– Клянусь всеми демонами! Я ехал подобрать для своих воинов боевых коней, а обнаружил двухлетнюю кобылку!

В темном рогатом шлеме датчанин казался Эмме выходцем из преисподней. Однако, несмотря на леденящий ужас, она не оставляла попыток придумать хоть что-то, что удержало бы Рагнара.

– Послушай, ярл, вскоре сюда прибудут люди Ролло. Они…

– Вскоре, ты говоришь? Выходит, мне следует поторопиться.

Схватив ее за руку, он вытащил Эмму из хижины.

– Птичка расправила крылышки, – хохотал он ей в лицо. – Она собралась улететь! И наткнулась на ястреба!

Необходимо что-то немедленно придумать. А иначе… Она знала, что произойдет в противном случае.

– Вот-вот сюда прибудет Ролло, Рагнар. За ним уже послали.

Датчанин перестал смеяться и свирепо оскалил зубы.

– Ты решила, что он снова захочет спасти тебя?

– А сам ты как думаешь?

– Я думаю, у меня еще остается время.

В это время один из воинов Рагнара выволок на улицу Ги.

– Не смейте ее трогать! – кричал юноша. – Мы похитили ее против воли. Она невиновна!

Рагнар воззрился на него и сделал несколько шагов. Юношу швырнули перед ним на колени.

– Нас послал король Карл. Если вы доставите к нему девушку, он хорошо заплатит. Разве вы не любите золото, язычники?

– Еще бы, – ухмыльнулся Рагнар. – Но особенно мы любим его, когда оно добыто со славой, а не в торгах с трусливым правителем христиан.

Внезапно он ударил Ги прямо по перевязанной ране. Эмма слабо охнула. Ги упал, а Рагнар нанес новый удар каблуком сапога, метя в переносье. Ги закричал.

– Трус! – Эмма рванулась в руках удерживающих ее норманнов. – Трус, годный лишь на то, чтобы избивать беспомощных да измываться над слабыми женщинами!

Рагнар поворачивался очень медленно. За это время Эмма успела сообразить, что натворила. Из остекленевших глаз датчанина на нее взглянула смерть.

– Значит, ты по-прежнему уверена, что я не трону тебя из боязни разгневать Ролло и его брата?

Он шагнул к ней, вырвав из-за пояса нож. Все поплыло вокруг, ноги Эммы ослабели, словно из них вынули кости. Она почти висела в руках державших ее воинов.

Рагнар прочел ужас в ее глазах, и это доставило ему удовольствие.

– Да, я убью тебя, – он улыбался. – Я не могу лишить себя такого удовольствия, несмотря на то, что ты принадлежишь братьям. Но сначала… Сначала я поиграю с тобой. И своим людям дам немного развлечься. У тебя мягкая плоть, и парни получат удовольствие. А потом мы забросаем твое тело камнями в первом же овраге, и только духи тьмы будут знать, куда девалась Эмма из Байе.

Эмма едва различала его слова, гогот спутников ярла. К горлу подкатывала тошнота.

– Ролло никогда не простит тебя! – едва вымолвила она.

Казалось, это имя еще сильнее разозлило Рагнара. Он резко взмахнул кинжалом. Длинный лоскут ее платья отлетел в сторону, обнажив тело от горла до пояса.

– Нет! – отчаянно закричала она, извиваясь. И вдруг все ее существо сотряс мучительный спазм.

Рагнар отпрянул, его лицо исказило отвращение.

– Мне противно даже прикоснуться к тебе, шлюха!

Он отошел в сторону.

– Если не брезгуете блевотиной, можете развлечься, – кивнул он своим воинам.

Эмма упала ничком, едва ее отпустили. Когда же она, наконец, поднялась, безуспешно пытаясь прикрыть грудь остатками платья, она уже знала, что ее не тронут. И не потому, что варвары испытывали отвращение к ней. Сейчас все они говорили о Ролло. Рагнар кричал:

– Вы жалкие холопы Левши! Боитесь его больше проказы. Что для него эта девка? Чего вам опасаться?

– Рагнар, если он хоть что-то проведает, нам не поздоровится, – нерешительно чесал в затылке один из норманнов. – Если же мы вернем ее, то, по крайней мере, получим награду.

– Псы! – выругался Рагнар, но умолк, видя гневные лица викингов. Это не франки, способные долго сносить оскорбления, а свободные воины.

– Хорошо, – вдруг успокоившись, проговорил он. – Если вас пугает власть Ролло, мы отвезем ее. Но не к нему, а к Снэфрид. Пусть Лебяжьебелая поступит с ней, как сочтет нужным. Это будет справедливо…

Эмму везли, усадив на коня и прикрутив ее запястья ремнями к седлу. Ги перебросили через круп лошади Рагнара. Девушка чувствовала себя отупевшей от страха и сломленной. Кавалькада двигалась быстрой рысью, но не по главной дороге, а боковыми тропами, избегая встреч с разъездами Ролло. Эмма пыталась повторять слова молитвы, но ее так трясло, что она сбивалась и от этого чувствовала себя оставленной даже небом. Сцепив зубы, она тихо стонала. Рагнар держался рядом с нею.

