– А чё ты одна? – спросил сын. – А отец?

– Приезжает какой-то его начальник из Новосибирска, сам понимаешь, надо его устроить, встретить по-человечески, – тут мама лукаво сощурилась и добавила – по большому секрету: – Я даже подозреваю, что отец с сотрудниками отведет его в ресторанчик. Ой, Максим, как жаль, что у нас сейчас многое делается через ресторан!

– Или через постель... – поджал губы Макс.

– Фу, пошляк! – замахнулась на него полотенцем мама. – Ты слишком быстро повзрослел. Не беспокойся, твоему отцу не грозит постель, у него вполне стойкая ориентация... Голубцы будешь?

Максим смотрел на маму и не понимал – неужели она ни о чем не догадывается? И слепо доверяет отцу? Но... если бы не эта «Соната», Максим и сам бы пришел сегодня к матери и честно ждал, когда папа «удерет от начальников».

– Мам, может, тебе куда-нибудь отдохнуть съездить? – сын не мог взглянуть на мать.

– Да что ты, куда я поеду, а отец? Он без меня пропадет, – проговорила мама и вдруг села напротив Максима. – Я, конечно, понимаю, он в последнее время стал сильно уставать, и у нас уже не так тепло в доме... Но я знаю... Я решила сделать операцию. Круговая подтяжка лица, здорово? Представляешь – твоя мама станет опять как девочка!

– Мам, ну зачем? Ты у нас и так...

– Не спорь. Я же вижу, отцу будет приятно, если рядом с ним будет хорошенькая жена! Он меня так любит, неужели я не могу сделать ему приятное? Только прошу тебя – не говори ему ничего.

Мама легла на операцию, сказав отцу, что уезжает в санаторий. Папенька спорить не стал и даже лично проконтролировал, как жена собирает вещи. Правда, Максима при этом не было. Он теперь вообще старался с отцом не встречаться: не мог смотреть ему в глаза. Но, когда мама уехала, он решил переселиться в ее комнату – еще не хватало, чтобы отец приводил в их дом свою кикимору! Правда, домой он заявился часиков эдак в одиннадцать.

Он уже поднялся на свой этаж и вдруг увидел молоденькую девчонку, которая явно разглядывала их дверь.

– Оп-па! – присвистнул Максим и потащил девчонку на верхнюю площадку. Честно говоря, парень был уверен, что девица поджидает его: поклонницы в его многострадальной жизни случались. А если девчонка окажется ничего себе, то... зачем же ей возле двери торчать? – И что мы здесь делаем? Не меня ли ожидаем?

Девчонка сначала вырывалась, но, оценив силу противника, сдалась, поднялась на площадку за лифтом и недобро откликнулась:

– Отцепись от куртки!.. Да п-пусти ты! Чё прилепился, стою и стою себе! Тебе какая разница?

– Кого ждешь?

– Не твое дело, фиг ли прилип? – все больше ершилась девчонка.

– Да я, в общем-то, не прилип... Вижу, ты зависла возле моей двери. Чего ждешь, спрашиваю? Ко мне пришла? Здесь только я проживаю.

– Только ты? – не поверила девчонка. – А кто тогда сюда только что вошел? Такой белобрысый хлыщ?

– Он один вошел? – екнуло сердце у Максима.

– Если бы... – проскрипела зубами девчонка. – С теткой!

– А тебе-то что? – недобро сверкнул на девчонку глазами Максим. – У тебя что, хобби – за чужими отцами подглядывать? Или ты тоже хотела вместо этой тетки?

Девчонка посмотрела на парня уже с интересом.

– Так это твой отец? Вон оно что... никакого хобби у меня нет. Эта тетка мне мачехой приходится.

Максима понесло:

– Ну а чё мы тогда стоим?! Давай сейчас ворвемся, разнесем все на хрен! Устроили там... блин!

Он рванул было туда, где затаились любовники, но девчонка вцепилась в его рукав:

– Да стой ты! Не так надо! Ну чё мы сейчас – шуму наделаем, они спрячутся, и все. Надо по-другому... Я уже придумала.

И девчонка рассказала, что надо собрать на парочку серьезный компромат и, когда у них окажется кассета с видеозаписью, фотографии, тогда уже действовать.

– Сам подумай – ну что сейчас? Мы их в лучшем случае разгоним, и все? Ну, хорошо, можем еще рассказать родителям. А твой папочка придет к твоей матери, на колени брякнется и скажет, что свалял дурака. Что, скажешь, она его не простит? И мой простит. А вот если он увидит кассету!..

Максим подумал – его мать отца простит сразу же, на все сто.

– А что ты хочешь? Мать кассетой убить?

