— Привет, — ты пробрал меня до мурашек своим тоном. Говорил тихо, бархатно, будто обнимал. Я невольно засмеялась.

 — У меня вопрос…

 — Мм?

 — Когда ты уже отдашь мне мои чёртовы духи?

 — Когда рак на горе свистнет, — усмехнулся ты в ответ. — Я же сказал, когда в твоём паспорте будет штамп! Когда буду точно знать, что ты моя жена и никуда не сбежить. Ну словом… открывать только в случае экстренной ситуации.

 — Понятно, — улыбнулась я. Я знала тайну, которую совсем уж точно не знал ты. — И когда это будет? Летом?

 — Хочешь — завтра.

 — Хочу, — я кивнула.

 — Без проблем, — ты пожал плечами. — Не знал, что ты так страшно хочешь духи. Знал бы, купил такие же, мне не трудно. Хотя… я же теперь нищий студент… Ну не совсем студент, но тем не менее. Даже и не знаю, как поступить… — ты стал шутливо рассуждать, а я смеяться.

 — Да уж… я безработная, ты студент-медик… Мы просто ужасно нищие… Нашему ребёнку страшно не повезло.

 Ты не бросился таскать меня на руках или вроде того. Продолжал улыбаться, иногда твои губы подрагивали, будто ты собирался что-то сказать, но никак не решался, а пальцы касались губ.

Ты склонил голову, прокашлялся и кивнул. Раз, второй, третий.

А потом развернулся на месте и уставился в окно гостиной. Был ужасный мороз и лёгкий ветерок поднимал с подоконника снежинки, они низко стелились, будто тонкий шифоновый шлейф платья.

 Мои плечи содрогались от беззвучных тихих слёз, а ты молча улыбался. Ты, должно быть, запоминал этот момент, записывал его в своей памяти, а я запоминала тебя.

 — Пойдём, я тебя накормлю, — сказал, наконец, ты. Протянул ко мне руку и пошевелил пальцами, торопя, чтобы я скорее вложила в неё свою.

 Мы молча ели бургеры, иногда переглядывались, будто теперь оба хранили нашу тайну. Ты налил мне горячего чаю, и я с наслаждением пила его, согреваясь внутри и снаружи сразу.

 От мысли, что ещё две недели мы будем одни в этом заснеженном, занесённом домике у меня всё в душе пело, мне казалось, что нас отрезали от мира и дали долгожданную паузу. Для двоих, только для нас.

 — Ты как? — спросила, наконец, я, когда тишина потребовала что-то сказать. Я не переставала при этом улыбаться, и вопрос вышел неуверенным и глупым.

 Ты обогнул стол, сел на колени передо мной и взял мои руки в свои.

 — Не хочу всё испортить словами, — ты поцеловам мои пальцы и по ним прошлось твоё дыхание.

 — Спасибо, — кивнула я, наклоняясь и целуя тебя в макушку.

 Так мы и сидели. Ты с моими руками у губ, а уткнувшись в твои волосы. Нам казалось в тот момент, и я уверена и за тебя и за себя, что чувство счастья было абсолютным.

 Прошло не меньше четверти часа, прежде чем мы встали и пошли в комнату, прежде чем легли в кровать и сжав друг друга так крепко, что заболели кости, уснули.

 Я помню этот вечер, как самый тёплый, как самый безумный. В тишине и такой любви, что от неё внутри и правда всё ныло и жгло, от страха за эту любовь кружилась голоса. Любовь, за которую и от которой страшно — самое странное, что могло бы произойти.

 Отними у меня тебя и, быть может, я бы тогда растеряла всю свою супер-силу.

 Сейчас меня позовут и разрешат к тебе войти.

 Я провела столько дней, наблюдая за тобой спящим, что больше никогда не захочу смотреть на себя по утрам. Буду лежать зажмурившись и ждать, когда ты сам откроешь глаза.

Ну, я пошла.

Люблю тебя.


Глава тридцать шестая. Знакомый незнакомец

Дверь палаты распахнулась, как распахиваются кулисы перед грандиозным стартом премьеры. Там, в глубине сцены под светом пушки, окруженный софитами один человек — солист. И он исполнит ту роль, что перевернёт души многим, он заставит всех свернуть в восхищении головы и отбить ладони в аплодисментах.

