Вскоре в кабинет вошли две высокие девушки весьма эпатажного вида. Одна носила прическу сочного малинового цвета, над глазами лиловыми тучами сгустились тени, а губы лоснились от помады. При этом она была увешана железными кольцами, браслетами, цепями и прочим металлоломом, а пуп ее был украшен самым настоящим замком от почтового ящика. Вторая девушка была стрижена наголо и голым пупом не сверкала, она была простенько одета в зеленый купальник и длиннющие сапоги – ботфорты. О том, что их родители весьма почитаемы в этом учебном заведении, девушки, видимо, не забывали ни на секунду, потому что в глазах их плескалась только смертная скука, а рты беспрестанно что-то жевали.

– Девочки, – ни капли не удивилась внешнему виду своих учениц директор. – С вами пришла побеседовать следователь. Вы ей о Виолетте расскажите. А я не буду вам мешать.

Директриса быстренько подхватилась и унеслась, оставив Гутю и девочек в кабинете одних.

Девчонки, не смущаясь, расположились в креслах, закинули ногу на ногу и с откровенным любопытством стали разглядывать «следователя». Гуте даже на мгновение сделалось не по себе, но в конце концов ее это даже разозлило.

– Не знаю, стоит ли вас опрашивать... – нахмурилась она. – Я вообще-то просила пригласить подруг Веты.

– А мы что – не подруги, что ли? – фыркнула малиновая. – Мы ваще с Веткой везде тусовались, скажи, Эль!

– А чё за опрос-то? – яростно жевала жвачку лысая Эля.

– То есть... вы и есть ее подружки? – наступала Гутя. – А что же вы не пришли на кладбище? Вчера вашу подругу хоронили, а вы даже веночка ей не принесли.

– Да потому что специально! – подалась вперед Эля, затрепетала ноздрями и уставилась в окно.

– Вы, наверное, подумали, что мы такие лахудры – забыли, что у Ветки похороны, то, се, да? – вскинулась и малиновая Карина. – А мы специально! У нас все продумано!

– И потому что у нас протест! Принципиально!

Гутя скорбно почесала нос:

– Боюсь, что вашего протеста Виолетта не оценила. Я даже больше скажу – она его не заметила, ей теперь все равно, хоть запротестуйтесь до посинения. А вот проводить в последний путь подругу могли бы.

– Вот именно! – подскочила Эля. – Ей теперь все равно, а эта ее мымра!

– А эта ее мачеха поймет! – подхватила Карина. – И вот пусть она теперь!..

– Погодите, погодите... – соображала Гутя. – То есть вы хотели выразить протест Жанне? А чем она вам так насолила? Ей и без вас горя хватило.

– Ха! Горя! – дрыгнула сапогом Эля. – Да она только рада, что Ветки теперь нет! Она ж ей всю плешь проела. Она ж ей дышать не давала!

– Не, ну мы вам правду говорим, чё нам врать-то?! Мы поэтому и протест придумали, – пояснила Карина. – Или мы такие дуры, да? Не понимаем, что эта Жанночка будет стоять там на кладбище и сопли в платок складывать от горя! Вроде как она так переживает, так переживает!..

– Да на этот спектакль просто смотреть не хотелось! – снова дернулась Эля. – Вот я бы, например, обязательно ей правду в глаза высказала, а ведь возле могилы это нельзя, там же тихо должно быть, скучно, все дела, вот мы и не пошли, чтоб не сорваться.

– Ага, точно, – мотнула головой Карина. – Вот так и протест показали. Но мы все равно как-нибудь этой Жанне...

– Да с чего вы так на нее накинулись? Чем она мешала жить Виолетте? – не могла понять Гутя.

– Да тем и мешала!.. – выкрикнула Карина и надула губки. – Однажды увидела, как мы возле подъезда пиво пьем, так потом Ветке с нами вообще запретила встречаться. Ну, дескать, мы такие оторвы, воспитание у нас ни к черту, все такое...

– И прикид ей покупала не модный! Сама, главное, на деньгах Веткиного папашки сидела, а одевала ее, как лохушку! Платьишко, юбочку, тьфу, даже вспомнить противно.

– А скажи, как она ее в клуб не пускала, да? Главное, у нас там тусняк, Ветка аж трубой ревет – просится, а та, блин, как упрется!

– Ага! Не, главное, папашке Веткиному все по барабану, а эта чума цементом прикинется, и не прошибешь!

– И мотоцикл не хотела покупать, а Ветка от мотоциклов ваще тащилась! А эта Жанночка, антилопа, блин! За головку ухватится, глазки закатит и давай на уши давить: «Ты не представляешь, как это опасно! Я не переживу!» Ага, не переживет она. Денег жабилась, да и все.