– Не-а, я не так хочу, – помотала головой девчонка. – Моему и кассеты будет достаточно, Жанночка быстро хвост подожмет. А твоему... не надо мать мучить.

– Вот я и думаю, как бы так сделать, чтобы мать-то... Ведь если она раньше времени узнает...

– Не узнает, – успокоила его Вета. – Мы же зря языками трепать не станем, будем бить только виноватых.

Парень хмыкнул:

– Чё-то в это «не скажем» не очень верится... Вам, девчонкам, только дай языками потрепать! Еще втюхай мне, что прямо отсюда не понесешься к подружке. А я тебе заявлю, что поверил.

– Да мне трехэтажно, во что ты поверишь! – волчонком взглянула на него Ветка и еле слышно забубнила: – Можно подумать, это так приятно – всем говорить, что твоя мачеха отца за лоха держит! У всех, главное, дома полный шоколад, а у тебя – сплошная Мексика в сериалах... Знаешь, иногда бывает так стыдно, словно это... меня с чужим мужиком...

– Да брось... ты-то тут при чем, – вздохнул парень. – Мне вот не стыдно... только мать жалко. Но если ее такой новостью бабахнуть... понимаешь, я ее потихоньку подготовлю, а сейчас...

– Никто не бабахнет, – еще раз успокоила Ветка и вдруг хихикнула. – Между прочим, за моих подруг будь спок! Я им скажу, что ты – мой новый бойфренд, класс?! У них сразу мозги в цветную капусту скрутятся – месяц спать не смогут, все будут думать, кто кого первый бросит: ты меня или я тебя, прикинь! А остальное им до фонаря.

– Иди ты! – восхитился парень, но новая подруга уже настроилась на серьезный лад.

– Лучше так сделаем – распечатаем фотки, и на каждое совещание твоему папаше будем подкидывать, как листовки. Или просто по офису расшвыряем. Должно подействовать.

Нельзя сказать, что Максиму такой вариант понравился, но это было лучше, чем рвать матери сердце.

– Только, чур, фотки ты будешь подкидывать... – проскрипел зубами парень.

– Не вопрос, – с пониманием ответила девчонка.

И они стали встречаться. Все считали, что Ветка – так звали девчонку – новая пассия Максима, даже Викуся, устроив жуткую истерику, переметнулась от него к другу Вальке. А он и не сопротивлялся. Ветка оказалась нормальной девчонкой, ему с ней было легко, как с мужиком. Они никогда не ссорились. Ветка помогала другу, как никто, выхаживала его после выпивки – Максим стал часто попивать после встречи с отцом, – наводила порядок в квартире парня и вообще вела себя как терпеливая жена, хотя никаких интимных отношений у них не было. Все потребности Максима в дамском обществе Ветка понимала с полувзгляда – исчезала в самый нужный момент, чтобы поутру заявиться, накормить товарища по несчастью и даже сказать ему пару добрых слов.

– Ну, у тебя вчера ничего была деваха! Классная! Ноги такие – отпад!

Их тянуло друг к другу, но о самом главном они не забывали – у них уже имелась парочка кассет, солидная стопка фотографий, но выкидывать этот козырь они не спешили. Если честно, оба всячески оттягивали этот момент – было противно, больно и... и страшно. Не за себя – за обманутых близких. У Максима мать только перенесла операцию, лицо было в синяках, опухоль еще не спа́ла. Мамочка даже радовалась, когда отца не было.

– Максик, учись папиному благородству! – наивно восклицала она. – Он не хочет меня смущать и старается засиживаться на работе допоздна. Бедный Вовик! Но ничего. Зато к Новому году я буду просто персиком!

Максим только скрипел зубами: хотелось немедленно швырнуть на стол кассеты с папенькиным «благородством», но столько горя на мать он просто не мог вылить. И у Ветки дома была похожая история.

– Отец так готовится к Машиному дню рождения, ты не представляешь! Прямо как мальчишка... Давай ему кассету после дня рождения покажем.

А «после» уже ничего не получилось: Вету убили, и все кассеты и фотографии бесследно исчезли – девчонка хранила их у себя.


– Я вам точно говорю – это Жанка ее прикончила! – закончил свой рассказ Максим. – Она ее ненавидела. Один раз мы встретились с Веткой возле моего института – она была с этой воблой. И Ветка нас познакомила. Эта Жанна так на меня уставилась! Я думал, она разорвет и меня и Ветку. А потом мы решили, что я на этот день рождения приду. Ну... еще посчитали, что они нас увидят, все поймут и опомнятся... дураки, конечно, верили! А Жанна, наверное, узнала и испугалась. Это она, точно вам говорю!

– А почему ты об этом милиции не сказал?