– Ты станешь нашей заложницей, девка, – бросил он, тесня ее коня. – Моей и Снэфрид. И если ты так дорога братьям, мы заставим их встать на колени!

Пару раз он не удержался и хлестнул ее плетью. Казалось, один вид девушки приводит его в бешенство.

Быстрым аллюром они в несколько часов преодолели расстояние, на которое беглецы затратили почти два дня, бредя вслед за прокаженными. Когда вдали замаячил силуэт башни Снэфрид, зубы Эммы начали выбивать дробь. Всадники свернули с дороги и начали подниматься по каменному склону. Подъем был крут, и лошади шли шагом, скрытые от главной дороги густыми зарослями.

Неожиданно кони забеспокоились. Один из норманнов, подъехав к Рагнару, указал рукоятью плети вниз. Эмма взглянула в том же направлении и ахнула:

– Ролло!..

И в следующий миг издала отчаянный клич, взывающий к милосердию правителя:

– Аро! О Ру!

Скакавший впереди отряда всадник в светлом плаще обернулся, не сбавляя хода. Эмма рванулась, но снова крикнуть не успела, так как один из норманнов зажал ей рот ладонью. Она вырывалась, колотила пятками лошадь, но викинг опрокинул ее на спину. «Он скачет за мной и никогда не догадается, что я здесь, не разглядит нас за деревьями».

– Роллон, здесь Эмма!

Кричали по-франкски, и девушка узнала голос Ги. Скосив глаза, она увидела, как Рагнар с силой опустил кулак на голову юноши, оглушив его. Поздно! Эмма не видела, что происходит внизу, но викинги вокруг нее заволновались.

Пожалуй, никогда еще она так не взывала к небесам. Сквозь упавшие на лицо волосы Эмма видела, как несколько воинов из отряда Ролло повернули в их сторону. Среди них был и Атли.

Она все еще не верила, что спасена, даже когда тот обнял ее.

– Все кончено, успокойся, – Атли гладил ее по голове, прижимая к груди. – Я не дам тебя в обиду Ролло.

Только когда они оказались совсем близко и Эмма увидела неподвижное лицо Ролло, его тяжелый взгляд, она поняла, что ей стоит опасаться того, что явственно читалось в глазах конунга.

– Мы обнаружили их в твоих конюшнях, – невозмутимо пояснил Рагнар. – Они перебили жеребят после того, как…

– Мне это известно, – оборвал его конунг, глядя на обнаженную грудь Эммы. – Что это значит, Рагнар? Что вы с ней сделали?

– Ничего. Я порвал ее одежду, когда она сопротивлялась.

Эмма поразилась самообладанию ярла. И тут же, словно со стороны, услышала свой голос:

– Он лжет! Он хотел изнасиловать меня, а затем отдать своим людям. Как и ты!

Ролло поглаживал коня между ушей.

– Только-то? Рагнар оказался милостив. А на что ты рассчитывала? Сбежав, ты тотчас стала обычной придорожной шлюхой, добычей сильного.

Он был спокоен, и это было самым ужасным. Что ж, все верно. Он был и остался ее врагом. Эмма видела жестокую складку его рта, холодный блеск глаз. Тогда почему она надеялась, что он защитит ее, заставит Рагнара ответить за ее унижения и страх? Что за нескончаемый самообман? Она глухо застонала от бессилия, но сейчас же выпрямилась и отбросила с лица волосы.

– А я-то звала тебя! Пора бы мне стать умнее…

В ее голосе звучала боль.

– Ты сбежала, – сухо сказал конунг. – Рагнар вернул тебя.

Эмма вдруг хрипло расхохоталась.

– Тогда поблагодари его. К тому же ты дешево отделался. Этот чурбан рассчитывал поторговаться с тобой из-за меня, решив, что тебя занимает моя особа. Ты выглядишь жалким, Рагнар! Этим ты рассчитывал поставить правителя Нормандии на колени?

– Молчать! – рявкнул датчанин.

Но Эмма и не думала униматься.

– Понял ли ты, как мало я значу для него, Рагнар? А ведь твои люди так и не решились тронуть женщину Ру, когда ты им предложил. Глупцы! Разве я была его женщиной? Разве я принадлежала хоть одному из братьев? Господь всемогущий! Лучше бы вы и в самом деле поскорее умертвили меня, избавив от унижений. По крайней мере никто бы не узнал, в каком овраге меня завалили камнями.

Отвернувшись, Ролло заставил себя взглянуть на угрюмо молчавшего Рагнара.

