Ксения Беленкова - Принцесса в облаках

Тося пригляделась. Кажется, на магическом леденце и правда залипло несколько подозрительных волосков. Но, может, так и надо. Откуда она знала.

– Беги давай! – крикнула вдруг мама, взглянув в окно. – Встречай своего папочку.

Тося раздвинула занавески и увидела папину машину, припаркованную возле подъезда на своем привычном месте. Выскочив в коридор и напяливая сапоги, Тося крикнула:

– Мам, приготовь ужин повкуснее! Обещаю, что приведу после собрания папу домой!

И Тося выскочила из квартиры, засунув до поры до времени конфеты в карман шубы. Выбрасывать леденцы было жалко, хотя сомнения по поводу их магической сущности закрадывались. Но сейчас Тося могла рассчитывать лишь на себя, и она решительно выбежала в зиму…

После собрания Тося ждала папу возле школы. Она непременно хотела заманить его домой. Но отец все не появлялся. Уже вышли родители сестер Сомовых, которые почему-то всегда ходили на собрания парой. Отдуваясь, как после трудного забега, выкатился из школы отец Пряшкина – такой же широколицый и полноватый. Даже мать Мишки Токарева, которую Анна обычно задерживала дольше всех, тоже высочила на школьный двор. Запахнула тонкое, не по сезону, пальтецо и мелкими шажками побежала куда-то. Видимо, у нее, как и у сына, было много дел, а школа семью Токаревых интересовала мало. И вот наконец в дверях появился папа. Тося даже встала на цыпочки и начала махать ему рукой. Но отец был увлечен беседой с каким-то неизвестным мужчиной. Высоким, бородатым и улыбчивым. Он похлопывал папу по плечу, отчего тот даже покачивался. Но тоже улыбался в ответ и дружелюбно постукивал собеседника кулаком в грудь. Казалось, они давно знакомы и сейчас не могут наговориться после долгих лет разлуки. Но вот бородач крепко пожал папе руку, махнул крупной ладонью и, отмеряя широкие шаги, потопал прочь от школы. Тося подошла к отцу.

– Кто это был? – спросила она.

– Ты представляешь, друг детства! – Папа снял шапку и взъерошил себе затылок. – Совсем не изменился…

– Он что, и в детстве с бородой ходил? – удивилась Тося.

Папа рассмеялся.

– Ну, борода – дело наживное, – сказал он. – А вот доброта, задор и склад ума – это уже врожденное. Ты представляешь, его сын теперь в твоем классе учится. Димкой зовут. Знаешь такого?

Тося кивнула.

– Ух, сколько мы с Суздальским крыш в детстве облазили! – вспоминал папа. – Теперь, когда он в Москву вернулся, уже не потеряемся. Встречаться надо будет почаще…

Тем временем Тося, знай свое дело, тащила папу прямиком к дому. Пока он замечтался и не задавал лишних вопросов, прямо тепленьким, его надо было доставить на ужин к маме. Уже выводя папу со школьного двора, Тося оглянулась. К бородачу подъехал на сияющем «Мерседесе» отец Немова. Он опустил заднее стекло и что-то говорил, приглашая в свою машину. Бородач улыбался, но продолжал идти своей дорогой. Тогда Немов-старший выскочил из машины и буквально кинулся бородачу наперерез. Тот остановился, закивал, хлопнул Немова по плечу, хохотнул и залез в «Мерседес». Немов радостно уселся рядом с ним на заднем сиденье. Водитель нажал на газ, и машина рванула с места…

Подходя к дому, папа все еще рассказывал Тосе о днях своей юности. И она уже отчетливо представляла себе Димкиного отца – смелого, веселого и открытого. Только такому могли доверить сына с Планеты Счастья. Тося будто сама видела похождения друзей детства. Вот они отбивают девушку у хулиганов, вот спасают от живодеров бездомного пса, вот вытаскивают тонущего в реке мальчишку. Может, в рассказах папы и имелась доля выдумки, но в то, что они с Суздальским были неразлейвода, Тося верила охотно. Хотя сейчас ее больше всего волновала встреча папы с мамой. Поймут ли друг друга? Простят ли? Она открыла дверь квартиры и буквально втолкнула папу в коридор.

– Мам! – крикнула она. – Папа вернулся!

Но в квартире было тихо. Никто не вышел их встречать. Тося скинула сапоги и носилась по комнатам.

– Мам! – выкрикивала она. – Мам, где ты?

– Не зови, нет ее, – гаркнул из кухни папа.