 И Лида замерла на пороге. Егор не слышал, как открылась дверь, он лежал повернув голову к окну и свет оттуда терялся в его волосах пыльными дорожками, будто кишащими крошечными полупрозрачными фейри. Его уже давно не украшали синяки, но лицо по прежнему было бледным, осунувшимся.

 Лида топталась на пороге.

 Лида не хотела упустить этот момент.

 Она сделала два шага и остановилась. Он услышал, медленно обернулся и на миг её сердце упало. Ей на один короткий миг пришла на ум несчастная женщина Неля и её несчастный муж Марк. Марк — ничего после аварии не помнил, а... Егор?..

Лида ждала.

 Глаза Егора будто приклеились к её лицу, его губы будто что-то беззвучно шептали, а лицо оставалось совершенно спокойным. А по её щеке, такая неуместная и странная, прокатилась слеза.

 — Ты такая истеричка, — шепнул он, еле размыкая пересохшие губы. — Я всё... слышал...

 Он говорил хриплым чужим голосом, совсем незнакомым. Она видела его впервые за долгое время, она слышала его впервые за ещё дольший срок. Губы её теперь уже подрагивали, торопили истерические, радостные слёзы.

 — Ты просто огромная, — севшим голос произнёс Егор.

 Лида окаменела, не в силах дёрнуться с места или сказать хоть слово, ей казалось, что всё рассыпется и исчезнет если это сделать. Прямо сейчас нужно молчать и смотреть, смотреть пока фильм не закончился и не пошли чёртовы титры. Он тут и говорит с ней и, пожалуй, пока этого даже много.

 Внутри всё свело от нервного счастья и беспокойно стукнулся парнишка, который за прошедшие полтора месяца преуспел в искусстве акробатики и гимнастики. Лида вздрогнула от этого удара, ахнула и засмеялась, а потом бросилась вперёд, пока не замера у койки.

 — Так лучше? - спросила она у живота. В ответ только тишина.

 — Если бы не он, ты бы так и торчала там?

 Лида кивнула.

 — Ты слишком болтлив для больного... — наконец, прошипела она. Даже не прошептала, её речь мало походила на человеческую, связки явно сильно пострадали после почти трёх недель болтовни и последовавших за этим часов молчания перед палатой, с одним только дневником из собеседников.

 Лида протянула руку и коснулась губ Егора, он тут же вытанул их оставляя на кончиках пальцев поцелуй. Она коснулась его скул, его бровей, его лба. Его волос.

 Села на краешек кровати и ещё долго смотрела, смотрела пока не потеряла способность держаться на расстоянии и не упала на его грудь, сдавив в ужасном объятии, так что оба резко выдохнули.

 Говори, говори мне хоть что-то ещё. Не затыкайся, пожалуйста, это так важно для меня...

 Лида целовала его шею, подбородок скулы и губы без разбору, удерживая от резких движений его самого, опасаясь, что навредит себе, потому что чувствовала в нём нетерпение и дрожь, но он казался тонким и хрупким сейчас. Казалось, что пробуждение забрало у него столько сил, что тело усохло и уменьшилось по сравнению с тем, что Лида обнимала в последний раз.

   Она поверить не могла, что касается его и что чувствует его дыхание то тут, то там, а руки его не лежат безвольно по швам. А губы не застыли, целуют в ответ и как же это много для той, что ждала.

 — Тебя столько людей ждёт, — шепнула она напоследок, когда уже лежала уткнувшись носом в его шею так долго, что взволнованно закашляла чёртова медсестра.

 — Что этой медсестре от тебя нужно?

 — Я её, кажется, немного не лестно… отматерила, когда меня отсюда выставляли пару недель назад, — засмеялась Лида.

 — Молодчага, — улыбнулся Егор. — Ладно, зови своих людей...

Виктория, Люся, бабушка, Анна Викторовна, Илья и Лев Аристархович стояли в коридоре и ждали своей очереди. Когда Лида открыла им дверь, пропуская вперёд, все они взволнованно подняли головы.

