Лина Мур - Принцесса моих кошмаров

Мало того, что он унизил меня сейчас перед самой собой, совершенно не обращая внимания на то, что я в одном коротеньком полотенце, и несколько раз упомянул слово «друзья», так ещё и рассказывает о том, как я должна поступить в благодарность за его широкий жест в виде моего бракосочетания с Оливером? Он охренел вконец!

– Для этого существуют преподаватели, макака. Да и вряд ли обезьяны и лошади когда-нибудь подружатся, так что обратись с просьбой к моему папочке, он тебе поможет. Заплатит за тебя, – едко шиплю я.

– Мира, давай не ругаться и не обзывать друг друга, идёт? Мы же взрослые люди, которые умеют разговаривать вежливо, – мягко произносит он, да ещё и жест руками делает, словно воздух поглаживает. Недоразвитый бабуин! Да как он, вообще, смеет так со мной поступать? Бросать такое мне в лицо, после того, как я сожрала себя изнутри из-за его вчерашних слов?!

– И я не хочу покупать зачёт, потому что это слишком унизительно для меня. Ну и, к слову, о преподавателях, хорошо, что ты напомнила, – будто не видит, что я едва держу себя в руках, чтобы не расцарапать это самодовольное лицо, и продолжает говорить спокойно и уравновешено.

– Я обратился к нему, и он мне посоветовал лучшую студентку его курса. То есть тебя. Также он дал мне разрешение на использование двух лошадей во внеучебное время, поэтому я пришёл к тебе, Мира. Мне, правда, нужна помощь. Я бы мог попросить Белча, но он выбрал лыжный спорт и даже не желает вдаваться в подробности моей проблемы. У меня выхода не осталось. Не понимаю, почему ты не желаешь мне помочь? Я же милый и даже не обижаюсь на то, что ты меня оскорбляешь просто так из-за нехватки пыльцы на поле из одуванчиков. В чём проблема-то? – Хмурясь, Рафаэль запускает пальцы в волосы, почёсывая затылок.

Может быть, я ему больше неинтересна? Может быть, мой отказ его быстро остудил, и он переметнулся к более доступной девушке? К Флор? Я убью эту суку!

– Я. Не. Хочу. Так тебе яснее? Тем более времени нет, предстоит осенний бал, и у меня огромное количество работы, – передёргиваю плечами, присматриваясь к Рафаэлю. Ну как такое возможно, если ещё суток не прошло, как он просил дать ему шанс? А сейчас удручён лишь несдачей нормативов по конному спорту?

– Ладно, я попытался. Что ж придётся как-то самому пробовать и не отбить яйца, – тяжело вздыхая, он, не смотря на меня, направляется к двери.

Это всё? Он просто так уйдёт и ничего больше не скажет? Выходит, у него и не было чувств ко мне, а все эти слова были продиктованы какой-то вспышкой на солнце и мизерной каплей алкоголя? Правда?

Мира

Паника и неприятный ком из отчаяния моментально рождаются внутри и сносят мой рассудок к чёрту. Возможно, я поступаю импульсивно и странно для самой себя, когда должна делать всё наоборот. Но не могу противостоять своим ужасающим мыслям и потерять его. Так отпустить, даже не вынудив его наорать на меня, хотя бы наорать. Ведь его спокойствие означает пустоту и тишину, то есть я больше не вызываю в нём никаких эмоций. Мне страшно от этого.

– Стой, – быстро шепчу я. Рафаэль замирает и оборачивается.

– Хорошо. После субботнего урока по конному спорту, мы задержимся, и я смогу уделить тебе не больше часа. Надеюсь, твои фанатки не будут преследовать тебя, и это не окажется на сайте университета в отсутствие Оливера. Он будет крайне недоволен, если увидит тебя рядом со мной, а злить своего любимого и единственного парня я не желаю, – выдавливаю из себя унизительное, позорное и оскорбительное для меня согласие.

– Правда? – В его светлых глазах загорается искорка надежды.

Вот я тоже хочу спросить: серьёзно? Ты чуть ли не грозился убить Оливера, а сейчас радуешься возможности обучаться управлять лошадью, но не шансу остаться со мной наедине?!

– Да.

– Спасибо тебе, Мира! Ты дала мне невероятную возможность самому всё сдать, ведь я не могу даже представить, что буду платить за зачёт. Это для меня противоестественно и глупо на самом деле. Зачем отдавать деньги из-за лени и отсутствия врождённых навыков общения с лошадьми? Никогда этого не пойму и не приму. Я лучше эти деньги…

– Мне уже стало скучно, Рафаэль. Если это всё, то уходи, – зло перебивая его, направляюсь к гардеробному шкафу, чтобы спрятаться, наверное, под предлогом сокрытия практически обнажённого тела, до которого ему больше нет дела.

