Ой-ой! Сюда идет директриса Гупта.


5 мая, понедельник, французский

Миа, про Бориса правда? Он действитель­но пытался совершить суицид на пятом уро­ке, ударив себя в грудь транспортиром?

Тина


Конечно, нет. Он пытался покончить с со­бой, уронив себе на голову глобус.


О ГОСПОДИ!!!!!!!!!! Он поправится?


Да, благодаря Майклу и мне, нашей быст­рой реакции. У него, наверное, несколько дней будет сильно болеть голова. Гораздо хуже было говорить с Гуптой. Потому что она хотела знать, зачем он это сделал. А я не хотела, чтобы у Лилли были проблемы. Это не вина Лилли, так что дело даже не в этом. Я думаю...


Вот еще, конечно, так и есть, это ее вина!!!!! Ты. не думаешь, что она могла бы вес­ти себя и получше? Боже мой, да она же прак­тически повисла на Джангбу прямо на глазах у Бориса! А что ты сказала нашей дотошной директрисе?


А, да как обычно. Борис, должно быть, сло­мался из-за давления, которое оказывают на нас учителя, и почему администрация не хочет отменить годовые экзамены, как в «Гарри Поттере-2». Она не слушала, потому что ведь ник­то в результате этой истории не умер...


Ну и что, это же вообще самая романти­ческая история, которую я когда-либо слыша­ла. Только в самых диких мечтах мужчина может так отчаянно желать завоевать мое сердце, что уронит себе на голову глобус.


Я знаю! По-моему, Лилли уже кардинально передумала все, что связано с Джангбу. Ну, мне так, по крайней мере, кажется. Вообще-то я не видела ее с тех пор, как все это случилось.


Да, кто бы мог подумать, что в хилом с виду Борисе бьется сердце героя-любовника? Вооб­ще-то, мне почти всегда казалось, что Борис симпатичный, согласись, у него красивые руки.


РУКИ? Да кому нужны эти РУКИ?????????


Ну, знаешь, это очень важно. Ку-ку. Парни ими ПРИКАСАЮТСЯ к тебе.


Ты больная, Тина. Просто больная.


Впрочем, чья бы корова мычала. Я имею в виду свои мысли о шее Майкла. Но все равно. Я никогда в этом никому НЕ ПРИЗНАВА­ЛАСЬ. Вслух.


5 мая, понедельник, лимузин по дороге на бабушкины уроки

Я сегодня в школе просто звезда. Как будто того, что я принцесса, недостаточно. Теперь вся школа будет рассказывать, как мы с Майклом спасли Борису жизнь. Боже мой, мы прямо как доктор Ковач и сестра Эбби средней школы име­ни Альберта Эйнштейна!!!!!!!!!!!! А Майкл даже немного ПОХОЖ на доктора Ковача: темные волосы, мощная фигура...

Я вообще не понимаю, зачем моя мама хочет вызывать какую-то там акушерку. Ей надо про­сто поручить это дело мне. Я совершенно без труда могла бы это сделать. Все, что мне надо, это ножницы и пеленка. Да-а-а!

Боже. Я же собираюсь забросить все мысли о писательстве. Нет, мои таланты, наверное, лежат в совершенно другой сфере.


5 мал, понедельник, вестибюль в «Плазе»

Ларе только что сказал мне, что для меди­цинского училища надо обязательно иметь хо­рошие оценки по математике и естественным наукам. Я понимаю, зачем естественные науки, но зачем нужна МАТЕМАТИКА????? Поче­му?????? Почему американская образовательная система прямо заговор какой-то устроила, чтобы не позволить мне достигнуть моих карьер­ных целей?


5 мая, понедельник, по дороге домой из «Плазы»

Моя бабушка никогда не упускает случая испытать на прочность мое терпение. Я все еще парила в облаках после медицинского чуда, которое я совершила в школе. Да, это было имен­но чудо. И тут бабушка выдала, прервав меня:

— Так когда мне записать тебя к « Шанель » ? Я попросила отложить для тебя одно платье. Оно идеально подходит для этого вашего ма­ленького праздника, которому ты радуешься столь бурно. Если ты хочешь получить его во­время, необходимо сходить на примерку завт­ра или послезавтра.

И тогда я должна была объяснить ей, что мы с Майклом все еще не идем на выпускной.

Конечно, она не отреагировала на эти ново­сти, как любая нормальная бабушка. Любая нормальная бабушка посочувствовала бы мне, погладила руку, дала бы несколько домашних печенюшек или доллар, или еще что-нибудь.

Но только не моя бабушка. О нет! Моя бабуш­ка изрекла следующее:

— Значит, ты не следовала моим инструк­циям.

