Бросаю злой взгляд на бутылку шампанского и бокалы. Выброшу к чёртовой матери. Подхожу к столу и хватаю бутылку, намереваясь разбить её, швырнув из окна. Авось и попаду в кого-нибудь, начнётся переполох, и всё это закончится. Но на середине пути останавливаюсь и с сомнением перевожу на неё взгляд. А почему бы и нет? Почему бы не позволить себе напиться, может быть, тогда удастся заснуть и не видеть того, что должно произойти?

Господи, я чувствую себя такой жалкой. Одна, когда внизу все веселятся и празднуют завершение «Адской недели». Одна, отталкивающая всех от себя, потому что боюсь. Одна, из-за того, что не желаю быть здесь. Одна, мечтающая убежать из этого мира. Просто одна. И мне так горько, как никогда, не было. Горько, ведь теперь я взрослее, чем тогда. Горько, потому что одиночество раньше я любила и стремилась к нему. А сейчас? Почему одна ночь может изменить всё? Почему я, действительно, не могу стать избалованной сукой, как бы ни пыталась себя настроить на это? Почему всё рушится? Почему у меня?

Я никогда не напивалась, играла такую роль, верила в неё, но полноценно не примеряла на себя. Я знаю все последствия такого решения, но в эту минуту, пытаясь открыть бутылку, мне плевать. Я хочу, чтобы алкоголь проник в мои вены, чтобы отравил меня, убил меня, заткнул меня. Хоть что-то сделал со мной, вырвав из груди ощущение одиночества среди веселья.

Наливаю себе бокал и делаю большой глоток. Кислые пузырьки лопаются на языке, а поток горячего градуса резко и быстро протекает по моим венам. Закрываю глаза, слышу своё дыхание и смех внизу. Мне так плохо. Так плохо… и ведь вроде бы нет причин, но мне плохо внутри. В моих мыслях постоянно прокручивается разговор с Рафаэлем. Нет, не то что он рассказал про отца и его смерть, а другое. Последнее. Про то, что он видит во мне хорошее. Я так хотела бы верить. Правда, но не могу. Для меня так сложно вновь сотворить такое с собой, когда я уже пережила жестокое предательство моих грёз. Они слишком сильны и могут заставить меня снова испытать боль. Только теперь она станет сильнее, ведь я осознанно пойду по этой кривой дорожке. Чёрт, а если бы он меня поцеловал? Даже думать об этом страшно. Правда, так страшно, я с Оливером, мы всё с ним решили, и отец принял мой выбор. Я знаю, что выйду за него замуж, всё это уже предрешено. Но если меня спросят сейчас: готова ли я на это? То мой ответ будет – ни за что. Хочу бежать. Бежать и не оглядываться. Бежать и ощущать, как меня ловят, как моё тело изгибается, пытаясь выбраться из стальной хватки горячих рук, а затем всё стихает. И его шёпот. Его заверения, что справлюсь. Почему же один человек, не знающий ничего хорошего, за совсем недолгий период так резко раздразнил мои мечты, которые я уже похоронила? Как так получилось, что я замечаю за собой странности и эту дрожь даже от воспоминаний?

Резкий приток крови к щекам, и сердце сбивается с ритма, шумно реагируя на какой-то раздражитель. На меня смотрят. Чувствую. Всей своей кожей ощущаю обжигающий взгляд и… боже, но я, по-моему, знаю, кому он принадлежит.

Распахивая глаза, вижу перед собой Рафаэля, удивлённого не меньше моего.

– Привет, – издаёт глупый смешок, и его рука тянется к шее.

Только не три её, не показывай мне, что нервничаешь.

– Я… там внизу просто адское пламя из алкоголя, полуголых богинь и орущих парней, обливающихся спиртным. Бассейн представляет собой мыльные горы, и… интересный наряд, – его ладонь замирает на шее, которую он сжимает пальцами, играя интонацией.

– И почему ты здесь? – Сухо спрашиваю его. Да, мне всегда прекрасно удаётся скрывать свои настоящие чувства. Панику, которая молниеносно наполняет мой разум.

– Я, кхм, еле добрался до комнаты, на лестнице целующиеся парочки, и решил просто проверить: в спальне ли ты, – он запускает обе руки в карманы джинсов, и лыбится, как идиот.

– Я в спальне, и что дальше? – Отпиваю шампанское, кажущееся сейчас спасением от его распахнутых светлых глаз, блестящих в темноте, благодаря уличным фонарям.

– Мира, не надо, мы же не вернёмся снова туда, – Рафаэль делает шаг в мою сторону, и до меня доносится тонкий, смешанный с прохладой аромат чужих духов. Её духов. Ох, это вызывает такой всплеск злости, что хочется схватить бутылку и ударить ей парня по голове.