Тося подошла к нему и увидела на столе записку: «Буду поздно, ужин на плите. Мама». Сердце у Тоси будто упало куда-то вниз. А в горле запершило. Где-то в глубине души она понимала, что мама специально не пришла этим вечером домой, и не могла этого понять.

– А мама, смотрю, времени даром не теряет, – глухо сказал папа.

И Тося увидела, как ходят желваки у него под скулами.

– Пап, она всегда рано-рано возвращалась, – схватила его за руку Тося. – Подожди немного, скоро она будет, я уверена!

– Нет уж, – от папиного мечтательного настроя не осталось и следа. – Я поеду.

И больше не говоря ни слова, он поцеловал Тосю в лоб и вышел за дверь. Дома стало так мрачно и одиноко, что Тосе ничего не хотелось делать. Она села на стул возле двери, как была: босиком и в шубе. Прислонилась головой к стене и закрыла глаза. Но тут замок щелкнул, и Тося решила, что папа передумал и вернулся домой. Она подскочила к двери. Та распахнулась: на пороге стояла мама. Будто она следила за папой и вернулась сразу же, как он уехал. Тося смотрела на маму, и глаза ее были полны слез.

– Зачем? Зачем ты ушла? – шептала она. – Ты же знала, что папа придет!

– Не все ему одному прохлаждаться, – огрызнулась мама. – Пусть знает, что и я могу найти себе развлечение…

Но глаза у мамы почему-то были очень грустные. И Тося совсем не поверила, что она развлекалась этим вечером. Но разговаривать с мамой ей сейчас совсем не хотелось. Тося скинула шубу и ушла в свою комнату, плотно закрыв дверь за спиной. И там упала на кровать, прижимая к себе Кристофера. В голове у нее вертелись воспоминания сегодняшнего дня: засахаренные конфетки Сомовой, встреча папы с другом детства, мамина выходка. А главное, Тося вспомнила, что с завтрашнего дня больше не сможет сидеть рядом с Димкой… Так и не поужинав, прямо в одежде, она заснула раньше обычного.

Утром Тося вышла на кухню. Ужин стоял на плите нетронутым. Видимо, мама вчера вечером тоже потеряла аппетит. Тося заглянула в ее комнату. Кровать не была разобрана, и мама спала в рабочем костюме. Тося села рядом и укрыла ее пледом. Мама повернулась, открыла глаза.

– Зачем ты вчера так? – спросила Тося.

– Не знаю, дочь, не знаю…

Мама уткнулась лицом ей в колени. И с той минуты Тося не могла больше обижаться. Она погладила маму по волосам и сказала:

– Все будет хорошо. Обязательно! Я знаю…

Тогда мама взяла ее ладошку, поднесла к губам и поцеловала, ничего не ответив.

В школе все готовились к Новому году. Четверть подходила к концу. Почти все итоговые оценки были определены, и ребята уже настроились на каникулы. В вестибюле на огромном стенде вывесили новогоднюю стенгазету. Она была необыкновенная! Большая бумажная елка занимала расстояние от пола почти до потолка. А заметки были написаны на бумажных игрушках, что украшали каждую ее веточку. Шары, звезды и снежинки, на которых ребята от первоклассников до выпускников написали свои наблюдения или пожелания школе. Были тут и рисунки, и стихи, и очерки. Ученики так и облепили эту елочку, желая узнать все новости первыми.

– Ух ты, вот это да! – распихал младшеклассников Пряшкин. – Вы видели Дубкову?

И он начал хохотать так, что малыши отшатнулись от него.

– Что там такое? – спросила из задних рядов Алька.

– Где Дубкова? – начала расталкивать локтями ребят Валька.

Тут следом за Пряшкиным засмеялись еще несколько ребят, к ним присоединялись все новые и новые.

– Вот страшилище!

– Вот умора!

Хихикали они, призывая своих друзей полюбоваться на это чудо.

– Алька, гляди, кто-то на нашу Дубкову карикатуру сварганил! – пролезла вперед Валька. – И кто бы это мог быть?

– Уж не ты ли? – глянул на нее Пряшкин.

– Да что ты, – отмахнулась Валька. – Я и рисовать-то не умею.

Пряшкин недоверчиво глянул на Вальку. А потом снова уткнул пухлый палец в карикатуру и начал гоготать, точно гусь.

– Хороша, нечего сказать! – хихикала Алька, которая пробралась поближе, вслед за сестрой. – Какие волосы! Какая физиономия! Видать, кто-то ее очень сильно не любит…

А карикатура и впрямь была уморительная. Девчонка с глупым лицом и улыбкой до ушей одной рукой прижимала к себе куколку, а в другой руке держала грязный леденец, по которому ползла крупная муха. На шее у нее висела пустышка. И один глаз был полностью залеплен снежком. А волосы все состояли из нечесаных клочков, торчащих в разные стороны. Внизу была надпись «Антонина-дубина» 7 «Г».

