ПЕРИН – ДЕВОЧКА??? О ГОСПОДИ! Бедная Перин! Как неловко! Я хочу сказать, мадемуазель Кляйн думала, что он – это он, то есть, я имею в виду, что он она – это он. Что же она сделала? Я имею в виду мадемуазель Кляйн?


Как что, естественно, извинилась. А что еще она могла сделать? Бедняжка Перин стала красной как рак. Мне было ее так жалко!


Ладно, Шамика, не переживай. Мы ему предложим, то есть, я хотела сказать, ей, сесть за ланчем за наш столик. Я видела, что всю прошлую неделю она сидела одна с парнем, который ненавидит, когда в чили кладут кукурузу. Думаю, мы ей нужны.


Ой, это классная идея! Ты так хорошо придумываешь всякие такие вещи. Ты знаешь, как сделать, чтобы человек почувствовал себя лучше. Ты как…


Как что?


Ну, я хотела сказать, что ты как будто принцесса или еще что-нибудь в этом роде. Но ведь ты и есть принцесса! Так что, конечно, ты и должна разбираться в таких вещах. Это же твоя работа.


Ну да, вроде того, правда?


14 сентября, понедельник,

Кабинет директрисы Гупты.

Знаете что? Мне все параллельно. Мне глубоко плевать, что я сижу в кабинете директора. Мне плевать, что Лана сидит рядом со мной и бросает в мою сторону злобные взгляды. Мне все равно, что нашивка с головой льва почти оторвана от моего форменного пиджака и болтается на нескольких ниточках.

Как она до такого дошла, вот что я хочу знать. Я имею в виду Лану. КАК ОНА ПОСМЕЛА??? Наезжать на меня – это одно дело, но нападать на совершенно беззащитное существо, которое к тому же в нашей школе новичок – это совсем другое.

Если она думает, что я собираюсь просто так стоять и смотреть, как она выставляет других на посмешище, то она глубоко ошибается. Правда, думаю, она это поняла, если учесть, что я до сих пор сжимаю в руке клок ее волос. Хотя на самом деле это не совсем ЕЕ волосы, оказалось, что это накладная коса, которую она заплела, чтобы продемонстрировать свой школьный патриотизм (видите ли вплела голубую ленточку!). Вот почему коса так легко оторвалась и осталась у меня в руке, когда я набросилась на Лану, собираясь оборвать с ее глупой башки все волосы до единого – после того, как она велела мне не лезть не в свое дело и оторвала с моего пиджака нашивку с головой льва, эмблему нашей школы.

Но все равно. Надеюсь, ей больно. Самое грустное в этой истории то, что Лана даже не понимает, как ей повезло. Ей бы досталось куда больше, если бы меня не удержали Ларс и Перин. Хотя Перин и оказалась девочкой, она на удивление сильная. А еще она очень хорошо воспитана. Когда директриса Гупта тащила меня в свой кабинет, я слышала, как Перин крикнула мне вслед:

– Спасибо, Миа!

И еще мне показалось, что несколько человек зааплодировали, хотя на этот счет я могу и ошибаться – я еще была вне себя от возмущения.

Естественно, директрисе Гупте и в голову прийти не могло, что Лана могла сделать что-то нехорошее. Я вас умоляю! Она считает, что я набросилась на Лану только потому, что, видите ли, чересчур разнервничалась перед дебатами. Как же, миссис Гупта, щас. Это были нервы. И тот факт, что когда мы возвращались с урока французского, Лана, проходя мимо, наклонилась к Перин и бросила: «Гермафродит», конечно, тут абсолютно НИ ПРИ ЧЕМ. Так же как то, что в ответ я посоветовала Лане заткнуться. Тогда Лана в свою очередь схватилась за эмблему с головой льва на моем пиджаке и оторвала ее.

Директриса Гупта знает эту историю только с того места, когда я чисто инстинктивно схватилась за Ланину накладную косу. Директриса говорит, что мне повезло, что она сходу не отстранила меня от занятий, и что она не сделала этого по одной-единственной причине: потому что знает, что у меня сейчас и без того полно проблем. (АЛЕ, О ЧЕМ ЭТО ОНА????? ОБ УЛИТКАХ? ИЛИ, МОЖЕТ, О ТОМ, ЧТО Я МЛАДЕНЦЕЛИЗАТЕЛЬНИЦА? ИЛИ ЧТО МОЙ БОЙФРЕНД ХОЧЕТ, ЧТОБЫ Я КОГДА-НИБУДЬ ЗАНЯЛАСЬ С НИМ ЭТИМ ДЕЛОМ? ТАК О ЧЕМ?????)

