Лина Мур - Принцесса моих кошмаров

Я не знаю, откуда нахожу в себе силы упереться в сильную грудь и оттолкнуть его, хотя не желаю этого. Да! Не желаю! Мне нравится всё, что он говорит! Всё, что он со мной делает! Но я не могу… не могу. Рафаэль другой, и всё это было недопустимой роскошью для меня, как бы смешно ни звучало, но это так! Я не должна увлекаться им! Не должна позволять с собой делать это. Ведь иначе… нет, не имею права чувствовать разочарование оттого, что прошлое никогда не отпустит меня, и я расплачиваюсь обидой за то, что сделала. Мне так больно и жалко себя и единственный способ не показать, как глубоко я раскаиваюсь в том, что было там… с Оливером, за всё, что терплю и несу в себе, замахиваюсь и громким, слишком звонким хлопком ударяю удивлённого Рафаэля по щеке.

– Какого чёрта ты себе позволяешь?! – Вскрикиваю я, отскакивая от парня к двери, выдыхающего от боли и потирающего щёку. Слава богу, сюда никто не вошёл, ведь в доме столько людей. А я…а он… так порочно и страстно целовал меня, склонял к большему, и чувство намокших трусиков меня возвращает в реальность, в которой никогда такое не примут.

– Мира, за что? – Стонет он, двигая челюстью.

– За что? За то, что ты сделал! Ты забыл, что у меня есть парень? – Сжимаю руки в кулаки, удерживая внутри уже готовый вырваться поток слёз отчаяния, кричу. Нет, я ору на него, срывая голос. Другого мне не оставили.

– Парень? – Зло шипит Рафаэль, делая шаг ко мне. Поднимаю подбородок, демонстрируя ему всё своё отвращение. Нет, это ложь. Я должна так поступить, должна отказаться от первого в жизни возбуждения, ведь раньше считала, что ничто меня не доведёт до такой точки, в которой я запаникую и пожелаю секса. И с кем? С этим… с этим человеком!

– Да, парень. Я люблю его, и он любит меня, я…

– Любит? – Рафаэль выплёвывает это слово. – Любит, говоришь? Так какого хера он лапал одну из девиц, когда я вошёл в дом?! Какого хрена он целовал её и практически трахал у всех на глазах? Ты так уверена, что Оливер не поддастся возможности перепихнуться с очередной доступной девушкой, чем вызываешь у меня смех! Ты дура, или хочешь верить в то, что он тебя любит? И ты его ни капли не любишь, ты целовала меня! Ты. Меня. Целовала. Ты отвечала на каждое моё прикосновение. Тебя трясёт от желания, как и меня! Ты…

– Хватит! Это алкоголь! Оливер прекрасный парень, уважающий меня, и он это всё делает, чтобы не потерять лицо перед друзьями! Но спать он ляжет один! Один, понял? Ты ни черта не знаешь, ни обо мне, ни о нём! И я представляла на твоём месте его, из-за алкоголя мой мозг не сразу распознал ошибку, а когда он это сделал, то я ужаснулась тому, что происходит!

– Ужаснулась? Да ты испугалась, что он никогда не дарил тебе того, что я! Не надо сейчас играть роль стервозной штучки, в которую по уши влюблён первый красавчик университета! Это ложь! Ты о ней прекрасно знаешь! Он всегда тебе изменял, и будет продолжать это делать, ни о каком уважении речь не идёт! Он использует и трахает тебя. А ты? Ты хочешь меня! Меня, мать твою, и не лги мне сейчас! Ты хочешь того же, что и я!

– Хочу тебя? Это смешно, макака! Тебя? Ты в зеркало смотрелся? Ты никто! Ты ничтожество! И меня тошнит от тебя, ты, нищая ошибка природы, считающая, что твои слюни мне нравятся! Боже, я так раскаиваюсь в том, что позволила тебе воспользоваться мной. Решив, что у тебя, действительно, осталась совесть, пригласила попробовать дорогой алкоголь, которого ты сроду не видел и не увидишь! Ты что, действительно, нафантазировал себе, что такая, как я, задумается о тебе в ином ключе и позволит себя пачкать? Нет, не смеши. Ты безродный щенок, и твои поцелуи самое отвратительное, что я чувствовала в жизни. Ты самое отвратительное, что я знала и видела. Ты никогда не сможешь стать тем, кто на минуту заставит меня подумать о себе. Ты лишь тот, с кем здесь развлекаются, но не я. С этого момента ты снова моя жертва, и я сделаю всё, чтобы больше никогда тебя не видеть, – бросая всё едко и ядовито, выскакиваю за дверь и бегу к лестнице.

Музыка продолжает громыхать в доме, студенты танцуют, кто-то лежит на диване и целуется. Проталкиваюсь мимо них. Бегу. Господи, как же мне больно. Господи… почему?

