Бросаю взгляд наверх, грустно осознавая, что я бы не прочь сама отнести Рафаэлю ужин и смягчить его, чтобы всё обсудить. Но мне это ещё предстоит, надо проверить зрачки. Возвращаюсь в гостиную, все девушки собрались у одного из ноутбуков и с энтузиазмом выбирают платья к балу. Делаю вид, что мне безумно интересно, а сама считаю время, проведённое Флор в спальне Рафаэля. Кажется, что прошло уже больше получаса. И что они там делают? А если она решит воспользоваться им, пока он спит, и снова наделает этих безобразных фотографий, как тогда? Или он совершенно не соображает, кто с ним, и примет её за ту девушку, с которой спит, и…

Боже, о чём я думаю? Может быть, они просто болтают. Ведь не все свихнулись на сексе или на том, чтобы обладать Рафаэлем, как я, да? Я не могу обладать им, какая глупость. Это смешно. Ну да, обладать, пойти к нему и каяться, пока не простит за то, что я хотела его убить. Но я же не хотела, так почему у меня на душе кошки скребут? Почему у них когти-то такие острые? Флор там уже очень долго. Почему мне хочется побежать и вышвырнуть её оттуда, схватив за волосы? Ах да, я ревную, продолжаю это делать, хотя внутри всё бунтует особо остро.

Пробегаюсь взглядом по девушкам, громко обсуждающим, что кому подойдёт, и встречаюсь с насмешливым взглядом Сиен, показывающей наверх. Пожимаю плечами, говоря ей, что понятия не имею, чем они там занимаются. Она снова указывает глазами на второй этаж, уже настойчивее.

– Нет, – одними губами отвечаю ей. Подруга тоже отчего-то хочет, чтобы я нарушила их уединение, но не буду. Не моё дело. Ни капли неинтересно, ни единой мысли я не…

Наконец-то!

Раздаются шаги вниз по лестнице, и я резко подскакиваю с дивана, улавливая ухмылку Сиен, а девочки ничего не замечают. Быстрым шагом вылетаю в коридор хотя я, вообще, не должна нестись к этой стерве, как полоумная, но всё же не могу устоять перед искушением узнать – что у них там происходило.

Флор останавливается и протягивает мне полный поднос.

– Он не ел, – сухо отмечаю я.

– Нет, поел немного супа ложки три и выпил чай с одним кусочком сыра, а потом сказал, что его мутит, – тихо отвечает она.

– Понятно, – недовольно произношу я и направляюсь в кухню.

Прю так старалась! Я так старалась, а его, видите ли, мутит! Наглый! Самовлюблённый! Ненавистный тип!

Чуть ли не бросаю поднос на кухонный островок и облокачиваюсь руками об него. Нет, вот как так можно? Если он так мало поел, то чем он с ней занимался всё это время? Чем?!

– Мира.

Сжимаю губы, пытаясь побороть злость и ревность, когда слышу её голос. Сука. Ненавижу и её.

– Думаю, тебе следует уйти. Или Рафаэль просил тебя остаться с ним на ночь? – Едко спрашиваю и оборачиваюсь к Флор.

– Нет, он… он плохо себя чувствует и снова решил отдохнуть. Я хотела у тебя узнать кое-что, – мнётся она. Боже, ну почему она такая? Почему она не похожа на меня и не имеет хотя бы немного уважения к себе?

– Что?

– Хм, ты разрешила мне пройти к нему и упомянула о том, что друзьям Рафа можно беспрепятственно навещать его…

– Раф, как собачка. Гав-гав. Его имя – Рафаэль, так будь добра хотя бы при мне не тявкай, – ядовито шиплю, перебивая её, отчего Флор сглатывает и ещё больше вжимает в себя плечи.

– Эм, ладно, прости… в общем, я могу прийти к нему завтра?

– Если он этого захочет, то я не против.

– О, он хочет, просто боится, что ты сделаешь что-то плохое мне. Я постоянно его убеждаю в том, что ты хорошая, а он, наоборот, считает, что ты вселенское зло. А теперь тебя заставили ухаживать за ним, когда между вами натянутые отношения, ну и я подумала, может быть, заменю тебя? Если ты не против, конечно. Я уже проверила реакцию его зрачков, и всё с ними хорошо. Тебя ведь он напрягает, а мне Рафаэль нравится, и я…

– Меня это не волнует. Делай что хочешь с ним, а меня не трогай. Хочешь целовать его ноги, пожалуйста. Быть тряпкой, о которую он эти самые ноги будет вытирать, да без проблем. Выбираешь унижение и потерю собственного достоинства, я только рада. Оставь меня в покое, не заставляй испытывать тошноту от твоего вида. Ты можешь даже выйти за него замуж, я подарок пришлю – подстилку для питомца. А сейчас у меня есть более важные дела, чем разговор с тобой, – пролетаю мимо озадаченной Флор, намеренно толкая её плечом.

