– Живи, урод, пока живи, – бросает он, и каждый проходящий мимо меня, толкает в плечо, кто-то в грудь, и я жмурюсь, но стою.

Оставшиеся студенты со смехом указывают на меня пальцем, и даже замечаю пару вспышек от фотокамеры. Срал я на ваш сайт, придурки.

Выхожу из столовой под шум и шёпот, хихиканья и пристальные, провожающие меня взгляды. Если Оливер думает, что я так просто забуду об этом, то ошибается. Я найду ещё один шанс набить ему морду. И мне бы не нарываться, но не могу отпустить ситуацию. Меня он бесит, особенно тем, что в его руках была Мира. Моя девочка принадлежит ему, а не мне! Чёрт, меня это до безумия злит. Меня это просто…

Кто-то хватает меня за шею в захват. Дыхание нарушается, и лёгкие сжимаются от недостаточного кислорода.

– Ну что, ублюдок, хотел со мной поболтать? – Шипение в моё ухо. Я направлялся в туалет, чтобы немного почистить брюки и рубашку и постараться не пропустить следующее занятие, но, увы… сам призвал свою судьбу.

Оливер сдавливает моё горло, сумка падает на пол, я, пячусь назад и, концентрируясь на своих мышцах, как меня учил тренер Эрнеста, подаюсь вперёд. Оливер перелетает через меня, выпуская из своих рук. Кряхтит, но подскакивает на ноги. Коридор пуст, и мы одни.

– Даже не удивлён, что нападаешь исподтишка, ублюдок, – шиплю я.

– Надо смотреть, куда прёшь, мудак, – рычит он.

Оливер делает выпад в мою сторону, а я в его. Удар приходится мне в живот, а мой ему в голову. Нет, не в лицо. Если у меня лишь появляется давление в солнечном сплетении, то он отшатывается в сторону, дёргая головой.

– А ты не так силён, как о тебе рассказывают. Даже пушистый и милый пёсик, – едко тяну я, наблюдая за парнем, испепеляющим меня яростным взглядом. Он с криком бросается на меня, обхватывая за талию, и мы падаем на пол.

– Отвали от неё, понял? – Рычит он, ударяя меня в рёбра. А я его ногой по яйцам.

– Да пошёл ты… она выбрала меня для обеда, а не тебя, и то, во что ты её превращаешь, – хриплю я, отбивая его удары. У него ракушка. Как я об этом не подумал? Но разве в драке можно, вообще, о чём-то думать? Ни хрена. Только кулаки и удары по телу, не задевающие лицо. По ногам, по почкам, по позвоночнику. То его, то мои. Я чувствую привкус крови во рту, и дышать становится больно. Мы оба хрипим, когда мои руки сжимают его шею, а он мою.

– Мира моя! Она моя! – Сипит он.

– Да мне насрать! Она не вещь, чтобы быть твоей! – Отвечаю так же, пытаясь сбросить его руки, надавливающие на щитовидку, хотя я сижу на нём.

– Она моя, не лезь к Мире, иначе я закажу тебя… убью тебя, – грозится он. Моя голова уже кружится, думаю, он себя чувствует так же. Не выдерживаю давления и, опасаясь отключиться, убираю руки с его шеи, ударяя по ним. Падаю на спину, но не собираюсь сдаваться. Поднимаюсь на колени, как и Оливер.

– Меня сложно напугать, идиот, Мира…

– Заткнись, – он снова делает выпад в мою сторону, но я подаюсь назад, и Оливер падает вперёд на руки.

– Я могу тебя прямо сейчас оставить калекой, придурок. Но не буду, ты и так калека в голове. Мне тебя жаль, – ядовито улыбаясь, встаю на ноги и подхожу к сумке.

– Себя пожалей, Рафаэль. Ты здесь чужой, и если я ещё раз увижу, что ты пытаешься забрать её у меня, я привлеку всех, – угрожает вновь Оливер. Но сейчас я готов смеяться, потому что он даже драться хорошо не умеет. От него несёт перегаром. Нет, конечно, у него достаточно сил, но из-за вечного пьянства он не может правильно нападать. Конченый.

– Ты увидишь и не раз, потому что я живу рядом с ней. И между нами довольно хорошие отношения. Ты удивишься, но Мире можно наставлять не только рога, но и разговаривать с ней. Попробуй, вдруг узнаешь для себя что-то новое, – осматриваю свою порванную рубашку и понимаю, что теперь мне нужно идти в дом и переодеваться.

Отвлекаясь на изучение своей одежды, я не замечаю, как парень уже стоит на ногах и несётся в мою сторону. От его удара меня заносит назад, и я ударяюсь телом о стену, как и затылком. Шишка на голове ноет, перед глазами всё темнеет, ещё не до конца прошедшее сотрясение даёт о себе знать, а ноги слабеют. Блять!

– Ты меня достал, сучоныш, – рычит Оливер, хватая меня за рубашку и снова ударяя о стену.

