Ксения Беленкова - Принцесса в облаках

– Так ее!

– Пусть улепетывает!

– Ага, испугалась!

И снежки летели один за другим. Они били по спине, а один даже со всей силы дал по затылку. Тося упала, вызвав громкий смех преследователей. Но снова поднялась и, превозмогая боль, побежала прочь. Все вокруг кружилось и качалось, но крики одноклассников стали постепенно затихать. И снежки били уже слабее. Наверное, погоня отстала. Не весь же день им за беглянкой гоняться. Тося замедлила шаг. Она совсем не ожидала, что ребята, которые недавно называли себя ее друзьями, превратятся в жестоких врагов. Неужели они так же гоняли бы и Сашку? Сейчас Тося была уверена только в одном: уж она бы точно не стала этого делать. Но не каждый знает, как это – быть униженным и осмеянным…

Отец приехал в Москву тридцатого числа. Он вошел в дом, как Дед Мороз. Румяный, красноносый, запорошенный снегом.

– Ну и метель сегодня! – сказал он. – Пока от машины до дома дошел, в снеговика превратился.

– И ты хочешь в такую погоду ехать на дачу? – мама встала в дверях спальни.

– Конечно! Надеюсь, вы уже собрались? – Он потопал по коридору на кухню и глотнул теплой воды из чайника. – Я утром протопил дом. За городом красотища! Сказка!

– Куда? В ботинках! – зашипела мама.

– Ой, прости, – скорчил страдальческую гримасу отец. – Я забыл, что ты теперь очень занятая. И полы мыть тебе некогда…

– Па-ап! – набросилась на отца Тося.

Она только что проснулась и тут же выбежала из комнаты, услышав папин голос. Спросонья на миг ей даже показалось, будто все по-прежнему и отец никуда не уезжал. Обычная утренняя ругань. Тося даже заулыбалась, а потом все вспомнила. И мигом выскочила из кровати. Она целовала папу в холодные щеки и стряхивала снег с его непокрытой головы.

– Как! Ты еще не собралась? – хмурился отец. – А ну быстро одеваться! Пока машину не занесло.

– Одевайся, дочь, – кивнула ей мама. – Папа говорит, на даче настоящая сказка. Тебе там самое место. А я уже как-то выросла из сказок…

– Не поедешь? – процедил отец, даже не взглянув на маму.

Она молчала. И Тося прекрасно знала, что стоит папе сейчас попросить маму как следует, и она обязательно согласится.

– Мамочка, поехали вместе! – Тося повисла у нее на руке. – Папа без тебя не тронется с места. Верно?

Тося с надеждой посмотрела на отца. Он обязательно должен был поддержать ее.

– Что же я, прибитый, что ли, на месте стоять? – пробурчал папа. – Может, у твоей мамаши свои планы на встречу Нового года?

И Тося почувствовала, как мама вся вспыхнула. Она забрала у Тоси руку. И уперла ее в бок.

– Конечно, у меня свои планы! – выпалила вдруг она. – А вы давайте катитесь поскорее на дачу. Вас там сугробы ждут.

– Тогда и я никуда не поеду, – уверенно сказала Тося.

Она совсем не хотела оставлять маму одну. И ни в какие ее планы серьезно не верила.

– А как же Суздальские! – сказал вдруг папа. – Я один их встречать буду? А кто на стол накрыть поможет?

– Ах, вот оно что, – мама воткнула в бок и вторую руку. – Ему просто кухарки понадобились!..

Но Тося уже не слышала продолжения родительской перепалки. Она только что вспомнила, что на даче будет Димка. И как же она могла теперь не поехать? Тося попыталась еще разок подлизаться к маме, но та уже была словно фурия. Просто рвала и метала. И Тося всерьез испугалась, что сейчас она выложит папе про выкинутые рубашки. Этого допустить было нельзя. Только не сейчас! Тося рванула в свою комнату. Молниеносно оделась и уже через минуту стояла перед отцом.

– Я готова, – сказала она. – Поехали.

И вышла за дверь. Отцу ничего не оставалось, как следовать за ней.

– Если передумаешь, мы тебя ждем! – процедил он, закрывая дверь.

– Очень-очень ждем! – закричала Тося. – Мы тебя у электрички встретим! Бросай свои планы и приезжай к нам!..

– Лучше уж вы к нам, – тихо сказала мама и захлопнула дверь.

Метель дохнула снегом и заставила Тосю зажмуриться, как только они с папой вышли из подъезда. Вчерашнее ясное небо пряталось за толстыми облаками, которые висели так низко, что буквально проглатывали крыши домов. Папина машина выглядывала синим пятном среди остальных, занесенных снегом и совершенно белых.

– Не беспокойся, – сказал папа, глянув снизу в окно их квартиры. – Мама точно приедет. Я ее знаю. Поняла, что меня не сломить, и теперь сама пойдет на попятную. Прокатится на электричке, раз такая гордая.