Не смогла удержаться. Да я готова её разорвать голыми руками. Сколько наглости нужно иметь, чтобы говорить это мне в лицо? И он, правда, считает меня такой ужасной, после всего, что между нами было? Серьёзно? Он ей это говорит? Мне так обидно! Так обидно и неприятно оттого, что Рафаэль позволяет себе обливать меня грязью за моей спиной, когда ещё недавно называл маленьким кусочком хлебушка.

Вхожу в комнату и нарочито громко хлопаю дверью. Пусть думает, что я его убить хотела. Сейчас я этого очень хочу! Очень! Он предложил ей провести с ним ночь? Здесь? Снова у меня перед глазами? Да как он, вообще, мог даже заикнуться об этом, когда я так глубоко переживаю за него?

Сжимаю руки в кулаки и опускаюсь на постель. Мне бы пойти и наорать на него, высказать всё, бросить в лицо оскорбительную правду, как я, вообще, отношусь к нему, и как ужасно он поступает со мной своим поведением, но тогда я тоже стану второй Флор. И я пойду туда не для того, чтобы выплеснуть из себя негодование и накопившуюся ревность, а для того, чтобы посмотреть на него, и самой убедиться, что его зрачки в норме. Да-да, это всё предлоги, но, чёрт возьми, она их у меня украла! Из-под носа увела!

Не знаю, куда деть горячую злость, расхаживаю по спальне, лишь бы не позволить себе сотворить глупость. Пусть. Нет, действительно, пусть она его облизывает с головы до ног, а когда узнает, кто он такой, вот тогда я буду хохотать громче всех. Для меня это наиболее удобная позиция сейчас, потому что сердце безумно стучит в груди, даже в голове странный шум от бурлящих отрицательных эмоций. Да пошёл он, не буду я извиняться за то, что сделала с ним. Так ему и надо. Точка. Он это заслужил!

Неожиданно в мою спальню со стороны ванной распахивается дверь, и появляется Рафаэль уже в футболке, раньше был только в спортивных брюках.

– Зрачки, – холодно напоминает он, направляясь к моей постели, и нагло садится на неё, протягивая мне фонарик.

Приоткрываю рот от этого безобразия. Он что, издевается?

– Тебе их уже проверили, – зло замечаю я, складывая руки на груди.

– И кто же? Святой дух? – Шипит он.

Рафаэль ещё такой бледный, несколько помятый и волосы взъерошены, но это не умаляет того, что он делает со мной. Да-да, не буду я вестись на этот развод.

– Флор, – подсказываю ему.

– Ага, сейчас, миллион раз сейчас. Зачем ты прислала её ко мне? Вообще, какого хрена я проснулся, а она сидит рядом со мной, да ещё и трогает меня? Неужели, это разрешено правилами сестринства? – Повышая голос, Рафаэль поднимается, но тут же падает и жмурится, видимо, голова кружится.

– Я не хотел её видеть, – уже тише добавляет он, распахивая мутные глаза. Я удивлена, нет, даже больше. Выходит, что Флор мне соврала и специально решила настроить меня против него, упомянув о том, как он обо мне отзывается. То есть моя злость была бесполезной, и я вновь пожелала ему смерти ни за что? О, мамочки! Господи, я сделала это снова!

– Я подумала, что Флор твоя подруга, и тебе было бы приятно, если она поухаживает за тобой, – медленно произношу и подхожу к нему.

– В следующий раз, прежде чем думать за меня, спроси: что я хочу. Да и прекрати думать, тебе не идёт, Мира, – язвительно шипит он, когда я включаю маленький фонарик и приближаюсь к его лицу.

Сношу оскорбление, хотя мне обидно. Я же ничего сейчас плохого ему не сделала, наоборот, позволила обманщице Флор побыть с ним. Не понимаю, за что он так со мной.

Проверяю каждый его глаз и кладу фонарик обратно на кровать возле парня.

– Всё в порядке. Зрачки в норме, – шепчу я, опуская взгляд. Вот будет хорошо, если я сейчас расплачусь. А мне хочется, очень хочется пореветь из-за его отношения ко мне, я даже чувствую его ненависть в воздухе.

Рафаэль поднимается и подхватывает фонарик, намереваясь уйти.

– Ты злишься на меня, потому что думаешь, что я хотела этого? Хотела убить тебя? – Тихо спрашиваю его, решительно поднимая голову.

– Что? – Недоумённо поворачивается, замирая в дверях.

– Ты рычишь на меня, грубишь мне, обзываешь, оскорбляешь, материшься. И я не углядела за тобой, поэтому ты и вылетел из седла. Я думала о тебе и о том плохом, что для меня выглядело хорошим. А потом всё произошло очень быстро, я… прости меня, я не желала тебе сотрясения, Рафаэль. Не думай, пожалуйста, что я, действительно, мечтаю о твоей смерти, как не раз упоминала. Это были слова, брошенные из-за страхов и на пике эмоций. Знаю, что они ужасны, но никак не отражают моих настоящих мыслей. Мне жаль, что ты упал и ударился, а теперь тебе прописан постельный режим, и я старалась сделать всё, чтобы как-то извиниться хорошими поступками, поэтому и разрешила Флор принести тебе ужин, – обхватываю себя за плечи, защищая рывками бьющееся и скрипящее сердце от его мрачного и темнеющего взгляда.