– А доказательства?! – вскричал парень. – Кто мне поверит-то? У меня даже кассет нету! Я, между прочим, приходил в тот вечер к Назаровым. Правда, потихоньку. Мы с Веткой договаривались, что она мне позвонит, ну я и... Она не звонит и не звонит. Я уж решил, что она забыла. Подкрался – а там милиция! Я сразу в тайник – Ветка кассеты прятала в саду, у них там какое-то помещение есть кирпичное, всякая ерунда хранится, а в стене тайник. Она еще маленькой его сделала, ну и хранила там...

– А почему там? – удивился Фома. – У тебя – своя квартира, а компромат черт-те где.

– Да у меня вообще не квартира, а проходной двор! У нас однажды выпивка кончилась, правда, я уже спал тогда. И мои пацаны, чтобы найти деньги, так мне интерьер перелопатили, что даже клад нашли – свернутый в трубочку целлофановый пакет со старыми десятками. Десятки такие красненькие, с портретом... какого-то доисторического президента.

– С Лениным!

– Ну... черт его знает. Прикиньте – пакет в дырке был, откуда торчит провод от люстры. И как туда электрики не добрались? А у Ветки дома постоянно горничные шныряют. Вот мы в саду и спрятали... А кто-то нашел. Я уже после того, как Ветка погибла, все там перевернул – ничего! Да я вам точно говорю – Жанка это, только доказательств у меня никаких. А эти голубки скажут, что я все сочинил, что Жанночка Вету ужас до чего обожала, а я еще тревожу ее материнские чувства – какой мерзавец! И чё? Я ей все равно устрою! Сам дороюсь, доказательства соберу, а потом... Я же эти тряпки... я их специально перед отцом раскидал. Пусть он скажет своей мымре, что я обо всем догадался. Она испугается и начнет метаться. Сам читал: когда преступник зажат – делает ошибки. Вот я и жду ошибок...

Гутя переглянулась с Аллочкой – уже каждый ребенок знает психологию преступников, но преступлений от этого меньше не становится. Если бы все было так просто...

– Мне вот интересно, – вдруг спросила Гутя. – Жанна не догадывалась, что ты – сын ее знакомого?

– Откуда? – фыркнул парень. – Она и звать-то меня не знала как! Вот не приглянулся я ей по фейсу, и все! И кирдык. И такой-то я, и сякой, и Ветка обязательно должна меня послать по всем кочкам. Я ж не такой лощеный, как батя. Вот бы сказать ей, она б подавилась языком!

Неверовы не могли поверить – любящая, умненькая Жанна...

– Ты, конечно, меня прости... – зачастила Аллочка, нещадно краснея. – Я, может быть, глупость скажу...

– Она у нас отродясь ничего умного не сказала, – активно поддержала сестру Гутя.

– Да, так вот... я хотела спросить: Жанна вчера здесь не ночевала? Ну мало ли... вдруг она на автобус опоздала?

Максим решительно покачал головой.

– Нет, отец вчера напился в стельку, но он был один. Я точно знаю – я ж вещи Веткины здесь раскладывал.

– А как ты тряпки унес из дома Назаровых? Там же охрана? – вспомнила Гутя.

– Да какая охрана? – отмахнулся Максим. – Кто ее боится? Там в саду у них решетка отходит, хоть на «КамАЗе» проезжай, все знают, лезут, чтобы не обходить, и на всю эту охрану плевать хотели. Да и сами охранники дырой пользуются, я видел.

Парень сидел, низко опустив голову, и беспрестанно дымил сигаретой.

– А это чья квартира? – спросила Варька.

– Наша... ну, в смысле, мы всей семьей здесь жили. Только мамы сейчас нет, у нее какие-то осложнения после этого омоложения. Отец ее отправил на лечение за границу, – грустно ответил Максим и скрипнул зубами. – Он ее теперь часто в загранки отсылает, стыдится... У нее ж лицо... в общем, что-то там неправильно, но... обещали вылечить.

– А почему ты не пошел на похороны Веты? – спросила Варька.

Парень помолчал, а затем честно признался:

– Боялся. Ну как это – все время такая живая... веселая, все щебечет, и вдруг – раз, и в гробу... нет, я боюсь! И потом, я бы точно напился, а еще потом... взял бы и эту Жанку разорвал прямо там, при всем народе. А это... ну, как-то так нельзя, все же гроб... Нет, я после-то сходил, цветы принес, все такое... А все равно не верится, что Ветки уже нет.


Домой Неверовы ехали в полном молчании. Никак они не могли переварить новость, что Жанна так безобразно наставляла рога Назарову.

Уже дома, когда все уселись ужинать, Гутю прорвало:

– А вот я не верю, что Жанна могла убить! Не верю, и хоть вы меня зарежьте!