Джоанна Линдсей - Принцесса

Меньше чем через минуту дверь распахнулась — пришла помощь, слава Богу! Первым в комнату влетел Штефан, за ним — Андор с лампой в руке. Они так и замерли от удивления, увидев только голову Тани, выглядывавшую из-за кровати. Таня же, обрадовавшись не столько им, сколько свету, мгновенно огляделась вокруг и даже заглянула под кровать.

— Ты всегда так кричишь, когда падаешь с постели? — спросил Штефан.

Он произнес это с такой издевкой, что Таня замерла от неожиданности. Неужели он решил, что она просто упала?

— Нет, я кричу только тогда, когда меня пытаются убить, — ответила она и обратилась к Андору, который зажигал уже вторую лампу. — Если ты поторопишься, то, может, найдешь убийцу, пока он не ушел!

Штефан засомневался в правдивости ее слов. И даже Андор переспросил недоверчиво.

— Вы серьезно, принцесса? Таня все еще не могла отдышаться, поэтому даже закашлялась, пытаясь говорить.

— Серьезнее некуда.

При этом и Штефан, и Андор сорвались с места и бросились вон из комнаты.

Девушка осталась одна в раздумье. Выражение лица Штефана ей не понравилось; когда он выходил из комнаты, то глянул на нее как-то странно. Неужели рассердился на нее за то, что она потревожила их ночью? Да еще это недоверие… Он считает, что она все выдумала, и если никого не найдет в доме, не преминет высказаться на этот счет. Да Бог с ним. Ей совсем не до его настроений.

Таня вздохнула полной грудью, радуясь тому, что наконец может спокойно дышать. Она высвободилась из одеяла, встала и попробовала пройтись, но силы оставили ее, и она присела на край кровати. Только сейчас она заметила, что до сих пор сжимает нож. Положив его на столик, она стала разминать затекшие пальцы, особенно на той руке, которая оказалась прижатой под подушкой. Подонок давил с такой силой, что вполне мог сломать ей руку, но, слава Богу, все цело, даже нос, хотя он ужасно болит. И грудь болит, трудно вдохнуть глубоко, в горле першит. Но это еще не главное. Важно понять, кто же настолько ненавидит ее, что готов был пойти на убийство этой ночью.

Первое, что пришло на ум, — это кровная месть Габоров. Но ее уверяли, что они все мертвы. Те, кто приехал с нею, исключаются: если бы кто-то из них хотел ее прикончить, то это удобнее было сделать еще на корабле. Чего уж проще стукнуть чем-нибудь по голове, а потом оттащить ее бесчувственную на палубу, выбросить в море и позже пустить слух, что она просто упала нечаянно или даже сама прыгнула. У всех на памяти, что она уже такое проделывала. Здесь, в этом доме, она никого не знает, а кроме того, еще несколько человек, знающих о ее существовании, находятся в Кардинии. Но это вовсе не значит, что кто-нибудь не мог приехать оттуда и выждать момент, чтобы избавиться от нее. Ждал же здесь человек Шандора их приезда, и он вполне мог быть не единственным.

Это рассуждение было разумным, но все же не до конца убедительным. Что может побудить человека к убийству? Надо убрать кого-то с дороги. Кто-то не хотел, чтобы она вышла замуж за Штефана. Его враги? Но какое дело им до его женитьбы? Кроме того, кажется, ни для кого не было секретом, что Штефан не хочет жениться на Тане, поэтому они только оказали бы ему услугу, лишив ее жизни. Услугу?.. А сам Штефан? Нет, Штефан ни при чем.

Он не может желать ей смерти хотя бы потому, что для него сыновний долг превыше всего.

Если это не враг Штефана, а у нее самой нет врагов в этой стране, то, может, это женщина, которая хотела стать женой Штефана, но из-за помолвки с Таней все ее надежды рухнули?

Как только Таня подумала о женщине, она сразу же догадалась, кто нападал на нее. Есть у нее враг, новый враг, и не надо было о нем забывать. О нем.., о ней — Алисия! Эта женщина вполне доказала, хотя бы сценой бурной встречи со Штефаном, что боится соперничества с Таней. Она не скрывает того, что является любовницей Штефана, и при первом же удобном случае объявила девушке об этом. Алисия наверняка испугалась, что ее возлюбленный может увлечься красивой и молодой невестой, поэтому в ее интересах было избавиться от опасной соперницы. И ей это едва не удалось.