Да-а-а! Давай, бабушка, добивай жертву.

— Чего за такое? — ляпнула я. Тут она вся перекривилась и давай:

— Что я имела в виду? Это ты хотела ска­зать? Тогда спроси как следует,

— Что ты имеешь в виду, бабушка? — спро­сила я более вежливо, хотя в душе, конечно, никакой вежливости не ощущала.

— Я имею в виду, что ты не сделала так, как я тебе сказала, Я тебе сказала, что если ты най­дешь верный стимул, твой Майкл будет только счастлив сопроводить тебя на этот выпускной. Но на самом деле ты охотнее будешь сидеть сложа руки и ныть, чем предпримешь хоть ка­кое-то действие, необходимое для достижения желаемого.

Я обиделась.

— Прошу прощения, бабушка, — сказала я, — но я сделала все, что в человеческих си­лах, чтобы убедить Майкла пойти на бал.

И правда, я же объяснила ему, что очень хочу пойти на выпускной. Правда, не сказала, что для меня это так важно. Ведь я не уверена, что даже если бы и сказала Майклу, как это для меня важ­но, он бы пошел. И КАКОВО бы тогда мне было? Я открою душу любимому человеку, а он решит, что его желание не идти на такое банальное со­бытие, как выпускной бал, сильнее, чем его желание увидеть исполнение моей мечты?

— Напротив, не сделала, — сказала бабуш­ка. Она щелчком выбила из пачки очередную сигарету, выпуская серый дым из ноздрей. Со­вершенно невыносимо видеть, как груз дженовийского трона лежит единственно на моих хрупких плечах, да еще и моя собственная ба­бушка проявляет такое равнодушие к вредному влиянию пассивного курения на мои легкие. — Так я же тебе уже объясняла раньше, Амелия. В ситуациях, когда противоположные стороны пытаются достичь соглашения и все же им это не удается, всегда в твоих же интересах на ми­нуту отступить и спросить себя, чего хочет враг. Я вгляделась в нее сквозь дым.

— То есть мне следует понять, чего хочет Майкл?

— Верно.

Я содрогнулась.

— Да запросто. Он не хочет идти на выпуск­ной. Потому что это банально.

— Нет. Это то, чего Майкл не хочет. Чего он хочет!

Мне надо было подумать.

— Мм-м-м, — промямлила я, глядя на Роммеля. Он, в свою очередь, воспользовавшись тем, что за ним никто не смотрит, принялся исподтишка сдирать с лап оставшуюся шерсть.

— Ну-у-у, — продолжала я, — наверное, Майкл хочет выступать со своей группой?

— Bien, — сказала бабушка. Это по-француз­ски значит «хорошо». — А чего же еще он мо­жет хотеть?

— Мм-м-м, я не знаю.

Я все еще думала про его группу. В обязан­ности младших школьников входит помогать выпускникам подготовить их бал, хотя сами они пойти туда не могут, если только не при­глашает кто-нибудь старший. Я попыталась вспомнить, какую музыку заказывали к балу. Наверное, наймут какого-нибудь диджея.

— Конечно же, ты знаешь, чего хочет Майкл, — строго сказала бабушка. — Майкл хочет то, чего хотят все мужчины.

— Ты хочешь сказать... — Я буквально обал­дела от того, как бойко она все решила. — Мне надо попросить комиссию по выпускному, что­бы они пригласили выступить группу Майкла?

Бабушка явно удивилась.

— Ч-что? — спросила она и страшно закаш­лялась. Как легкие не выпали, удивляюсь.

Я села на свое место, буквально онемев. Мне никогда не приходила в голову эта идея, но ре­шение проблемы, которое придумала бабушка, было просто великолепным. Ничто не порадует Майкла так, как настоящее, оплачиваемое выступление «Скиннер Бокс». И я попаду на выпускной... И не просто с мужчиной моей меч­ты, а с настоящим музыкантом. Есть ли в мире что-нибудь круче, чем прийти на выпуск­ной с членом группы, которая играет на выпус­кном? По-моему, нет. Нет, точно нет.

— Бабушка — выдохнула я, — ты гений! Бабушка выгребла последний кусочек льда из опустевшего бокала.

— Я ни малейшего понятия не имею о том, что ты говоришь, Амелия, — сказала она.

Но я знала, что на самом деле бабушка в пер­вый раз решила проявить скромность.

Потом я вспомнила, что вообще-то должна сердиться на нее из-за Джангбу.

— Но, бабушка, побудь минуту серьезной. Вся эта история с помощниками официантов... забастовка. Ты должна что-то сделать. Все это началось из-за тебя, ты же знаешь.