– Ты и в самом деле намеревался сделать это, дан?

Рагнар вскинул глаза и дерзко возразил:

– Разве она не сбежала от тебя, Рольв? А я волен поступать как мне заблагорассудится со своими пленниками.

Он сидел слева от конунга и не успел отразить молниеносное движение локтя Ролло. Сильнейший удар швырнул его навзничь на круп коня. Лошадь под ним рванулась, и датчанин, не удержавшись в седле, сполз на землю. Вытирая струящуюся по лицу кровь, он медленно поднялся на ноги.

– Я давно догадывался, что ты недолюбливаешь меня, Рольв. Похоже, из-за того, что я был первым у твоей девки. Но ударить свободного викинга из-за шлюхи?.. Что ж, пусть твои люди посмотрят, что собой представляет их вождь.

– Уходи, Рагнар, – негромко произнес Ролло. – В тебе есть что-то от Локи. И если я отпускаю тебя сейчас, то только потому, что ты неплохо сражался за меня.

– Я уйду, – датчанин кивнул. – Но и ты помни, что, когда хозяин прогоняет собаку, она может сойтись с волками и перерезать его стадо.

– Что ж, если подобная мысль тебя утешит – утешься. Но помни – два дня тебе сроку, чтобы покинуть Нормандию. Далее каждый будет волен убить тебя.

Эмма видела, как Рагнар вскочил в седло, развернул коня и поскакал прочь. Атли подъехал к ней и перерезал путы, и тогда, закрыв лицо ладонями, она почувствовала, что силы оставили ее.

Уже вечерело, когда они прибыли в Руан. Город был весь в дыму очагов, отовсюду долетали запахи стряпни, людской гомон. Эмма слезла с седла у ступеней дворца Ролло. Атли взял ее под руку, и она покорно последовала за ним, кутаясь в его плащ. Однако уже на пороге резко остановилась, оглянувшись на Ги, которого стаскивали с лошади воины Ролло.

– Погоди, Атли. Что ожидает его?

Юноша повел плечом и сказал с презрением:

– А чем он лучше тех, кто пытался похитить тебя прежде? В руках палачей он станет разговорчивым и поведает все: и кто его послал, и есть ли шпионы в городе, и кто пособничал ему. Когда же настанет его смертный час, он примет его как благо. Затем его голова…

– Ох, только не это! – ужаснулась Эмма. Этот юноша стал для нее единственным символом прошлого. Монашек Ги, с которым она мечтала прожить счастливую жизнь… Он так предан ей… И его любовь помогла ей не утратить веру в себя. Она должна сделать все возможное, чтобы спасти его!

И прежде чем Атли успел удержать ее, Эмма кинулась к Ролло.

– Рольв, о Рольв! Я умоляю тебя, пощади Ги, пощади этого мальчика! Я все расскажу тебе о том, о чем спросят его палачи!

Взволнованным шепотом она поведала, что ее похитили по приказу короля Карла, ее второго дяди. Вместе с Ги были еще трое воинов, но двоих убили, а третий бежал. Именно он, этот третий, вознамерился перебить жеребят в загоне, считая, что все они – потомство вороного Глада, который прежде был его конем. Они пытались помешать ему и вскоре оказались в руках франков…

Эмма замолчала, не зная, что еще добавить. Лицо Ролло оставалось бесстрастным, и тогда она вдруг бросилась к его ногам и стала ловить его руку.

– Умоляю тебя, Ролло! – простонала она. – Я сделаю все, что ты прикажешь… Клянусь – никогда более я не попытаюсь бежать от тебя. Я стану послушной, как верная собака… Только пощади Ги!..

Ролло вырвал у нее руку и отступил на шаг. По обе стороны двери, у которой они стояли, пылали факелы, и в их неровном свете Эмма видела его холодное, словно бронзовая маска, лицо.

– Ролло! – Эмма заломила руки. – Заклинаю тебя молоком женщины, вскормившей тебя, – будь милосерден! Ведь это Ги крикнул, когда Рагнар пытался скрыть меня, и вы услышали его. Он сделал это, хотя и знал, что для него не будет пощады!

– Ги… – вдруг медлительно проговорил Ролло. – Ты просишь за него на коленях! Не тот ли это юноша, с которым ты провела ночь на алтаре в лесу? Твой жених из Анжу?

Эмма вздрогнула. Как давно они с Ролло говорили об этом… Но в его голосе слышалась ожесточенность – и страх вновь охватил ее.

Она ничего не успела вымолвить, как Ролло вдруг направился туда, где двое охранников поддерживали юношу, едва державшегося на ногах. Взяв его за подбородок, конунг повернул к свету его лицо. Ги застонал – Ролло задел его рану. Лицо его наполовину скрывала пропитавшаяся кровью повязка, он был без бороды, и все же Ролло узнал его.