Она сказала, что и для меня, и для Ланы будет лучше, если мы станем выражать наше несогласие друг с другом в более цивилизованных формах, а не устраивать драки в коридоре второго этажа. Все-таки она заставляет нас пройти через дебаты. Она говорит: «Миа, не будешь ли так любезна отложить свой дневник и послушать, что я говорю? »

Ха! Как будто я и так ее не слушаю! А о чем же тогда я по ее мнению пишу? «Звездные войны», что ли, пересказываю?

Лана, естественно, засмеялась. Сомневаюсь, что ей было бы сейчас весело, знай она, что меня назвали в честь женщины, которая топором отрубила голову своему врагу.


14 сентября, понедельник, спортзал

Боже, как меня угораздило ввязаться в эту историю? В зале собрались ВСЕ. ВСЯ ТЫСЯЧА УЧЕНИКОВ средней школы имени Альберта Эйнштейна с девятого по двенадцатый класс сидит передо мной на трибунах и смотрит на меня, точнее сказать, ПЯЛИТСЯ, потому что больше пялиться не на что, кроме как на меня и Лану и на две трибуны и еще на эту пальму в горшке, которую притащили, чтобы создать более уютную обстановку – или, может, чтобы повысить содержание кислорода в воздухе на случай, если я отключусь и потеряю сознание. Между нашими двумя складными стульями стоит директриса Гупта, как рефери на финальном бое двух боксеров.

Все-таки вырвет меня прямо в кадку с пальмой!

Директриса Гупта рассказывает, что это всего лишь дружественные дебаты, которые позволят мне и Лане объяснить избирателям наши взгляды на разные вопросы.

Ну да, как же, дружественные. Вот почему я до сих пор держу в руке Ланину накладную косичку.

Але, какие вопросы? Мы так не договаривались! МНЕ НИКТО НЕ ГОВОРИЛ, ЧТО БУДУТ КАКИЕ-ТО ВОПРОСЫ!!!

Я вижу Лилли, она сидит в первом ряду и уже приготовила видеокамеру. С ней сидят Тина с Борисом, Шамика и Линг Су… и, ой, смотрите, как мило, с ними Перин – она подает мне знаки. Что Лилли пытается мне сказать? Не может быть, чтобы она уже готовилась пустить в ход свое секретное оружие. Еще рано, дебаты даже не начались. Но что она делает руками??? Как понять это складывающееся движение?

А, поняла! Она хочет, чтобы я села прямо и перестала писать дневник. Не рассчитывай, на это, Лилли, я…

О БОЖЕ, ЭТОТ ЗАПАХ! Я его узнаю, это «Шанель № 5». Я знаю только одну женщину на свете, которая пользуется духами «Шанель № 5», или во всяком случае льет их на себя так щедро, что можно почувствовать запах за милю, еще до того, как она войдет в комнату…

ЧТО ОНА ЗДЕСЬ ДЕЛАЕТ???


Боже, ну почему Я? Честное слово. Это неправильно, что администрация разрешает родственникам учеников свободно шляться по территории школы. Если бы в этой школе была нормальная служба безопасности, которая не пускала бы внутрь родителей и бабушек, у меня не было бы и половины проблем, которые есть сейчас.

О, нет, только не это! Мой отец тоже здесь!

И Роммель.

Да-да, моя бабушка притащила на дебаты свою СОБАКУ. И целую толпу репортеров.

Господи боже, неужели это ЛАРРИ КИНГ???

Здорово. Теперь только не хватает, чтобы появились мама и Рокки, тогда все это превратится в семейное воссоединение Термополис-Джанини-Ренальдо…

А вот и она. Машет мне с трибуны маленькой ручонкой Рокки. Привет, Рокки, очень рада, что ты пришел! Страшно рада, что ты пришел посмотреть, как твоя сестра будет полностью и методично уничтожена ее смертельным врагом…

О, нет! Начинается.

ГДЕ МАЙКЛ, ИМЕННО ТОГДА, КОГДА ОН МНЕ БОЛЬШЕ ВСЕГО НУЖЕН???


14 сентября, понедельник, женский туалет

Ну вот, я здесь. В женском туалете. Это что-то новенькое.

Думаю, я нескоро отсюда выйду. Очень, очень нескоро. Если вообще когда-нибудь выйду. Все это было как-то нереально. Я хочу сказать, я видела, как директриса Гупта взяла микрофон и постучала по нему, я слышала, что шепот на трибунах вдруг разом прекратился. Все, кто был в зале, дружно посмотрели на нас. Тогда директриса поприветствовала всех, кто пришел на дебаты, отдельно поблагодарив Ларри Кинга за то, что он пришел со своими операторами, и стала объяснять, как важен этот студенческий совет и какую важную роль играет в его управлении президент. Потом она сказала:

– Сегодня на должность президента у нас баллотируются две очень разные юные леди, каждая по-своему уникальна и каждая является… гм, сильной личностью. Сейчас наши кандидатки расскажут, почему каждая из них считает себя подходящей па должность президента и что она собирается сделать, чтобы средняя школа имени Альберта Эйнштейна стала еще лучше. Надеюсь, вы уделите им должное внимание.