– Хм, я бы кое-что ещё хотел сказать, – тихо говорит он, и я останавливаюсь, поворачивая к нему голову. Ну, наконец-то, сейчас он и выдаст себя, поймав меня на таком примитивном трюке развода с обучением верховой езде.

– Я слушаю, – растягиваю губы в улыбке, а внутри готовлюсь отражать атаки и даже чувствую, как слабо, но ощутимо бурлит кровь в моих венах.

– Я обманул тебя, – признаётся Рафаэль, опуская голову и тяжело вздыхая.

Ага-ага, продолжай. Это для меня не новость. Я знала, что ты до сих пор хочешь меня и никак не успокоишься. И это всего лишь предлог, чтобы со мной встретиться и поговорить. Но я не скажу тебе, что рада этим обстоятельствам. О, нет, наоборот, я буду бороться, даже если мне это так нравится.

– Вчера я нёс такое дерьмо, за которое мне сегодня стыдно. Я не должен был уверять тебя в том, что между нами может быть что-то, кроме секса. Я всего лишь… в общем, мне нужен был секс, и только.

Что? Нет, ты должен говорить иное!

Уголки губ опускаются, как и всё переворачивается во мне.

– Я пошёл вчера погулять и встретил девушку, очень красивую, сексуальную, весёлую и замечательную по всем параметрам. Она учится в магистратуре, вернулась с какой-то вечеринки из города. Я нечаянно толкнул её, она была немного пьяна, но это не помешало нам познакомиться. Я проводил её до главного корпуса общежития, мы поболтали, и она пригласила меня к себе на пиво. А затем, не знаю, как так вышло, но у меня ещё никогда не было такого крутого и жаркого секса. Она просто невероятная, и делала то, чего никто со мной не делал. Наверное, потому что девушка такого же возраста, как я, и не забивает голову глупостями вроде отношений и серьёзных намерений. У неё всё легко, и мне это безумно понравилось, – пока он продолжает, мою грудь сдавливает, даже ощущаю, как кровь холодеет в моих жилах, превращаясь в острые кусочки льда.

– Она написала мне сегодня, предложив продолжить в том же духе, и я долго размышлял над тем, как чувствую себя от всего, что со мной произошло. Я понял, что меня притягивала твоя недоступность. Конечно, твои внешность и стервозность тоже возбуждали меня, как и естественное желание сношения с кем-то. Но вот после этой девушки у меня всё как рукой сняло. Нет, мои добрые намерения к тебе остались, я хочу поддерживать тебя и разговаривать. Ты довольно интересный собеседник, когда не выпускаешь иголки, как милый и маленький ёжик. Но сама суть была в другом, мои слова и вчерашний скулёж были продиктованы не только выпитым алкоголем и травкой, но ещё и воздержанием. Знаешь же, чтобы трахнуть понравившуюся тёлку, парень скажет и сделает всё что угодно, только бы всунуть ей. Вот и я был таким, за что очень глубоко раскаиваюсь. Я ввёл тебя в заблуждение, мне не нужны ни отношения, ни проблемы с Оливером, да и смысла нет, ты права. Ну что нас ожидало бы, Мира? Разочарование друг в друге, ещё большее твоё отвращение ко мне, когда я бы исчез, как только уложил бы тебя в постель. Ну и, в общем, прости меня за всё. Надеюсь, это никак не повлияет на занятия и наше общение в будущем, за что я тебе крайне благодарен. Извини меня за то, что был таким мудаком, – Рафаэль подходит ко мне и нежно улыбается, а я готова сквозь землю провалиться из-за своих грёз. Боже, как же это, оказывается, гадко. Хоть я и отрицаю всё между нами, но слышать, как меня бросают, даже ещё не имея, это просто невероятно. Такого со мной не происходило. Я никогда не переживала сильнейшего потрясения и унижения от парня, да ещё не моего.

– Мира, ты не злишься на меня? И спасибо тебе за то, что ты вчера поступила верно и послала меня. Сегодня у меня нет к тебе никаких чувств, потому что я получил то, что хотел. Секс. И мне так хочется поделиться с тобой тем, что я пережил. Чёрт, да я, кажется, побывал на седьмом небе, а её рот… что она вытворяет языком, просто…

– Заткнись, – шиплю я, дёргаясь от него назад. Лицо Рафаэля вытягивается от удивления. Он мне как будто пощёчину дал, да ещё и облил дерьмом, а я стою и обтекаю, как глупая дура, вроде Флор.

– Прости, тебе, наверное, неприятно такое слушать в силу своей воспитанности и этикета, но это ведь всё естественно. Ты тоже делаешь минет Оливеру, берёшь его член в рот, обсасываешь, играешь языком с уздечкой, и он вылизывает тебя, всасывает в свой рот твой клитор и пьёт твой сок. Это же…

Я больше не могу терпеть ни подобных вульгарных вещей, ни его спокойствия, ни того, как он меня унижает тем, что берёт свои слова обратно из-за секса с какой-то шлюхой!

