда, когда её отравила Саммер, и обезвредил двух парней. Ты заботишься о ней. Побежал в администрацию, после того, как её вызвали туда, явно испугавшись за это исчадие ада. Ну и подойдём к тому, что случилось недавно. Я услышал крик Флор и шум потасовки из дома, туда метнулся Оливер, и единственный выход был – написать Мире, что ты зачинщик, – Белч копается в ветровке и достаёт телефон. Копается в нём и поворачивает ко мне.


«Там Рафаэль. Помоги», – гласит послание, и я узнаю номер Миры.


– И что делает наша принцесса? Идёт туда и останавливает бойню, предлагая более выгодное условие для тебя и для неё. Она знает, что денег у тебя нет, но просто отпустить тебя нельзя, ведь тогда Оливер сразу же поймёт, что её отношение к тебе очень отличается от брезгливости. Она предлагает тебе условие, унижающее тебя, потому что оскорблена тем, как ты боролся за Флор. Не забываем о том, что Флор не сказала тебе о соглашении, подписав которое ей ничего не угрожало. Она вынудила тебя продать себя, чтобы ты возненавидел Миру ещё больше и сравнил с ней, сделав Флор ангелом. Но не тут-то было. Она хотя бы приложила тебе холодную бутылку к лицу?