А потом директриса Гупта предоставила первое слово Лане – наверное, таким образом она решила наказать меня за эту историю с оторванной косой. Пока Лана шла к трибуне, ее сопровождали аплодисменты, которые иначе как оглушительными не назовешь. Слышались свистки, выкрики, кто-то скандировал: «Ла-на, Ла-на!», все это вместе почти оглушало, еще учтите, что дело происходило в спортивном зале, где звуки очень сильно отдаются от стен и металлических стропил.

И вот Лана вышла на трибуну и начала говорить. Выглядела она так, как будто ее нисколько не волнует, что она обращается к тысяче своих сверстников и еще примерно к семидесяти пяти или около того штатным и нештатным работникам нашей школы (если считать и работников кафе), а еще ко всей моей семье, и корреспондентам Си-Эн-Эн. Достаточно упомянуть, что Лана сказала именно то, что вся эта тысяча наших сверстников (ну, во всяком случае, большая часть из них) и хотели услышать. Ничего удивительного, что Лана решительно высказалась за такие изменения: повысить качество питания в нашем кафетерии, удлинить обеденный перерыв, повесить в женском туалете зеркала большего размера, сократить количество домашних заданий и увеличить количество спортивных занятий, консультативному совету гарантировать поступление в те колледжи Лиги плюща, в которые выпускники СШАЭ пожелают поступить, увеличить выбор диетических и низкоуглеводных напитков в автоматах с газированной водой. Лана выступила против камер наружного наблюдения и пообещала их убрать. Она пообещала радостно приветствующим ее избирателям, что если ее изберут президентом, она все это выполнит.

Хотя я точно знаю, что она не сможет это сделать. Потому что хотя камеры наружного наблюдения и ущемляют некоторые права тех, кто хочет курить перед школой и замусоривать лестницу мерзкими окурками, но в основном задача этих камер заключается в том, чтобы уберечь школу от вандализма и взлома.

Что касается поставщика продуктов в школьный кафетерий, так это та же компания, что обслуживает все школы и больницы в нашем районе, и которая предлагает самые низкие цены при самом высоком качестве продуктов, какие только удалось найти в трех окрестных штатах. А если попечительский фонд одобрит удлинение обеденного перерыва, то им придется сократить уроки, которые и так уже продолжаются всего пятьдесят минут.

А откуда, интересно, Лана собирается взять деньги на покупку новых, больших зеркал для женского туалета? И ей не приходило в голову, что:


• Если нам будут меньше задавать на дом, это будет означать, что мы будем хуже подготовлены к учебе в колледжах, в которые, возможно, некоторые из нас собираются пойти после школы.

• Больше спортивных занятий – это значит меньше денег на творческие образовательные программы.

• Никто никому не может гарантировать поступление в университеты Лиги плюща, даже тем, чьи родители там учились.

• Выбор напитков в автоматах с газированной водой ограничен тем, что может предложить продавец.


Судя по всему, не приходило. Но, наверное, для нее и ее сторонников это не имело значения, поскольку после того, как Лана закончила выступление, они принялись визжать во все горло и топать ногами, выражая свое одобрение. А Рамон Риверас встал с места и стал махать над головой форменным пиджаком, чтобы разогреть толпу еще сильнее. Директриса Гупта посматривала на это дело несколько неодобрительно. Она подошла к микрофону и сказала:

– Э-э… м-м… спасибо, Лана. Миа, твое ответное выступление.

Я думала, меня вырвет. Честное слово, думала, хотя не знаю, чем бы меня могло вырвать, поскольку на завтрак я не смогла проглотить ни кусочка и только съела штук пять горошков «старберстс», которые мне дала Лилли, половинку сладкого батончика, которую стрельнула у Бориса, три горошка «тик-так», которые подкинул Ларс, и выпила банку «кока-колы». Но пока я шла к трибуне (коленки у меня дрожали так, что оставалось только удивляться, как я вообще могу идти) произошло нечто странное. Не знаю точно, что. И почему. Может, на меня подействовали свистки, которые раздавались то тут, то там. А может, то, что Триша Хейс фыркнула, выразительно посмотрев на мои десантные ботинки. Или то, что Рамон Риверас сложил ладони рупором и выкрикнул пару раз в далеко не лестной манере: «ПД! ПД!» Как бы там ни было, но когда я посмотрела на раскинувшееся передо мной людское море и увидела, как в нем покачивается сияющее лицо Перин, которая хлопала мне изо всех сил, то я вдруг словно почувствовала, что в меня вселяется дух моей далекой прародительницы, Розагунды – первой принцессы Дженовии.