С другой стороны от меня сидит Тина. Она играет с Борисом в «палача» . Пока она правильно угадала только букву Е, и Борис уже заработал голову и тело. Я заглянула в их листок:


_ _ _ _ _ _ _ Е _ _


Мне не верится, что она не может отгадать это слово. Но я ей не подсказываю. Потому что ее отношения с бойфрендом – ее личное дело. Так же как то, чем я занимаюсь с МОИМ бойфрендом – мое личное дело. Во всяком случае, было бы моим делом. Если бы мы с ним чем-нибудь занимались. А мы на самом деле не занимаемся. И это, кажется, большая проблема, которая может в конце конов привести к тому, что он бросит меня ради какой-нибудь девочки из колледжа, которая БУДЕТ с ним этим заниматься.

Но почему бы мне не заниматься с ним Этим Делом? Люди же все время это делают. Я хочу сказать, меня бы вообще не свете не было, если бы мои мама и папа…

Ну вот, здорово, кажется, меня сейчас вырвет. Ну зачем я только об этом подумала? Мои мама и папа делали это. Фи! Фи, фи, фи, фи!!!!! Это еще хуже, чем думать о том, как мама и мистер Дж…

Ну вот, теперь меня уж точно вырвет! ФИИИИИИИИ!!!!!!!

Теперь директриса Гупта распространяется о замечательных возможностях для внеклассных занятий, которые предлагаются в средней школе имени Альберта Эйнштейна, и о том, что мы обязательно должны ими воспользоваться.

Лилли снова подняла руку, но директриса снова сказала «Попозже, Лилли». Остальные вообще не слушают. Тина отгадала еще одну букву, теперь у нее получается вот что:


_ _ _ _ _ А _ Е _ _


Но Борис за это время добавил две руки. Ну почему она не попробует вставить букву Л? Меня это просто бесит.

Теперь директриса Гупта представляет нам разные студенческие группы, чтобы показать, как много в СШАЭ внеклассных занятий. Оказывается, новичок, который занял бывший шкафчик Джоша и который пролил на мой ботинок кофе с молоком, приехал к нам по обмену из Бразилии, его зовут Рамон Риверас. Он будет играть в школьной футбольной команде.

Наверное, мамаши наших футболистов будут страшно рады. Особенно если после победной игры он сорвет с себя футболку и станет размахивать ею над горловой, как в свое время делал Джош.

Рамон сидит с Ланой, Тришей и другими популярными ребятами. Откуда он узнал? Я хочу сказать, он ведь даже не из нашей страны! Откуда он узнал, кто именно здесь популярен, а тем более о том, что сам входит в их число и что ему надо сесть с ними? Может, у всех популярных с самого рождения есть какое-то особенное свойство? Нечто такое, что они инстинктивно чувствуют?

Теперь директриса Гупта говорит о студенческом совете, что, дескать, мы все должны стремиться в него войти, и что это отличная возможность продемонстрировать свой школьный дух, и что строчка об этом будет хорошо смотреться в характеристике. С ее слов почти получалось, что каждый, кто хочет участвовать в студенческом совете, может баллотироваться и победить. Но это, конечно, ерунда, потому что все знают: на выборах в студенческий совет всегда побеждают только популярные ребята. Лилли каждый год баллотируется, но ни разу не победила. В прошлом году ученик, который ее обошел, даже не был особенно умным. Нет, вру, в прошлом году ее обошла по всем статьям Нэнси ди Бейси, капитан команды болельщиц (и наставница Ланы Уайнбергер по всяким пакостям). На лоббирование серьезных реформ школьной жизни она потратила куда меньше времени, чем на организацию распродажи пирожных, чтобы заработать денег на поездку болельщиц в «Шесть Флагов» [Парк аттракционов], которую они, по ее мнению, давно заслужили.


– Есть предложения по кандидатуре на должность президента студенческого совета? – спросила директриса Гупта.

Рука Лилли прямо-таки взметнулась вверх. На этот раз директриса вообще ее проигнорировала.

– Есть предложения? Ну? Вообще ни одного?

Тина прошептала Борису.

– Э-э… гм… Дай подумать… Есть тут буква У?

– Ради бога!

И тут я не выдержала. Не знаю, что на меня подействовало: нависшая угроза дефлорации, или то, что я больше не могу играть во время урока в «палача» с любовью всей моей жизни. Как бы то ни было, я громко сказала:

– Предлагаю Джошуа Белла. Джошуа Белл!