Все сходилось, даже была объяснима причина, по которой нападавший на Таню человек так быстро сдался, как только она ударила ножом. Мужчина, превосходящий ее по силе, схватил бы ее, не дал ей спрятаться за кроватью, отобрал бы нож… Он довел бы свое черное дело до конца. Но женщина имеет в таком положении только одно преимущество — внезапность. Алисия не воспользовалась им в полной мере. Когда Таня скатилась с кровати, та, очевидно, решила, что будет схватка, рисковать не стала и тут же исчезла — скорее всего спряталась в своей комнате, которая находится напротив спальни Тани. Алисия уверена, никто не заподозрит ее, и даже если к ней заглянут, она притворится спящей.

Таня неожиданно так разозлилась, что забыла о боли. Вот рыжая мерзавка! Да какое она имела право пытаться напасть на Таню и просто покушаться на чужую жизнь ради того, чтобы сохранить любовника! Неужели надеялась, что Штефан женится на ней со временем? Только так можно было бы объяснить это дерзкое преступление. Объяснить, но не простить. Нет, Алисии не уйти от наказания.

Таня схватила нож и вышла в коридор. Она посмотрела на закрытую дверь в комнату Алисии и остановилась в раздумье. В это время перед ней возник Штефан. Он словно вырос перед ней, скрестив руки на груди. Таня подняла глаза и увидела на его лице разочарование — он явно считал, что зря потерял время.

— Мы не нашли никого подозрительного в доме, принцесса, — сказал он, — и все двери заперты.

Он ничего не сказал об окнах, а Таня не стала спрашивать. Понятно, что никого не нашли. Но какого черта он заявляет об этом таким тоном, словно говорит с провинившимся ребенком или душевнобольной? Он не верит ей, вот что! Считает, что она солгала о попытке покушения на нее.

Таня хотела было возразить, но он вдруг воскликнул:

— А куда это мы направились с этой штукой в руке?

Он показал глазами на нож. Таня только еще крепче сжала рукоять и ответила довольно спокойным голосом:

— Я собираюсь разобраться в этой истории сама, поскольку ты, видимо, помочь мне не можешь да и не хочешь.

Штефан попробовал говорить не так резко, но не мог с собой справиться. В голосе слышались металлические нотки.

— Пойми, тебе мог присниться страшный сон. Так что положи нож, Таня.

— У меня не бывает кошмаров во сне. Штефан тяжело вздохнул:

— Хорошо. Будем считать, что посторонний человек потревожил тебя. Может быть, он даже еще здесь, хотя мы тщательно обыскали все до одной комнаты в этом доме, будь он неладен!

— Не все.

— Твоя комната находится рядом с лестницей. Если кто и поднимался к тебе, то и ушел так же — по лестнице. Здесь наверху все комнаты заняты.

— Верно.

Штефану показалось, что Таня поняла его и вопрос исчерпан.

— Тогда все, — сказал он, спеша завершить это ночное приключение, — давай договоримся: или я схожу за замком для твоей двери и ты запрешься, чтобы спокойно спать дальше, или я буду спать где-нибудь поблизости до утра.

— Пожалуйста. На полу места много. Но прежде я схожу и разрежу твою любовницу на кусочки. Так что извини, я покину тебя на пару минут, а ты располагайся.

Таня двинулась в сторону, чтобы обойти его, но он окликнул ее:

— Постой! Я правильно тебя понял: ты считаешь, что Алисия покушалась на твою жизнь?

«Ну и ну, — подумала Таня. — Понимает ли он, что признал Алисию своей любовницей? Сомневаюсь. И какая мне разница, я об этом знаю давно… Да, но я надеялась, что эта мстительная тварь лжет.., и по крайней мере сейчас между ними ничего нет…»

Боль, обида, гнев — все перемешалось в ее душе. Таня не в состоянии была вынести это.

— Я не считаю, Штефан Барони, я убеждена! — выкрикнула она. — Она была в этой комнате, когда я закричала, незаметно выбралась отсюда и сразу к себе. В любом случае…

— Любой случай исключается, маленькая лгунья! — перебил ее Штефан, и глаза его засверкали от гнева. — Потому что она была со мной, когда ты закричала!

Это среди ночи? Он стоит перед ней почти раздетый, в незастегнутой рубашке, и штаны явно надеты наспех… Таня на это раньше не обратила внимания. Но теперь… Значит, Алисия была с ним в его спальне?!

Тане было уже не до поисков убийцы. Она не могла думать ни о чем, кроме того, что Штефан был в постели другой женщины. В голове у нее все помутилось, и она запустила в него ножом.

Таня сама поразилась своему поступку — швырнуть нож в Штефана! Она тут же пожалела о своем поступке, но в тот момент она не владела собой, а под рукой, кроме ножа, ничего не оказалось.