Тося тоже подняла голову вверх. И увидела маму. Она стояла возле окна в Тосиной комнате: именно это окно выходило во двор. Мама обнимала Кристофера, как еще недавно сама Тося. И выглядела совсем маленькой и хрупкой. Даже какой-то беззащитной. Тося замахала маме руками, призывая спускаться вниз и ехать вместе с ними. Но занавеска колыхнулась, и мама пропала в глубине комнаты.

– Едем, – сказал папа, открывая дверь машины.

Тося послушно залезла в нее, прячась от назойливых хлопьев снега, летящих все время прямо в глаза. И дворники на переднем стекле засуетились, забегали туда-сюда. Папа завел мотор, и уже через минуту на месте, где стояла машина, пурга наметала новый сугроб.

Старенький дачный сруб встречал хозяев теплом и запахом молока. Оказывается, папа лично договорился с деревенской коровой, чтобы та давала ему стакан молока в день. Хотя Тося думала, что в этом разговоре участвовала и владелица коровы краснолицая баба Рита. Все дорожки к дому были расчищены, а метель за городом улеглась, и снег легонько ложился на оконные рамы. Маленькая пушистая елочка во дворе сверкала разноцветными гирляндами.

– Ну что еще нужно для счастья? – Папа полной грудью вдыхал морозный свежий воздух, а выдыхал облака пара. – Ну что ей еще нужно?..

И Тося понимала, что папа говорит о маме. И не отвечала, а что она могла сказать? Тося же совершенно ничего не знала о земном счастье…

Утром тридцать первого декабря Тося стала готовиться к приезду гостей. Очевидно, папа надеялся, что мама передумала и вот-вот пожалует к праздничному столу. Честно говоря, Тося тоже так считала. А еще она очень ждала встречи с Димкой. Последний их разговор оставил после себя какой-то горький осадок, да еще и погоня сестер Сомовых. Весь тот день слился в одно большое недоразумение. И Тосе очень хотелось нащупать какую-то ясность. Она была уверена: уж в новогоднюю ночь Димка не станет юлить и выложит все начистоту. Папа неплохо справлялся с варкой и чисткой овощей, а Тося с радостью нарезала салат в большую эмалированную миску. Весь холодильник папа забил колбасными и сырными нарезками, соленой рыбой и какими-то баночками.

– Посидим по-простому, но сытно! – улыбался папа, предвкушая вкусный стол. – Суздальский никогда не задавался…

– И Димка тоже не задается, – кивала Тося.

Папа кинул на дочь хитрый взгляд.

– Он тебе нравится, да? – спросил осторожно.

– Да, очень! – не стесняясь, ответила Тося.

И отец погладил ее по голове.

– Ох, давно мы вместе не сидели, – потянулся он, разгибая спину после долгой чистки овощей. – Помню, перед отъездом, подарил я ему свою картину. Самую лучшую! Я и теперь так считаю…

– Какую еще картину? – насторожилась Тося.

– Ты, наверное, ее не помнишь, – отмахнулся папа. – Маленькая совсем была. Но все время подходила к холсту и подолгу смотрела, как я пишу. И свои пальчики хотела в масло запустить…

– А что было на этой картине? – У Тоси перехватило дыхание.

– Да вроде обычный пейзаж. Небо, залитый солнцем луг… А еще две бегущие фигурки. Я представлял, что это вы с мамой. В ярких таких платьях…

– Красном и желтом? – перебила Тося.

– Точно! Неужели помнишь? – удивился папа.

– Я видела эту картину в спальне у Суздальских, – почему-то шепотом ответила Тося.

И тут на дороге возле участка возникла машина. Она фырчала и с хрустом подминала снег. Тося готова была уже выскочить на улицу, чтобы встречать ранних гостей. Но машина еще немного похрустела и проехала мимо.

– Не они, – папа отошел от окна.

С того момента Тося начала все время поглядывать на дорогу. Она расставляла тарелки на столе и смотрела в окно. Мыла пыльные бокалы и выглядывала в окно. Переодевалась в нарядное платье и снова подбегала к окошку. Машин больше не было. И мама тоже не приходила. Вечер уже катился по поселку, зажигая окна в домах. Многие отмечали Новый год за городом. Стол у Дубковых был давно накрыт, а по телевизору шло праздничное шоу. Все веселились, танцевали, шутили. Где-то взрывались первые петарды и фейерверки, освещая небо разноцветными огнями. Это веселились дети, которых в двенадцать часов пять минут отправляли спать. Время ползло к девяти, и вечер так сгустился, что проглотил все заборы, и видно теперь было лишь снежную полянку возле дома да растущую на ней елочку.

– Ну где же они? – начала всерьез волноваться Тося.

Папа взглянул на часы, нахмурился и достал мобильный. Набрал номер, приложил к уху и долго молчал.