Тина ахнула:

– Оо-о-ох! Ты права!

Рамон Риверас засмеялся над чем-то, что Лана прошептала ему на ухо.

Лилли замахала рукой, как сумасшедшая. Только ее одна рука и была поднята. В конце концов директрисе ничего не оставалось, как сказать:

– Лилли, мы уже обсуждали этот вопрос в прошлом году. Ты не можешь выдвинуть саму себя на должность президента студенческого совета, тебя должен выдвинуть кто-то другой.

Лилли встала, и из ее рта вылетели вот какие слова:

– В этом году я не предлагаю себя. Я предлагаю МИА ТЕРМОПОЛИС!!!


8 сентября, вторник, лимузин, по дороге в «Плазу»

Честное слово! И почему только я с ней дружу?


8 сентября, вторник, отель «Плаза»

Первый урок принцессы в этом учебном году и – слава тебе, господи – бабушку отвлек телефонный звонок. Она щелкнула пальцами и показала мне на кофейный столик в центре номера, Я подошла ближе и увидела на нем кучу всяких факсов и жалоб от Французского научного сообщества и Океанографического института Монако.

Ха! Догадываюсь, что они разозлились из-за улиток.

А мне все равно. Как будто сейчас у меня нет куда более важных проблем, чем кучка рассерженных биологов. Похоже, если я хочу удержать своего парня, мне придется заниматься Этим Делом. Но и это еще не все, меня выдвинули на должность ПРЕЗИДЕНТА СТУДЕНЧЕСКОГО СОВЕТА.

Если честно, я просто не знаю, каким местом Лилли думала. Неужели она ВСЕРЬЕЗ вообразила, что я буду сидеть сложа руки и приговаривать: «Президентом студенческого совета? О'кей, всегда пожалуйста. Вы же понимаете, я – единственная наследница престола целого иностранного государства. Не сказать, чтобы мне больше нечем было заняться.

С ума сойти!!! Я схватила Лилли за руку и потянула вниз, чтобы она села, и зашипела на нее:

– Хватит, Лилли, ты соображаешь, что делаешь?

Я прошипела это тихо, потому что, естественно на нас уставились абсолютно все в зале, включал Перин, Рамона Ривераса и парня, который терпеть не может, когда в чили кладут кукурузу, и который, как я думала, уже закончил школу. Видно, я ошиблась.

– Не волнуйся, – прошептала Лилли. – у меня есть план.

По-видимому, одной из составных частей ее плана было изо всей силы пинать Линг Су по лодыжке, чтобы, когда директриса растерянным голосом спросила: «Кто-нибудь э-э… поддерживает выдвижение этой кандидатуры?», та пропищала: «Я поддерживаю, миссис Гупта».

Я не могла поверить, что все это происходит на самом деле. Это было как кошмарный сон, только еще хуже, потому что в моих кошмарах никогда не появлялся тот парень, который ненавидит кукурузу в чили. Я попыталась было возразить:

– Но я…

Но теперь Лилли больно пнула в лодыжку уже меня и крикнула, обращаясь к директрисе:

– Мисс Термополис принимает номинацию.

По виду директрисы нельзя было сказать, что она во все это верит. Однако, не дожидаясь моего ответа, она все равно сказала:

– Хорошо, Миа, если ты уверена… Следующее, что я помню, это что Триша Хейс вскочила со своего места и завопила:

– Я выдвигаю на должность президента студенческого совета Лану Уайнбергер!

Кандидатуру Ланы поддержал Рамон Риверас, но только после того, как Лана ткнула его локтем, причем ткнула не слабо, насколько я могла видеть со своего места. После этого директриса сказала:

– Что ж, это очень мило. Может быть, кто-нибудь из младшего или выпускного классов хочет предложить кандидатуру? Нет? Ваша пассивность отмечена. Что ж, хорошо, значит, на должность президента студенческого совета номинируются Миа Термополис и Лана Уайнбергер. Юные леди, я надеюсь, что ваши предвыборные кампании будут честными. Голосование состоится в следующий понедельник.

Вот такие дела. Я баллотируюсь в президенты студенческого совета. Моя соперница – Лана Уайнбергер.

Моя жизнь кончена.

Лилли твердит, что это не так, и что у нее есть некий план. То, что мне придется соперничать с Ланой, в этот план не входило. Когда мы выходили из школы после собрания, Лилли призналась;

– Мне не верится, что она это затеяла. Я хочу сказать, Лана ввязалась в это дело только из ревности.