Бабушка пронзила меня взглядом сквозь го­лубой дым новой сигареты, которую она только что зажгла,

— Ах ты, неблагодарная маленькая девчон­ка, — сказала она, — я решила все твои про­блемы, и так-то ты выражаешь мне свою при­знательность?

— Я серьезно, бабушка, — сказала я, — ты должна позвонить в «Хот Манже» и сказать им о Роммеле. Скажи, что все это случилось из-за тебя и они должны снова взять Джангбу на ра­боту. Иначе это нечестно. Бедный парень рабо­ту потерял!

— Другую найдет, — отмахнулась бабушка.

— Без рекомендаций не найдет, — указала я.

— Ну тогда может возвращаться в свою стра­ну, я уверена, его родители скучают по нему.

— Бабушка, он из Непала, из страны, кото­рая в течение долгих десятилетий находилась под гнетом Китая. Он не может туда вернуть­ся. Там он будет голодать.

— Я не желаю больше это обсуждать, — вы­сокомерно заявила бабушка, — назови мне десять блюд, традиционно подаваемых в Дженовии на королевской свадьбе.

— Бабушка!

— Назови!

И у меня не было другого выбора, как залпом выпалить десять блюд, традиционно подаваемых в Дженовии на королевской свадьбе. Оливки, итальянская закуска — макаронное ассорти, макароны, рыба, мясо, салат, хлеб, сыр, фрук­ты, десерт. Надо запомнить: когда Майкл и я будем жениться, надо делать это не в Дженовии или же попросить королевских поваров приготовить только вегетарианскую пищу.

Не понимаю, как человек, который способен совершать такие ужасные поступки (я имею в виду бабушку), может выдать такую прекрас­ную идею, как пригласить группу Майкла сыг­рать на выпускном.

Но, думаю, даже Дарт Вейдер был способен на такое. Не могу думать об этом сейчас, но уве­рена, что был.


5 мая, понедельник, 21.00, моя комната

Плохие новости: я провела весь вечер над последними номерами «Атома», пытаясь выяс­нить, кто же председатель комитета по выпускному. Хотела послать этому человеку сообще­ние с просьбой рассмотреть «Скиннер Бокс» как возможную альтернативу диджею, которого, я знаю, они пригласили.

Можете представить себе глубину моего ра­зочарования, когда я наконец случайно наткну­лась на статью, которую искала, и увидела ужасный ответ, написанный черным по бело­му: Дана Уайнбергер.

ЛАНА УАЙНБЕРГЕР — в этом году пред­седатель комиссии по выпускному.

Ну вот и все. Я погибла. Возможностей по­пасть мне на этот бал НЕ ОСТАЛОСЬ. Лана ско­рее откажется от своей специальной диеты, чем наймет группу моего пария. Лана ненавидит моих друзей и всегда ненавидела.

Не могу сказать, что ее чувство остается без­ответным с моей стороны.

И что мне ТЕПЕРЬ делать? Я НЕ МОГУ про­пустить выпускной. Просто НЕ МОГУ!!!!!!!!

Но, по-моему, мои проблемы — не самые большие. В этом мире есть ситуации и похуже. Например, у Бориса. Только что получила от него сообщение.


ДжошБелл2: Миа, я хотел сказать тебе спасибо за то, что ты сегодня для меня сдела­ла. Прямо не знаю, почему я повел себя так глупо. Наверное, просто чувства перехлестну­ли через край. Я так ее люблю! Но теперь мне ясно, что мы судьбой не предназначены друг другу, как я долго думал (наконец я это осознал, смешно, да?). Лилли подобна дикому мус­тангу, рожденному быть свободным. Теперь я вижу, что ни один парень — по крайней мере, такой как я, — не в состоянии укротить ее. То, что у тебя с Майклом — бесценное со­кровище, Миа. Это так редко и красиво — лю­бить и быть любимым.

Борис Пелковски.


Р.S. Моя мама говорит, что вычистит твой свитер к концу недели, и я смогу отдать его тебе. Она говорит, что наша химчистка удалит кровь, и никаких пятен не останется.

Б.П.


Бедный Борис! Представляет Лилли диким мустангом. Диким грибом уж тогда, скорее. Но мустангом? Ужас.

Надо бы проверить, чем она сейчас занимает­ся. Когда я видела ее последний раз, Лилли была мало на себя похожа, стояла вся бледно-зеленая и смотрела нам вслед. Я написала ей совершенно невинное, не содержащее ни слова обвинений, дружелюбное письмо, чтобы выяснить ее состо­яние после сегодняшних суровых испытаний.