– А когда Ветка с Максом тусоваться стала, так Жанна ваще! В петлю скручивалась, а Ветку не пускала с ним! Даже телков хотела к Ветке приставить, – перечисляла Эля все обиды, причиненные мачехой их подруге.

– Простите, кого приставить? – не уяснила Гутя.

– Ну, охранников, типа, телохранителей, чё тут непонятного, – фыркнула Эля и от возмущения стала жевать жвачку в четыре раза быстрее.

– Ага, – поддакнула Карина. – А еще, главное, помнишь, Эль, Ветка рассказывала, сама, мол, ей говорила: «Когда ты познакомишь нас со своим мальчиком? Когда познакомишь?» А когда Ветка познакомила, та губы надула, морду скривила. И потом ей выдала: «Он тебе не пара!» Можно подумать, Ветка без нее не знает, кто ей пара, а кто нет! Эль, скажи, да?

– Да она ваще Ветку терпеть не переваривала!

Девушки еще долго возмущались, в каких нестерпимых условиях произрастала их подруга. Да этой мачехе, по мнению душевных подруг, надо было не на кладбище идти, а прямо сразу в ментовку! А потому, что это она толкнула Ветку на преступление. Не, ну, не на преступление, а на это... на собственное убийство. Ну и что, что не самоубийство, а потому, что Ветка бы все равно так долго не продержалась! И поэтому они вот как собрались все вместе, всем тусняком, и все! И на кладбище – ни ногой! А потому что – протест! Да и чё там делать? Там же все такие, как их... печальные же ваще... Не, ну а ваще они реально из-за принципа! Пусть эта чума теперь локти лижет!

Потом девицы стали повторяться, и Гутя поняла – больше ничего нового она не услышит.

– А вы не знаете, где живет этот парень? Его, кажется, Максом зовут? – спросила она у подружек.

Девчонки на минутку задумались, потом обе покачали головами.

– Да фиг его знает...

– Он в клубе постоянно трется, – вдруг вспомнила Карина. – В «Плесени». Там у любого можно спросить Макса, вам покажут.

– А если не того покажут? – осторожничала Гутя. – Фамилия-то у него есть?

Девчонки переглянулись.

– Не, а на фига нам фамилия? – искренне не понимала Эля. – Мы не знаем, может, у него и есть...

– У него на шее, сзади, татушка такая, дракончик маленький, так что не спутаете, – проявила сообразительность Карина.

Больше Гутя задерживать подруг не стала, тем более что и директриса уже раза два заглядывала в кабинет.

– Ну и как? – спросила Варька, встречая мать уже в школьном дворе. – Что-то ты долго.

– С подружками Веты разговаривала, – пояснила Гутя. – Выяснила уйму интересных вещей. Во-первых, Жанна – антилопа и чума, она не любила Ветку и встречаться с Максом ей запрещала.

Варьку не устроил такой ответ, и по дороге домой девушка вытрясла из матери все подробности.

В этот же день Аллочка, как и обещала, заявилась к Назаровым ровно в десять. В этот раз ее встретила совсем незнакомая горничная.

– Вы к кому? – мило спросила хорошенькая, как игрушка, девушка.

– Я к Кириллу Андреевичу, он меня ждет, – отрапортовала Аллочка и двинулась вперед, однако девушка все так же мило, но решительно преградила ей путь.

– Подождите, пожалуйста, здесь, через минуту я вас провожу, – и она дробно застучала каблучками по коридору.

Аллочка только вытаращила глаза.

– Пройдемте, – быстро вернулась девушка.

– Я и сама не заблужусь, – оттопырила нижнюю губу Аллочка, однако девушка все равно поплелась следом.

В большой гостиной за столом сидели сегодня все Назаровы – и сам Кирилл Андреевич, и Жанна, которая с рук не спускала маленькую Машеньку, и даже матушка Кирилла Андреевича – красивая седая дама, Белла Владимировна. Это ее Гутя удачно вытолкала замуж, а потому Аллочку старушка встретила с величайшей радостью.

– Проходите, милая, садитесь! – воскликнула Белла Владимировна и даже немного подскочила на своем стуле, выказывая гостеприимство. Однако с лихостью переборщила, все же не зря говорила повариха – у бабушки Веты действительно случились проблемы с ногами. Пожилая женщина на миг сморщилась от боли, но снова мило улыбнулась. – Мы тут чаевничаем, будем вам премного рады. Премного!

На лицах Жанны и Кирилла особенной радости не просвечивалось, лишь грусть, которую и объяснять не стоило – все же Вету похоронили только вчера. Однако Аллочка никакой радости и не ждала – уселась, а расторопная горничная ей тут же подала чашку.