Но потом Лилли сказала, что насчет Ланы можно не волноваться, за нее никто не будет голосовать, потому что ее все ненавидят.

Ерунда. Лану вовсе НЕ НЕНАВИДЯТ, она – одна из самых популярных девочек в школе. За нее будут голосовать абсолютно все.

– Но, Миа, ты чистая, у тебя доброе сердце, – заявил Борис. – Люди с чистой душой и добрым сердцем всегда побеждают зло.

Ну да. В книгах типа «Властелин колец» – конечно. А насчет того, что я чистая… наверное, именно поэтому я могу потерять своего парня.

Думаю, в истории найдется немало примеров того, что люди с явно не ДОБРЫМ сердцем чаще выигрывают, а не проигрывают всяческие выборы.

– Не волнуйся, тебе и пальцем не придется пошевелить, – заявила Лилли, когда мы с ней садились в бабушкин лимузин. – Руководителем твоей избирательной кампании буду я, я обо всем позабочусь. Главное, не волнуйся, у меня есть план!

Не знаю, с чего Лилли взяла, что постоянные напоминания о том, что у нее есть план, должны меня как-то успокоить. На самом деле совсем наоборот.

Бабушка только что повесила трубку и сказала:

– Ну-с… – С тех пор как я вошла, она пьет уже второй «сайдкар». – Надеюсь, ты довольна. Из-за этой проделки, которую учинили ты и твои друзья, на вас ополчилась вся общественность Средиземноморья.

– Не вся, – возразила я.

Среди груды факсов нашлось два в мою поддержку, их я и показала бабушке. Она только фыркнула:

– П-ф-ф! Кого интересует мнение каких-то рыбаков? ИХ нельзя считать экспертами в этом вопросе.

– Возможно, – сказала я, – но это рыбаки из Дженовии. Они мои подданные. Разве защита интересов подданных не является моей первейшей обязанностью?

– Только не ценой создания напряженности в дипломатических отношениях с соседними государствами. – Бабушка сжала губы так плотно, что они почти исчезли. – Сейчас мне позвонил премьер-министр Франции, и он…

Слава богу, в этот момент телефон снова зазвонил. Это пришлось очень кстати. Я бы еще сто лет назад выпустила в Дженовийский залив десять тысяч улиток, если бы знала, что это избавит меня от бабушкиных уроков.

Хотя то, что все так разозлились, немного напрягает.

Хм. Ну, с французами мне и так все было ясно, но кто бы мог подумать, что эти морские биологи такие обидчивые?

Но если серьезно, то что мне, по их мнению, полагалось делать? Сидеть сложа руки и смотреть, как ядовитые водоросли лишают средств к существованию людей, чьи семьи веками кормило море? Не говоря уже о невинных созданиях вроде тюленей и дельфинов, сама жизнь которых зависит от доступа к слоям планктона, который Caulerpa taxifolia буквально душили! Неужели кому-то могло прийти в голову, что я, Миа Термополис, допущу, чтобы под самым моим носом, в моем собственном заливе произошла экологическая катастрофа гигантского масштаба, в то время как я знаю, хотя и чисто теоретически, способ ее предотвратить? Бабушка бросила трубку и пояснила:

– Это был твой отец. Он крайне расстроен. С ним только что связывались представители монакского Океанографического музея и аквариума. По-видимому, часть твоих улиток отнесло в их бухту.

– Это хорошо.

В чем-то я была даже рада, что разразился этот скандал с охраной окружающей среды. Это помогает мне меньше думать о моих собственных проблемах, например, о том, что мой бойфренд меня бросит, если я не займусь с ним сексом. И что сейчас я баллотируюсь в президенты студенческого совета против самой популярной девочки в школе.

– Хорошо?

Бабушка так резко вскочила, что сбросила на пол Роммеля – это ее карликовый пудель, – который сидел у нее на коленях. К счастью, Роммель уже привык к подобному обращению и, как кошка, научился приземляться на лапы.

– Хорошо? Амелия, я не собираюсь притворяться, что понимаю всю эту суету из-за каких-то улиток и микроскопических растений. Но я уверена, что кто-кто, а ты должна знать, что… – Она взяла со стола один из факсов и зачитала вслух его текст. – Когда вы вносите в окружающую среду совершенно чуждый ей вид, может произойти катастрофа.

– Скажи это монакцам, – возразила я. – Это они первые сбросили в Средиземное море южноамериканские водоросли. А я всего лишь выпустила после этого южноамериканских улиток, чтобы исправить то, что они натворили.