– Подожди, ты считаешь, что я злюсь из-за падения? – Изумлённо переспрашивает он.

– Конечно. И ты должен злиться на меня, ненавидеть тоже имеешь право, ведь из-за меня ты лишён развлечений на этот день и, вероятно, на завтра. Но если хочешь, то твоя девушка, ну та, с которой ты спишь, может тоже прийти к тебе. Я не буду против, если это доставит тебе немного радости, то я только «за», – киваю, а внутри всё переворачивается, когда добровольно даю согласие на присутствие той, кто тоже крадёт его у меня.

– То есть ты винишь себя за то, что я вылетел из седла и не удержал поводья? Ты из-за этого ведёшь себя, как полная идиотка? – Цедит Рафаэль, приближаясь ко мне. Сколько ярости в его глазах, и меня от неё передёргивает. Меня очень пугает его состояние. Очень, как будто он готов придушить меня из-за случившегося.

– Я… прости меня, но я не знаю, что ещё сделать, чтобы извиниться и показать тебе, что не хотела твоей смерти, и это всё вышло из-за ускользнувшего из моих рук контроля, – сдавленно отвечаю, отводя взгляд в сторону.

– Ты, блять, дура? Ты издеваешься надо мной сейчас? Господи, вроде бы неглупая, но я уже сомневаюсь в этом! Ты что, не видишь, что я злюсь из-за того, что ты сделала? Ты ослепла, Мира, и не понимаешь, почему я ору сейчас, и моя голова готова взорваться к чертям от боли? – Он, действительно, кричит на меня, отчего я отхожу назад.

– Понимаю, конечно, понимаю, из-за того, что ты упал и ударился, поймал сотрясение, и теперь тебе плохо.

– Ты меня до могилы доведёшь, Эмира! Я слов не могу подобрать, какая же ты глупая. Ты бросилась под лошадь! Ты, мать твою, бросилась под лошадь, которая могла тебя убить! Мне насрать на то, что со мной! Меня больше волнуешь ты и то, что могло произойти с тобой из-за твоих тупых мыслей о моей безопасности! Дура, блять! – Он грубо хватает меня за плечи, орёт прямо в моё лицо, и ко всему, ещё встряхивает, отчего у меня вылетают из головы все мысли.

– Ты хоть представляешь, как мне было страшно, когда я понял, что ты сотворила? Ты хоть на секунду задумалась о том, что я чувствовал от слов, сказанных руководителем? Да пусть она бы меня затоптала, но не тебя! Не из-за меня! Не из-за отброса, подобного мне! У меня чуть сердце не разорвалось, когда до меня дошёл смысл твоего проступка! Вот почему я зол, Мира! Вот она моя причина! Я испугался за тебя! За тебя, дура ты слепая! – Жмурюсь от его звенящего голоса, а он трясёт меня, словно хочет причинить физическую боль. Но мне и душевной достаточно, ведь сейчас я осознаю, почему Рафаэль так ведёт себя. Он волновался за меня? Да? То есть у меня есть надежда, что он не ненавидит меня и не считает, что это я виновата?

Открываю глаза, когда Рафаэль прекращает воздействовать на меня как голосом, так и своей мощью рук. Он облизывает сухие губы и с такой болью смотрит на меня, что сердце замирает на секунду, а затем отчего-то так радуется.

– Прости, – выдыхаю я.

– Прости? Только прости? Мне мало одного прости, Мира. Мало. Я никогда в своей жизни не боялся за чужого мне человека, особенно девушку. Семья не в счёт. И вот сейчас понимаю, что я с ума сошёл бы, если бы увидел, что с тобой сделала лошадь из-за меня. Всё остальное не важно. Ничего не важно, только тот страх, который не отпускает меня. И я хочу плату за то, что ты со мной сделала. Ты моя сиделка, так больше никого не допускай ко мне. Не желаю никого видеть, особенно Флор. Я надеялся, что войдёшь ты, и я скажу тебе всё спокойно. Но пришла она, и меня это взбесило. Ещё головная боль, тошнота и её голос, который меня раздражает. А твой успокаивает. И я хочу сейчас же побыть твоим питомцем. Прямо сейчас. В моей спальне. На моей кровати я желаю стать твоим питомцем, как тогда. Приласкай меня, Мира, потому что мне сейчас так страшно быть одному и представлять разные исходы событий, если бы всё не обошлось, – его пальцы дрожат, и я чувствую это. Рафаэль дотрагивается до моего лица, как будто до сих пор что-то чувствует ко мне. И его слова… он что, серьёзно? Он, правда, хочет, чтобы я это сделала? Тогда я не смогу отказаться от него. Не смогу оборвать нежность, которая в эту секунду наполняет всё моё маленькое тело. Я не в силах буду отпустить его к другой, если вновь тёплые и незнакомые эмоции накроют меня с головой. Может быть, стоит рискнуть ради парня, вызвавшего во мне страх потерять его? Может быть, стоит добровольно войти в пекло, которое потом превратится в ледяную боль? Может быть, минуты близости с Рафаэлем затмят все страшные последствия наперёд? Может быть…