Вылетаю на свежий воздух, а внутри всё сжимается от давления жутких щипцов на сердце, повергающих меня в тихое и безмолвное раскаяние. Да… знаю всё я, знаю, что лгу, что ничего больше хорошего здесь не осталось. Во мне не осталось.

Но я должна была, понимаешь? Я должна была так поступить с тобой, мон шер. Другого выхода у меня не было, иначе бы ты увидел, что со мной никто так нежно и одновременно грубо не обращался, и это мне до безумия нравится. Нравится подчиняться твоим желаниям. Хочется услышать их все. Хочется, но… прости меня, мон шер, прости.

Единственное место, где он меня не найдёт – братство «Альфа», и я иду туда, маневрируя между пьяными парнями, бросающими в спину комментарии о моей попке. Не важно, ничего не важно, мне бы убедиться… не надо, не стоит этого делать. Взбегаю на второй этаж и подхожу к спальне Оливера. Тихо приоткрываю дверь, и до моего слуха долетают стоны и смачные удары двух тел, сплетённых на постели.

Я знаю об этом. Знаю, поэтому начиная с лета, не позволяю ему большего. Не могу… не хочу и не виню его. Никто не виноват, что во мне нет страсти, что моё тело слишком хрупкое и не может возбуждаться от того, кого я выбрала для себя. Того, с кем все видят меня в будущем. Мне так жаль… так жаль…

Закрываю дверь и поднимаю голову, замечая, что из комнаты с другой стороны выходит Белч. Наши взгляды встречаются, и он всё понимает. Да, он в курсе происходящего и рассказал об этом Рафаэлю, который смог сделать правильные выводы. Но всё это не имеет никакого смысла, такова моя судьба. Я должна вечно терпеть из-за одной глупой ошибки. Должна. В глазах парня пролетает сочувствие, и это унизительно. Оливер никогда не спрашивал о моих мечтах, мы никогда не разговаривали на такие глобальные и глубокие темы, как с Рафаэлем. Я никогда не могла полностью довериться Оливеру. Да, он пользуется мной, но уже забыл даже об этом, потому что никому не понравится, когда девушка под ним всегда сухая, и нужно огромное количество искусственной, вонючей смазки, чтобы он кончил и удовлетворил себя.

– Мира…

– Не могу найти Оливера, наверное, где-то с ребятами пьёт, – перебивая Белча, спускаюсь вниз и выхожу из дома.

Дотрагиваюсь до своих ещё горячих и опухших губ. Жмурюсь. И меня дерёт изнутри от отчаяния. Я тоже хочу быть возбуждённой. Хочу чувствовать себя желанной и наслаждаться поцелуями. Долгими. Голодными. Его. Рафаэля. Так почему я не могу переступить через себя, когда Оливер так легко это делает и прекрасно играет свою роль? Почему я так боюсь? Именно боюсь стать кем-то другой, получить передозировку и умереть. Боль. Я страшусь снова испытать предательство и боль, а Оливер для меня что-то вроде громоотвода. Он никогда не сможет забраться в моё сердце и увидеть мою душу, поэтому я так боюсь отдаться своим фантазиям и рукам Рафаэля. Он, действительно, стал другим для меня. Настоящим парнем, из-за которого я превращаюсь в глупую дурочку, как Саммер, желающую обладать им, узнать, а что он может сделать со мной.

И это «Ночь Свободы», верно? Есть ли, действительно, у меня шанс стать такой? Не знаю, но я настолько устала терпеть эту тяжесть, что не могу больше так с собой поступать. Не могу. Мне безумно одиноко сейчас, и я решительно иду обратно, чтобы не быть трусихой. Я никогда не пряталась и в эту минуту тоже не буду. Я сделаю это. Сделаю хоть раз что-то только для себя. Надеюсь, он простит меня. Надеюсь, что ещё можно что-то исправить.

Резко распахиваю дверь в спальню Рафаэля.

– Ты был прав, мон шер. Ты во всём был прав, прости… – замолкаю. Он ушёл. А моё раздроблённое сердце наполняет своими оглушающими ударами безмолвное пространство. Вот и всё. Пустота. Разочарование. Раскаяние. Новая порция боли, в которой я растворюсь вновь в полном и удушливом одиночестве.

Рафаэль

– Не думал, что ты придёшь сюда, – рядом со мной на скамью плюхается Белч, жуя чипсы и отталкивая какого-то паренька, освободив тем самым себе место.

Отвожу взгляд от беготни на футбольном поле.

– До сих пор сам этого не понимаю. Такое ощущение, что они только красуются своей формой, а не играть пришли, – фыркая, возвращаю внимание к матчу.

– Конечно, – усмехается парень, бросая в рот очередную порцию чипсов. Толкает меня в плечо, предлагая и мне, но я отрицательно мотаю головой.