– Не думай о моей невесте. Теперь ты понял, что я не шучу. Мне насрать, как я выгляжу в твоих глазах. Мне на тебя насрать. Тебе не поможет твой папочка, здесь я устанавливаю правила. И первое – отвалить от Миры. Второе – не появляться мне на глаза. Третье – подумать о себе и о своей жизни. Ты почитай историю нашего университета, и тоже узнаешь много нового, особенно о наказаниях и смертях, – он продолжает шипеть в моё лицо.

– Хватит угрожать мне… тупой придурок, ты никогда не станешь тем, кто будет её достоин, – шепчу я и, сглатывая горький комок тошноты, моргаю, чтобы чётче увидеть парня с красными от злости глазами.

– Мне и на это насрать. Мне насрать на её чувства, важнее, мои. А я её люблю, от своего не откажусь, ясно тебе? Она мой выгодный куш, и я сорвал его. Я её первый и единственный. Всегда буду таким, а ты игрушка, развлечение для наших девочек, – придавливая меня к стене, гадко улыбается. И это вновь поднимает внутри волну желания жестокой расправы.

– Насилие и принуждение никогда не называли любовью. А ты только на это и способен. Мне тоже насрать на тебя и на твоих придурков, Мира никогда не будет твоей. Если не я, то кто-то другой заберёт её у тебя. Ведь она богата и красива, а вот ты… урод. Отец найдёт ей более подходящую кандидатуру, чем ты. Это лишь период, а дальше… дальше ты будешь выброшен на улицу, потому что она найдёт кого-то лучше тебя. Не унижайся…

– Мудак, блять, – он резко отпускает меня и ударяет кулаком по животу, отчего я сгибаюсь, затем снова и снова, пока меня практически не начинает рвать. Я бы и хотел ответить ему, да не могу. Всё сосредоточено на боли, пронзающей тело, и на ребре, которое тоже ноет и дерёт изнутри.

– Оливер! – Испуганный крик проникает в моё мутное сознание. Падаю на колени, откашливаясь, и слышу сквозь бурлящее давление в ушах быстрые шаги.

– Иди отсюда, детка. Я разговариваю, – зло произносит Оливер.

– Для разговора достаточно слов, а не кулаков. Ты рехнулся? Ты, вообще, обалдел устраивать ему тёмную? Он занимается со мной, идиот! Занимается, чтобы я сдала зачёты и экзамены!

– Всё нормально, – поднимаю руку, приходя понемногу в себя и испытывая жуткий стыд за то, что Мира увидела мою слабость и невозможность защитить её, медленно поднимаюсь на ноги.

– А ты закрой рот, – яростно шипит она.

– Тебе мало проблем, Оливер? Что, чёрт возьми, с тобой такое? – Взвизгивает она и толкает парня, часто дышащего, как бык.

– И чем же он занимается с тобой? Преподаёт уроки минета? Или помогает с выбором смазки?! Он пристаёт к тебе, а я ненавижу, когда трогают моё. И ты сюда прибежала, чтобы снова спасти его? Сначала запрещаешь трогать его, ссылаясь на близкие и тесные отношения ваших семей, потом даже не подходишь к нам, а садишься с ним. Теперь ты здесь, снова спасаешь этого ублюдка от наказания, предписанного правилами. Что с тобой такое? Решила наставить мне рога, сука? Не выйдет! – Орёт он. Ну всё, с меня уже просто достаточно. Ладно я, но Мира, бледнеющая и отшатывающаяся от Оливера, срывает все мои страхи. Рыча, прыгаю на парня, не ожидающего этого, и заваливаю его на бок. Мы снова падаем на пол. Только в этот раз я быстро встаю и пинаю его в живот.

– Рафаэль, хватит! – Кричит Мира, хватая меня за руку.

– Только оскорби её ещё раз! Это ты сука, которую все уже поимели! – Вырываюсь из рук Миры, лупя его ногами. Стонет, пытается отползти, но такого я не снесу.

– Хватит… боже, хватит! Пожалуйста, хватит! – Мира опускается на колени перед парнем, и я останавливаю ногу в нескольких миллиметрах от неё. Всё внутри опускается, когда я вижу её распахнутые от ужаса глаза. Она защищает собой его. Его, мать его! Этого ублюдка она защищает своим телом!

Это сильнее, чем её пощёчина. Это настолько неприятно и больно, что я отшатываюсь от них и двигаюсь спиной, пока не упираюсь в стену. Она бросилась на его защиту. На его! Не на мою! На его, этого подонка, который её обзывает и даже не ценит! Почему? За что она так со мной?

– Оли, ты как? Оливер? – Мира наклоняется к парню, стонущему от боли. Он делает это специально, чтобы она была его, чтобы показать мне, кого Мира всегда выберет открыто.

– Детка, прости меня… я обезумел… я… прости меня, любимая, прости… я был обижен, и я решил… прости меня, – скулит он, поднимаясь и обхватывая её хрупкое тело.