– Суздальский не отвечает, – вздохнул он, отключая вызов. – Кто знает, он мог и забыть про приглашение. Он это умеет. Вдруг загорится чем-то новым и про все остальное забывает…

– Ты думаешь, они могут не приехать? – испугалась Тося. – И Димка тоже?

Папа пожал плечами. А Тося уже набирала мамин номер. Она еще успеет приехать! Но мама тоже не отвечала. Будто сговорилась с Суздальскими.

– Что же делать? – совсем расстроилась Тося.

– Как что! – хорохорился папа. – Садиться за стол, конечно!

Они заскребли вилками по тарелкам, как-то уныло и печально. Еда плохо лезла в горло, несмотря на то, что они почти не ели весь день. А смотреть в окно стало совсем бесполезно – все черным-черно! В десять часов папа вышел во двор и достал откуда-то из заначки сигарету. Он не курил уже года три. Сигарета плохо раскуривалась, видимо, порядочно отсырела. Папа сделал две затяжки, поморщился, кашлянул и смял длинный окурок о борт пепельницы. Он снова достал телефон. Позвонил сначала Суздальским, а потом маме. Но нигде не отвечали.

– А может, свернем наш стол и рванем к маме? – Тося прижалась к папе. – Вдруг она ждет? Дороги сейчас пустые, как раз к Новому году будем в Москве…

– Об этом не может быть и речи! – отрезал папа. – Суздальские могут хоть без пяти двенадцать пожаловать. Нехорошо будет, если они приедут к закрытым дверям…

Но и без пяти двенадцать никто не пожаловал. На экране телевизора уже возник президент: глянцевый, яркий, красивый – по нему не ползли мушки и не колотил дождь. Папа хорошо наладил антенну. Президент что-то говорил, только Тося этого не слышала. Она начинала потихоньку понимать, что никто не приедет к ним этой чудесной ночью. Будто Новый год так и хотел оставить чудеса в прошлом, забрать у Тоси последнюю надежду. И где-то далеко были сейчас бой курантов и хлопок пробки от шампанского. Впервые Тося забыла загадать желания. И впервые папа собственной рукой налил ей полный, до самых краешков, бокал шампанского.

– С Новым годом, дочь! – сказал он и тихонько добавил: – Я тебя очень люблю…

Тогда Тося, как ребенок, кинулась к нему и забралась на колени. Она хотела уже расплакаться, но тут папа сказал:

– Время вручать подарки.

И он указал в угол комнаты, где, прислонившись к стене, стоял перевернутый холст. Тося подошла и развернула его к себе. Картина была закончена. Вот над чем трудился папа все эти дни, что жил один на даче. Он рисовал их с мамой портрет. И Тосе даже на миг показалась, словно мама действительно рядом – такая живая она была на этой картине. Мама улыбалась и от этого, как всегда, выглядела моложе. На лице у Тоси тоже была улыбка, делающая их с матерью очень похожими. Теперь мама улыбалась редко, да и Тосе казалось, будто ее улыбка на картине какая-то прошлогодняя. Она уже не сможет так весело и задорно смеяться. Тося даже подумала, что и в жизни мамы, наверное, случился когда-то такой Новый год, оставивший смех в прошлом…

Тося посмотрела на папу, чтобы поблагодарить его, но губы дрожали и отказывались складываться в улыбку…

С самого утра Тося и папа почти не разговаривали. Им просто нечего было сказать друг другу. Они все понимали без слов: их надежды оказались обмануты, а смириться с этим во время светлых праздников особенно трудно. И не было никаких сил для утешения: каждый сам переваривал внутри свои чувства и мысли. Накрытый стол, подаренная картина, даже украшенная гирляндами елочка сейчас причиняли лишь боль, напоминая о вчерашних желаниях и мечтах. Многие дачники еще спали после встречи Нового года, когда Тося залезла на заднее сиденье папиной машины. Она возвращалась в Москву. Сыпал мокрый снег, январь принес нежданное тепло, и дорога размокла, точно по ней разлили простоквашу. Тося чувствовала себя совершенно потерянной. Она еще не могла до конца понять, что же творится вокруг. И почему Димка, который должен был нести лишь счастье, своим появлением причинил только боль? Родители ее разошлись, и даже праздник не смог помирить их. В школе Тося стала изгоем. Теперь она боялась возвращаться в класс после каникул. Веры в то, что кто-то встанет на ее защиту, совсем не осталось. Одноклассники были так жестоки, что пугали Тосю хуже ночных кошмаров. А Димка, который пообещал приехать к ней на Новый год, не сдержал своего слова. Как же после этого можно было ему доверять? Он даже не позвонил и не предупредил. Наверное, вовсе позабыл о смешной и странной соседке. Что-то темное зрело у Тоси внутри: такое страшное, что она пока боялась тревожить этот комок обиды и отчаяния. Все, во что она верила, оборачивалось ложью и предательством. Но принять это своей неокрепшей душой Тося пока не могла…