Замахиваюсь и ударяю его по щеке. Да так сильно, что Рафаэль охает и подаётся в сторону, а мою ладонь покалывает от боли. Лучше там, лучше физическая, чем внутренняя. Как он мог? Как он, вообще, додумался мне это говорить?

– Не смей больше никогда подходить ко мне. Не смей больше никогда говорить со мной. Не смей даже смотреть на меня, ублюдок, – сквозь зубы произношу я, сотрясаясь от гнева. Он поворачивает голову, потирая щёку.

– Но…

– Пошёл вон отсюда, подонок. Пошёл вон, пусть она тебе твой член откусит, и ты истечёшь кровью. Ненавижу тебя. Пошёл вон, – толкаю его в плечо, направляя к двери.

– Я же пытаюсь как-то наладить отношения между нами, Мира! Я же нашёл выход из создавшейся ситуации, а ты бьёшь меня! За что? За то, что был честен с тобой? – Рафаэль повышает голос, опуская руку и сжимая кулаки.

– Отношения? Никаких отношений. Ничего между нами не было, и не будет. Выход только один – он за твоей спиной. И больше не возвращайся. Никогда не возвращайся, иначе я придушу тебя, – указываю на него пальцем. А меня так трясёт. Боже, как мне обидно. Мне неприятно настолько, что тошнота подступает к горлу вместе с горькими слезами.

– Да за что ты так со мной? Что я сделал не так? Я пришёл с дарами, попросил миллион раз прощения за своё поведение и ложь, пытаюсь всё поменять, чтобы больше не заставлять тебя выкручиваться и бояться за свои отношения с Оливером. Что ещё я должен сделать, чтобы ты прекратила меня бить? – Возмущается он, размахивая руками, якобы указывая на тарелку.

– Засунь себе в жопу свои дары, волхв недоразвитый! Ты часто говоришь девушкам, что они твои корки хлеба? Выходит, ты не так плохо жил, как ныл мне!

– Я… ну нет, нечасто, только тебе, но это ничего не значит, ты была права. Ведь это ты хотела услышать, так я говорю тебе. Мира, ты была права, я насильно заставлял тебя хотеть меня, потому что у меня член зудел из-за нехватки секса. Сейчас он у меня есть, и ты мне не нужна, в качестве подопытной. Флор, к слову, мне тоже не нужна, ненавижу девственниц. И да, я эгоист, меня достало думать обо всех вас. И обычно такие мысли легко исправить, стоит лишь найти хорошую партнёршу и отыметь её. Я о своём наслаждении подумал и признался тебе, покаялся перед тобой, считая, что ты заслуживаешь такого уважения и отношения к тебе. Но нет, ни хрена его не заслуживаешь, потому что обиделась на то, что ты не первая красавица университета, и что кто-то не хочет тебя трахнуть. Теперь ты знаешь правду о том, что не всем нравишься, – какие жестокие и едкие слова слетают с губ, о которых я думала, которые, казалось, ни с чем не сравнятся. Вот и получила я ответ на всё то, что сделала. И я знала о таком итоге. Знала, но позволила ему поиграть собой. Снова. Снова. Снова. Господи, мне так больно.

– Ты просто маленькая, избалованная, богатенькая дурочка, раз думаешь, что вокруг не найдётся девушки наиболее интереснее и красивее тебя, да ещё без всех этих заморочек и психологических проблем. Да, я трахаюсь, тебе тоже следует это сделать, поможет пережить правду, которую ты не видишь, прячась за розовыми очками, – в таком же духе добавляет Рафаэль.

– Желаю тебе подхватить такую заразу, от которой сдохнешь и избавишь меня от самого себя. Пошёл вон, а я лучше останусь в своём роскошном мире, а тебе его не видать как своих ушей, ведь ты вернёшься в бедность и нищету, когда я забуду обо всём уже через секунду. И ты ошибся, мне плевать на то, кого ты трахаешь. Я счастлива знать, что ты в точности такой, каким я увидела тебя впервые. Обида? Какие обиды? Только облегчение, – держусь, ещё держусь, но ещё немного и всё… разревусь, как, действительно, маленькая девочка, услышавшая, что её снова лишают чего-то хорошего.

Рафаэль открывает рот, чтобы вновь ударить, видимо, по самому больному, но тут же захлопывает его.

Как ты можешь так со мной поступать? Я чувствовала, что нельзя тебе доверять. Нельзя даже пытаться найти в тебе что-то близкое для меня. Нельзя… и я такая дура, раз думала о тебе. Внутри всё проснулось из-за тебя, и ты ничем не отличаешься от Оливера.