– Всё нормально. Всё хорошо, только больше не делай так. Ты пугаешь меня, это всё… тебя накажут, Оли. Накажут, – Мира нежно гладит его лицо, а он даже пускает слезу, утыкаясь в её плечо.

Меня сейчас вырвет. Она легко забывает обо мне и о том, что я за всем наблюдаю. Она даже уже не помнит, что я стою здесь и чувствую себя так, словно облит дерьмом. Грудь сдавливает, но не от ударов, а от боли, моральной боли, из-за того, что Мира так себя повела, когда я заступился за неё. Она… она… кинула меня, предала меня и позволяет Оливеру продолжать лапать её.

Не могу больше!

Хватаю сумку и быстрым шагом иду по коридору, оставляя эту отвратительную сцену за спиной. Я не могу прийти в себя. Я в шоке, настолько глубоком, что ничего не слышу вокруг себя. Меня не волнует, что кто-то фотографирует меня, кто-то пытается спросить, чем мне помочь, кто-то перекрывает мне путь, но я с силой толкаю его и рычу, чтобы не трогали, и иду дальше. Кажется, что пустота с новой силой сгущается в моей груди, пока голова трещит от боли. Нет, дело даже не в том, что Мира пришла, и ей кто-то сообщил о нашей стычке, и она влезла в неё. Нет… нет, она закрыла его собой и простила. Простила, мать её! Легко простила за всё, что он с ней делает, когда ещё полчаса назад сидела напротив меня в столовой и думала обо мне. Разве такое бывает? Нет, и я ревную. Возможно, мои обида и желание орать и крушить всё вокруг, продиктованы именно этим чувством, но и мне больно. Очень больно в сердце, я не думал, что будет всё настолько сложно. Я стал для всех мишенью, они нацелены на меня, но она была моей. Остальное меня не волнует, даже драка не заботит, а это не последняя, я уверен. До сих пор вижу, как Мира обнимает Оливера, а он специально выставляет себя жертвой. В моём мире я бы схватил нож и убил бы его без зазрения совести, иначе бы не выжил. А здесь… нельзя, у меня связаны и руки, и ноги. Эта жизнь меня скрутила, и сейчас я хочу обратно в свой грязный мир, на улицу. Туда, где я имел свои права и знал правила, где у меня была власть, когда меня лишили её в этом месте, как и силы бороться. Клетка. Золотая клетка, в которой всё лишь умирает.

– Блять! – Ударяю ладонями по раковине в ванной комнате сестринства и поднимаю голову, глядя на своё бледное отражение. Душ смыл вонь от еды, костяшки покраснели, на теле снова синяки, да ещё и голова разрывается от боли. Чёрт, как всё, вообще, могло так резко перевернуться?

До меня доносится быстрый топот ног, а затем хлопок двери. Медленно поворачиваю голову и вижу, как в ванную залетает Мира и неожиданно, да, неожиданно для меня, толкает в плечо.

– Ты с ума сошёл? Ты головой думаешь, что делаешь, Рафаэль? Ты разозлил Оливера! Ты разозлил парней! Господи, ты совсем больной, раз не понимаешь, чем это грозит для тебя? – Она снова и снова ударяет меня по плечу, лупит ладонями, а я ничего не чувствую. Даже не двигаюсь, крепко держась за раковину. Мне не больно физически, но больно от того, как она со мной поступила.

Она кричит долго, очень долго, пока её голос не начинает хрипеть. Мира отбрасывает волосы с лица и дышит часто, глаза мечут молнии, а мне так неприятно. Я продолжаю видеть произошедшее, и другое меня не волнует. Я снова завис и не могу шелохнуться, не могу оборвать мрачные и гадкие мысли.

– Ты заслонила его, – низко произношу я, отталкиваясь от раковины.

– Что? – Хмуро переспрашивает Мира.

– Ты заслонила его собой. Ты не дала мне его убить, я бы…

– Боже, что ты говоришь? – С ужасом перебивает меня. – Убить? Да кто ты такой? Оливер импульсивен, и отреагировал так из-за меня и моего решения, а ты желаешь ему смерти?

– Как ты заговорила, Мира. Надо же, как рьяно защищаешь ублюдка, о котором не заботилась ни вчера, ни сегодня, хотя ещё утром ты стонала и просила меня продолжать. Ещё утром ты набрасывалась на меня с поцелуями, и я считал, что ты не предашь меня так. Не закроешь собой урода, который портит твою жизнь! Это ты сумасшедшая, раз хочешь продолжать с ним отношения, после того, что он делает! Ты больная мазохистка! Ты! – Повышаю голос, по мере повышения температуры моего тела от обиды и злости.

Она отшатывается от меня, смерив уничтожающим взглядом. Но это не работает, я ещё больше распаляюсь, понимая, что все перемены в ней выдумал. Ничего не произошло, ничего это для неё не значило. Я её игрушка, питомец, с которым она развлекается, и не более.