– Я ведь говорила, что ничего не изменится. Так что тебе следует уйти, – резко отвечаю я, допивая оставшийся напиток из бокала.

– Почему? – Его взгляд потухает, а уголки губ опускаются.

Господи, он выглядит, как самый милый котик на всей планете, обиженный на весь свет за недостаток молока в миске.

– Я не должна тебе ничего объяснять, поэтому тебе следует спуститься вниз и воспользоваться «Ночью Свободы», – едко предлагаю ему.

– Так, а что мне ещё следует сделать? – Он прищуривается, и его глаза вспыхивают от злости. Да, мне это нравится. Чёрт, я наслаждаюсь, как напрягаются его плечи под трикотажной чёрной кофтой. Кулаки сжимаются. Он готов прыгнуть. На меня. Разодрать. Господи…

– Ты уже два раза упомянула, что мне следует сделать, когда я этого не хочу. Я вернулся сюда, чтобы убедиться в том, где ты находишься, и не ошибся. Я решил, что ты будешь не против, если составлю тебе компанию, потому что чувствую себя одиноким. Но если ты снова играешь роль зазнавшейся и неприятной суки, то лучше подожду у себя, когда тебе кто-то вновь причинит боль и я стану нужен тебе, как вчера. А я-то так глупо надеялся, что ничего не изменилось между нами после этой ночи. Идиот, просто тупой осёл, – его голос срывается от лютой ярости. По моим венам пролетает ощутимая искра, а ноги дрожат. Да так сильно, вызывая приятные мурашки на коже.

Рафаэль разворачивается, чтобы выйти из спальни.

Не уходи!

– Хочешь попробовать «Вдову Клико»? – Неожиданно даже для самой себя выпаливаю я, заставляя его замереть и обернуться.

– Хм, я понятия не имею, что ты сейчас предложила, – фыркает он.

– Шампанское, мон шер. «Вдова Клико», – поясняю я, указывая взглядом на бутылку.

– Это твоё «р» меня так бесит. Ты мне указала на выход, а сейчас приглашаешь распить с тобой что-то очень дорогое?

– Почему тебя бесит моё «р», мон шер? – Улыбаясь, склоняю голову набок. Издаёт тихий стон, на секунду поднимая голову к потолку, а затем возвращает свой взгляд на меня.

– Потому что оно очень порочное, как и этот наряд. Ты видела, что у тебя платья-то нет, а лишь какие-то полоски? – Недовольно взмахивает рукой, огибая в воздухе моё тело.

– Тебе нравится или нет?

– Нет.

– Снять?

Господи, что я говорю?

– Да. Немедленно, – рычит он, быстро приближаясь ко мне. Замираю, когда он останавливается в нескольких сантиметрах от меня.

– То была шутка, – быстро поясняю я.

– А ты решила, что я серьёзно хочу, чтобы ты разделась? – Нагло ухмыляется.

Ох, как же ты меня раздражаешь!

– Пошёл вон, – цежу я, приподнимая подбородок.

– Нет, не пойду. Ни вон. Ни в задницу. Никуда. Я остаюсь. И, кажется, я даже скучал по тебе, и твоему заносчивому дерьму.

– Ты… если так скучал… да, именно, когда скучают, то не ходят на свидания с Джульеттой! – Возмущённая его словами, выпрямляюсь и тыкаю указательным пальцем в его грудь, удерживая другими бокал.

– Ах, вот в чём дело. Флор. Ревнуешь, да? – Довольно улыбается.

– Боже, какая глупость, – фыркаю я.

– Тогда почему так ведёшь себя снова? Почему пьёшь здесь одна, когда внизу происходит самая громкая вечеринка, от которой у меня мозг взрывается?

– Потому что… потому что я…у меня похмелье, – отвожу взгляд и разворачиваюсь к нему спиной, задевая парня. Его жар вызывает у меня ещё большую дрожь, как и раньше.

– От вчерашних коктейлей? – Выдыхает он мне в ухо, отчего во рту буквально сушит от резкого скачка адреналина, и в это же время тепло распространяется по всему телу, застревая внизу живота.

– От жизни, – тихо отвечаю я, облизывая губы.

– Знаешь, я бы не сказал, что ты пристрастна к алкоголю. Но вчера, сегодня, да ещё второй бокал. Ждёшь Оливера? – Имя моего парня Рафаэль буквально выплёвывает, отходит от меня и останавливается сбоку. Поворачиваю к нему голову, усмехаясь от этого.

– Сиен оставила, думаю, это предназначалось для неё и Белча. А если и жду своего парня, то тебе какое дело до этого?

Поджимает губы. Скулы играют бликами на его лице.

Ты ревнуешь меня? Ты испытываешь ту же злость, что и я? Это ревность? Но ведь это невозможно, мон шер! Это просто… господи, что мы делаем?

– Так ты составишь мне компанию? – Меняю тему.