– А мы ведь вчера похоронили нашу Веточку, – печально проговорила Белла Владимировна и промокнула накрашенные глазки кружевным платочком. – Такое горе, такое горе...

– Да, я была там вчера, – грустно кивнула Аллочка.

– А все из-за того, что девочка связалась с дурной компанией! – тут же определила старушка. – У девочки были сложные гены. Ей были необходимы строгий контроль и особое внимание. А она этого недополучала. – Белла Владимировна печально сложила платочек и горько добавила: – Конечно, когда я проживала совместно с Кириллом, этого внимания хватало всем – и Кирюше, и Веточке, но мне пришлось устроить свою судьбу. Да, мне посчастливилось найти своего человека. А ведь в жизни так важно найти именно своего человека! Ты со мной согласен, Кирилл?

– Да, мама, я согласен, – хмуро ответил Кирилл Андреевич.

– Тогда какого черта ты женился на этой Верке?! – кинулась в воспоминания старушка. – Я тебе все время говорила – она тебе совершенно не подходит по духовности. Совершенно! У вас нет никаких точек соприкосновения. Но ты ведь ее отыскал. И что получилось? Только дочка! Которая переняла половину материных генов.

Жанна, жалея мужа, попыталась замять «воспаленную» тему:

– Белла Владимировна, но Виолетта была точной копией отца и вовсе неплохим ребенком.

– А ты тоже молчи! – прикрикнула на нее старушка. – Я, между прочим, до сих пор не понимаю, как это Гутиэра Власовна могла Кирилла так непродуманно с тобой познакомить. У тебя тоже родословная хромает, я наводила справки.

– Мама!

– Не мамай! Между прочим...

– Кирилл Андреевич, – сочла нужным вмешаться Аллочка. – Мы с вами хотели побеседовать...

– А вы, милочка, имеете достаточно благородную родословную? – обернулась к ней старушка.

Аллочка поперхнулась чаем. Если забыть, что папенька ее отъявленный бабник да к тому же – сознательный выпивоха, а дед слыл на деревне первым драчуном и, опять же, пьяницей, то в целом...

– У нас с Гутиэрой Власовной одинаковые родословные, и набор генов тот же самый, – нашлась Аллочка. – И все же мне хотелось бы побеседовать...

– А мы разве не беседуем? – удивилась Белла Владимировна.

– Нет, у меня... я по другому вопросу, – уклончиво ответила Аллочка. – Мне хотелось бы с Кириллом Андреевичем наедине...

Старушка поняла все с полуслова.

– Жанна, выйдите с ребенком из гостиной, видите, у нас серьезные разговоры! – приказала она и добавила, обернувшись к горничной: – И вы не торчите здесь, как ночная ваза, от вас уже в глазах рябит.

Женщины вышли, Аллочка некоторое время подождала, когда соизволит убраться сама Белла Владимировна, но та и не думала покидать уютного стула.

– Я вас слушаю, – обернулась она к гостье. – Итак, что вас волнует? Вы хотели попросить денег взаймы?

Алла хмуро сдвинула брови. Да! Может, и хотела бы, и не взаймы! Но не попросит. У нее совсем другие задачи. Из-за подобного оскорбления она решила принципиально старушку не замечать и обращаться исключительно к самому Назарову.

– Кирилл Андреевич, мне придется снова потревожить ваши чувства, но вы же понимаете, преступника надо найти, а без вашей помощи...

– Естественно, преступника найти необходимо! Только я не понимаю – вы-то здесь каким боком? Говорите прямо, что вас интересует? – прервала ее речь невозможная бабка.

Аллочка подавила вздох и снова обратилась к Назарову:

– У вас у самого никаких предположений не возникает? Кто мог Вету убить?

– Милочка! Да если бы у него что-то возникло, он бы непременно поделился этим с милицией! Что вы выдумываете? Какие предположения, когда Кирюшу окружают сплошь порядочные люди?! – возмутилась за сына старушка.

– И что говорит милиция? – спросила Алла.

– Они говорят, что это простой несчастный случай, – горько ответил Кирилл Андреевич. – По их мнению, Вета решила перенести вазу в другое место, но, видимо, споткнулась и... Она неловко упала, ваза рухнула на нее, и девочка ушиблась головой о стол... Никаких следов и отпечатков не найдено, охранники говорили, что посторонних никого не было, да и мотивов ни у кого не имелось...

– Посторонних не было! – снова вскинулась старушка. – Да у тебя в этот день такая прорва народу толклась! Скажи мне, ну зачем надо было приглашать этих проходимцев? Только зря их кормить! А еще дети! Столько шуму, гаму...