Нож пролетел над его левым плечом, ударился о Стену и упал на пол.

Штефан застыл в изумлении, но это продолжалось всего несколько секунд, тут же удивление сменилось вспышкой ярости, выражение лица стало свирепым, глаза сверкали, как два раскаленных угля. Таня таким его никогда еще не видела.

Предчувствуя надвигающуюся бурю, она попыталась оправдаться, пробормотав:

— Тебе ничего не угрожало… Я никогда не умела правильно с ним обращаться…

Он будто не слышал ее слов. Стоял, пронизывая ее своим дьявольским взглядом. Теперь уж настала очередь Тани рассердиться.

— А надо было научиться, — сказала она уже заносчиво, — черт возьми, чего ты ожидал от меня после всего? Предавался любовным утехам с этой женщиной, а меня в это время пытались убить? С какой стати я должна сносить унижение?

Он, ни слова не говоря, пошел прямо на нее, Таня попятилась, чуть не споткнулась о порог Он — за ней, закрывая за собой дверь ее комнаты. Ужас охватил ее, она попыталась убежать, но сильная рука схватила ее мертвой хваткой.

— Тебя никто не убивал, — ледяным тоном произнес Штефан, — а я не предавался любовным утехам.

— Ложь!

— Я отказался от предложенных мне услуг на этот раз, понятно? — И Штефан, склонившись над ней, процедил сквозь зубы:

— Потому что решил, что раз мне нужна девка, то я возьму ту, которую действительно хочу.

И в тот же момент он впился в ее губы поцелуем, что и доказало не успевшей охнуть Тане, что эта «девка» — она. Ее насторожило то, что от Штефана пахло вином, а ярость и алкоголь — опасная смесь. Может, когда-то она и мечтала о поцелуях Штефана, но сейчас ее охватил ужас, и она стала ожесточенно бороться, пытаясь высвободиться. Но все усилия пропали даром, Штефан только еще крепче сжал ее в объятиях. Он не обращал внимания на сопротивление, и Таня вдруг догадалась почему.

Она же начисто забыла, что он только так себя и вел в приступе гнева. Господи, как получилось глупо — она сама сделала все, чтобы довести его до исступленной ярости. Сначала весь день дразнила его, он сердился… По рассказам Василия, Штефан ходил к любовнице, чтобы успокоиться. Так и есть! А тут еще ночное приключение и Таня с ножом… Алисия тоже здесь.., у него в комнате…

Наконец до нее дошел смысл его слов: он оставил Алисию, чтобы прийти к ней, это ее он желает! Но Штефан зол, как никогда, и собирается выместить свой гнев на той, которая довела его до такого состояния. Он даже не целует ее, а почти кусает… Его объятия, как тиски…

Таня не знала, что ей теперь делать. На всякий случай она перестала сопротивляться, но ее смятение не давало возможности прийти в себя и ответить на его поцелуи.

Действительно л" она хочет отдаться ему сейчас, когда он видит в этом только способ избавиться от ярости? Если только так можно заполучить Штефана, то — да! Но неужели нельзя по-другому? Он же обещал не срывать злость на ней, а прийти лишь тогда, когда она станет по-настоящему желанной для него. Но это было сказано так давно.., уже и забыто, наверное. Сегодня же она всему виной… Впрочем, если бы не это происшествие, он не пришел бы к ней вовсе.

Ох, как же он зол на то, что она чуть не убила его! Он уверен в этом, да к тому же считает, что история с покушением всего лишь выдумка. Эта злость и подогревает его, а попробуй его успокоить — не окажется повода заняться любовью, обоюдное желание может не заинтересовать Штефана. Угомонившись, он скорее всего отправится обратно к Алисии. Почему же этот человек стремится к любви только в таком необычном состоянии?

Таня никак не могла решиться, но чувства постепенно брали верх над разумом, она дрожала от волнения и замирала от каждого нового поцелуя. Но любит ли она Штефана?

У Тани не было ответа на этот, казалось бы, простой вопрос. Но в одном она была твердо уверена — она безумно хочет принадлежать Штефану, не может позволить другой женщине владеть им. Пусть он испытывает к ней сейчас всего лишь гнев, смешанный с вожделением, она не отпустит его. Вот и ответ. Он овладеет ею, и их совокупление будет яростным и быстрым… А может быть, не таким?.. Она забыла, что раньше, даже когда Штефан сердился на нее, он не обращался с ней грубо и бесцеремонно. Он проявлял настойчивость, мог быть неумолимым, но ни разу не причинил ей боль.