– Команды удаляются на перерыв со счётом два один в пользу «Львов», – объявляют, и студенты подскакивают, хлопая и крича. Свист раздаётся отовсюду, поддерживая альфа-самцов во главе с ублюдком Оливером.

– А, я понял, что привело тебя сюда, – смеётся Белч, поднимаясь на ноги. Мне загородили от обзора всё поле, ребята вокруг ликуют, когда включается музыка. Хмурясь, встаю и закатываю глаза.

Серьёзно? Да чтобы вы все обосрались сейчас!

Мира и несколько девочек в форме черлидерш выбегают на поле. Их короткие бордовые юбки поднимаются при каждом движении, а обтягивающие кофточки с мазками белого, едва доходящие до пупка, с длинными рукавами и логотипом в виде льва, готовы треснуть от резких движений.

Три грёбаных дня я избегаю её. Три грёбаных ночи я недосыпаю, потому что возвращаюсь в сестринство в четыре утра, чтобы не встречаться с ней. И за эти три грёбаных дня я ещё больше прихожу в негодование оттого, что позволил себе нафантазировать её влечение ко мне! Она думает, что я забыл? Нет, ни хрена я не забыл. Проживаю ту проклятую «Ночь Свободы» каждую незахламлённую минуту в своей голове, и это ещё больше распаляет внутри желание орать и лупить Миру за то, какую боль причинили её правдивые слова. Чёрт, я же чувствовал… её губы, её робкие и боязливые поцелуи, пока она не отдалась своим ощущениям полностью, вцепившись в мои волосы, как проклятая пиранья. Она чуть не вырвала их, снося мне крышу, уже протекающую крышу. И я не могу… не могу так просто смотреть сейчас на эту девушку, танцующую под пошлый свист и показывающую всем свои белые шортики под юбкой. Я даже не в силах отдать ей должное, потому что ненавижу за то, что она делает со мной.

– Привет, парни, – рядом раздаётся мелодичный и мягкий голос Флор. Ещё одна.

– Привет, – сухо кивает ей Белч. Он явно недоволен тем, что девушка пробирается ближе и встаёт по правую руку от меня, а парень остаётся по левую.

– Привет, – вежливо отвечаю я, хотя не хочу этого. Вообще, какого чёрта она припёрлась сюда и нашла меня снова? У меня и без того куча проблем из-за неё, и если Мира увидит… Да какая, на хер, разница, что она подумает, верно? Почему я должен ограничивать себя в общении с хорошим человеком? Потому что эта высокородная сучка ревнует, когда права на это не имеет! Пошла она! Стерва неоттраханная!

– Пойдёте на вечеринку? – Интересуется Белч, когда на поле выбегает группа поддержки команды «Рысей» и отвечает своими речёвками и танцами.

– Что за вечеринка? – Поворачиваюсь к нему, отмечая, что эта наглая и злая пиранья позволяет потному, вонючему изменщику лапать её за задницу.

Сука, блять! Какая ж ты сука!

– В честь выигрыша Оливера, конечно, – хмыкает Белч.

– С чего ты решил, что они выиграют? – Кривлюсь я.

– Иначе не будет, Раф. «Альфа» всегда выигрывают, даже если слабее в некоторых видах спорта. Так что к вечеринке уже всё готово, она состоится в общем баре, поэтому туда могут прийти все, – пожимая плечами, парень переворачивает упаковку и высыпает себе в открытый рот отставшие мелкие кусочки чипсов.

– Да, знаешь, пойду, – решительно заявляю я. – Почему бы и нет? Кого-нибудь сниму и отдеру сегодня.

– Мда, – цокает Флор. – Я тоже пойду, меня пригласили девочки, они…

– Ну, чувак, у тебя сперма застоялась. Подрочи, сними напряжение, что ли, – перебивая громким хохотом девушку, Белч толкает меня локтем и выбрасывает назад пустой пакет, попадая им прямо в кого-то из студентов.

– Ведёшь себя, как свинья, – замечаю я, слыша матерные ругательства за спиной.

– Да и плевать, это же футбол, – поворачиваясь, хмыкает он. – Что, проблем захотелось? Заткнись, урод, и выброси мусор.

Объявляют возобновление игры, и Оливер хлопает по заднице Миру, отчего та, как полная идиотка, хихикает и посылает ему воздушный поцелуй. Меня сейчас вырвет. И вот в ней я увидел нечто возвышенное? Ага, только секс, и только. Ни о каких чувствах больше, вообще, речи не идёт. Ей они не нужны, а мне запрещены. И то, что сделал, никогда не должно повториться, лучше игнорировать её, не замечать и избегать, позволяя выставлять себя тупой дурой, какой она, видимо, в принципе и является. Возможно нет, но я предпочитаю думать в таком ключе, чтобы найти для себя причину ненавидеть её.

– Я сейчас блевать от них начну, поэтому пойду, – зло цежу. – Встретимся в баре, Белч. Напишу тебе.