– Токарь, гляди сюда! – Пряшкин тащил к карикатуре Мишку Токарева. – Кто-то Дубкову запечатлел!

Мишка мельком глянул на карикатуру и скинул с плеча руку Пряшкина.

– Делать, что ли, больше нечего? – пробухтел он.

– Ах, да, ты же у нас деловой, – протянул Пряшкин.

Но Токарев его уже не слышал, наверное, поспешил списывать у кого-нибудь домашнюю работу для первого урока. Но его место возле карикатуры быстро заняли другие ребята. Они галдели и веселились вовсю. А Тося стояла тихонько неподалеку и наблюдала за ними. Вот к елочке пробрался Димка. И почему-то не рассмеялся, как остальные. Он начал оглядываться и, заметив Тосю, пошел к ней.

– Хочешь, я сниму эту дурацкую карикатуру? – спросил он.

– Почему дурацкую? – заглянула ему в глаза Тося. – Разве не похоже?

– Совсем не похоже! – возмутился Димка.

– Но всем же весело, – улыбнулась Тося. – А ты почему не смеешься вместе с остальными?

– Не вижу ничего смешного, – Димка взял Тосю за плечи. – Вот найду этого художника от слова «худо» и поколочу как следует!

– А его искать не надо, – у Тоси даже дыхание перехватило, так близко оказался сейчас Димка.

– Ты хочешь сказать, что знаешь, кто накалякал эту горе-карикатуру?

– Знаю, – кивнула Тося.

– Говори скорее! – прямо подпрыгнул на месте Димка.

А Тося стояла такая радостная, что ее улыбка сейчас была похожа на карикатурную. И Димка казался ей ужасно смелым, добрым и отважным. Скрывать от него правду она не могла.

– Я, – ответила Тося.

– Что? Ты?

– Это я накалякала горе-карикатуру, колоти меня как следует! – и засмеялась.

– Не верю, зачем тебе это делать? – уставился на нее Димка.

– Хотела всех повеселить. Показать, что и сама умею над собой смеяться. Не все же другим, – тараторила Тося. – Решила доказать, что я тоже сильная. И не надо меня защищать!

И тут Димка почему-то отшатнулся от нее и вовсе не рассмеялся, как Тося ожидала.

– Ну точно сумасшедшая, – сказал он и почесал затылок.

К ребятам подошел Сашка Немов.

– Карикатуру на Дубкову снял, – серьезно сообщил он и посмотрел на Тосю. – Не переживай, скоро все про нее забудут.

– А я и не переживаю! – крикнула Тося и побежала в класс.

Немов посмотрел на Суздальского. Тот пожал плечами и махнул рукой. Рассказывать о том, кто автор нашумевшей карикатуры, у него почему-то не было никакого желания. Ну, сняли и сняли. Кончен разговор.

Анна Антоновна вбежала в класс уже после звонка. Вид у нее был какой-то торжественный и немного смущенный, что случалось крайне редко. В руках она держала бархатную коробочку и несла ее очень осторожно, будто боясь уронить или разбить.

– Дети, здравствуйте! – сказала она и огляделась.

Класс выстроился стройными рядами возле парт.

– Да садитесь, – улыбнулась Анна Антоновна.

– А что это у вас?

– Какая красивая коробочка!

– Что у вас в коробочке? – закричали ребята наперебой. Анна Антоновна подняла руку, а затем сжала ладонь в кулак, что обозначало – закройте рты, я сейчас все объясню в тишине.

– Вчера мне вручили награду «Учитель года», – сказала она.

– Ура!

– Здорово!

– Поздравляем! – понеслось над рядами.

– Эта награда у вас в коробочке?

– Покажите!

Анна Антоновна улыбалась. Она опять ждала тишины. И класс затих. Тогда Анна аккуратно положила коробочку на стол и откинула ее крышку.

– Можете подойти, – сказала она. – Только тихо, не толкайтесь.

И ребята облепили учительский стол. В длинной бархатной коробочке на мягкой подушке лежала необыкновенная указка. Она была прозрачная и сияла, как драгоценный камень.

– Она алмазная?

– Бриллиантовая? – спрашивали ребята.

– Это горный хрусталь, – сказала Анна Антоновна. – Но награда дорога мне не только этим. Я работаю в школе всю свою жизнь. И это первый раз, когда меня удостоили такого почетного звания. Указка всегда будет напоминать мне о самых счастливых моментах жизни…