– Откажусь, но могу проследить, чтобы никто лишний сюда не зашёл, – словно делает мне одолжение. Смешно.

– Почему отказываешься? Боишься отравиться роскошью? – Язвительно произношу я.

– Нет, я ей и так уже отравлен. Я не пью, потому что становлюсь импульсивным, неконтролируемым и могу натворить глупостей.

– То есть это твоё нормальное состояние? Значит, тебе ничего не грозит, – от моей фразы он издаёт смешок и широко улыбается.

– Ты хочешь споить меня?

– Ты хочешь, чтобы я это сделала?

– Я хочу, чтобы ты не менялась. Я хочу, чтобы мы продолжили с той минуты, на которой остановились вчера. И я, действительно, испытывал слабую скуку без тебя, Мира.

– Серьёзно? – Тихо спрашиваю его. Это меня радует. Отчего-то я начинаю улыбаться, и в груди поселяется чувство удовольствия.

– Чистосердечное, – кивает Рафаэль.

– Тогда ты остаёшься, чтобы выпить со мной? – Уточняю я.

– Раз ты убеждена, что мне ничего не грозит от твоей роскоши, то да, я остаюсь.

– Что ж, обслуживай себя сам и меня заодно, – вкладываю в его руку бокал и направляюсь к гардеробной.

– Я пока переоденусь, не успела после церемонии, и этот наряд меня жутко раздражает, – раскрывая двери, оглядываюсь на Рафаэля.

– Или оставить?

Я заигрываю с ним? Остановись, Мира!

– Лучше не надо. Займусь напитками, – парень быстро отводит взгляд и подхватывает бутылку.

Боже, мне кажется, эта ночь, действительно, станет свободой для меня. И может быть, Сиен была права, и мне следует сделать то, что вызывает во мне волнение и покалывает мягкими, возбуждающими иголочками по всему телу? Может быть, я должна пройти сама через всё это, чтобы понять, что со мной происходит рядом с ним, и почему это случилось? А, может быть, я просто устала быть примерной девушкой главы братства «Альфа» и хочу не испытывать отвращения от прикосновений, хочу запретного, хочу утонуть. Хочу. Просто хочу.

Глава 42

Мира

– Фу, почему оно такое кислое? – Кривится Рафаэль, а я прячу улыбку, делая глоток шампанского из бокала, который ждал меня на столике, и опускаюсь рядом с ним на пол у кровати.

– Оно не кислое, а выдержанное, – поправляю его. В ноги отдаётся вибрация от музыки, шум продолжает витать внизу, добираясь мутным облаком и до моей спальни, в которой остался Рафаэль, а я приняла решение посмотреть, что будет дальше, и к чему приведёт обычный разговор за бокалом шампанского.

– Дерьмо какое-то, – парень, залпом допивая алкоголь из изящного бокала, высовывает язык и жмурится. Издаю смешок, отчасти ужасаясь тому, насколько его повадки примитивны и просты, и в то же время меня это веселит. Возможно, дело в том, что никто ни разу не высказывался так откровенно в сторону роскошного напитка. При мне точно никто себе этого не позволял.

– Наверное, стоит кучу денег, да? – Интересуется он, подхватывая бутылку и рассматривая её.

– Чуть больше двухсот евро, – отвечаю я. Он поднимает на меня шокированный взгляд и снова переводит его на бутылку.

– За это? Серьёзно?

– Серьёзно. Урожая две тысячи четвёртого года, прекрасно для здоровья. Сухое. И ты не прав, оно не имеет кислого привкуса, в нём есть нотки миндаля, поэтому оно может немного, очень слабо, горчить. Добавление засахаренных фруктов прекрасно балансирует неприятный осадок терпкости, создавая невероятный шелковистый вкус незабываемого напитка. И его необходимо пить медленно, смакуя каждый глоток, а не вливать в себя, как будто боишься не успеть, – приподнимаю бокал, немного помешивая шампанское, демонстрируя ему, как красиво играют пузырьки в слабом свете, падающем из окна с улицы.

– Твои слова намного приятнее, чем эта хрень за двести евро, – хмыкает Рафаэль. – Но ты её так описываешь, что я уподоблюсь вашему надменному дерьму и тоже посмакую.

– Это так необходимо употреблять ругательства в своём лексиконе, или таким образом напоминаешь мне, откуда ты родом? – Приподнимая бровь, интересуюсь я, пока парень резко наполняет бокал, отчего напиток пенится, и он подносит его ко рту, ловя губами шампанское.

– Вообще, – облизывает стекло и меня передёргивает от этого, – я не обучен выражаться так высокопарно, как вы, принцесса, поэтому потерпите уж мою неблагородную и низменную речь, так остро ранящую ваш слух. Не сочтите за оскорбление моё поведение, ведь я всего лишь отброс, не знакомый с приличным обществом.