 — Как? — спросил Лев Аристархович.

 — Жить будет, — усмехнулась Лида, стирая слёзы с лица и глядя на присутствующих.

 Ей хотелось, чтобы в эту минуту все они стали такими же совершенно счастливыми, как она. Чтобы Люся не косилось злобно на Илью, а Илья не ухмылялся высматривая момент, как бы побольнее уколоть Люсю. Чтобы Матильда (будем уважать желание несчастной женщины иметь псевдоним) не отходила от бывшего мужа на сто метров минимум и не употребляла крепкие словечки всякий раз, как он открывает рот, а Лев Аристархович бы не ворчал на всех и каждого и не смешивал бы бывшую жену с грязью при каждом удобном случае.

 Лиде искренне хотелось, чтобы Виктория стала буквально на капельку умнее, старше и сильнее. И чтобы Анна Викторовна… хотя нет, с ней всё нормально. Просто Лида её совсем не знала, как и таинственного мистера “отца”, который всё это время стоял и смотрел на всех со стороны, где-то в самом дальнем углу комнаты.

 Нет, всё почти идеально.

 Всё почти так, как должно быть.

 И совсем скоро станет просто идеально, верно?

Глава тридцать седьмая. Милая, на улице холодно

I really can't stay - Baby it's cold outside

Я правда не могу остаться. – Милая, на улице холодно.

I've got to go away - Baby it's cold outside

Мне пора идти. – Милая, на улице холодно.

This evening has been - Been hoping that you'd drop in

Этот вечер был... – Проведён в ожидании того, что ты придёшь.

So very nice - I'll hold your hands, they're just like ice

Таким прекрасным. – Дай мне свои руки, они просто как лёд.


Лида вытирала стойку и смотрела на разомлевшую барышню, которая упорно старалась вбить сообщение, но пьяные руки подводили. Она горестно вздыхала и мерно покачивалась из сторону в сторону в такт прекрасной новогодней музыке.

 Этот милый красноносый эльф, создавал особенное настроение, будто забавная лесная зверушка пришедшая погреться у людского костра.

 — Вам помочь? — спросила Лида, убирая на место бутылки сиропа.

 — Да, — кивнула девушка и упала щекой на столешницу, следя за Лидой и явно ещё больше улетая в мир весёлой карусели.

 — Та-ак, что пишем? — с интересом поинтересовалась Лида листая переписку.

 “Ты где?”

“Я напилась”

“чёрт”

“твою мать тыгде”

“да пошол ты”

“в задницу”

“кись”

“я котик”

“кись?”

“ты офигевший?”

 — Пиши, что я его ненавижу и пусть идёт к чёрту! А потом можешь вызвать та-а-а-аксу, — девушка ударилась лбом о столешницу.

 Лида хмыкнула. И удалила все сообщения. Даже если молодой человек всё это видел так ли это важно, если хоть немного притупит с утра чувство стыда несчастной? На всякий случай перед этим Лида сделала скрин переписки — в назидание.

 А потом написала:

“Забудь. Я перебрала. Спокойной!”

И заблокировала контакт, прежде чем вызвать такси для несчастной.

Кое-как выпросив адрес она передала девушку охранникам, упаковала покрепче на дно сумки телефон и кошелёк, а ключи от квартиры наоборот — в карман.


My mother will start to worry - Beautiful, what's your hurry?

Моя мама начнёт волноваться. – Красавица, куда ты спешишь?

Father will be pacing the floor - Just listen to the fireplace roar

Папа не будет находить себе места. – Послушай, как потрескивает камин.

So really I'd better scurry - Sweetheart, what's your hurry

Так что мне правда лучше бежать. – Милая, куда ты торопишься?

Maybe just a half a drink more - Why don't you put some records on while I pour

Может быть, ещё полстаканчика... – Почему бы тебе не поставить какую-нибудь пластинку, пока я налью?


Год прошёл с того дня, как они встретились на почте. Год прошёл с того дня, как Егор завладел духами Лиды.

 И снова бар, снова играет рождественская музыка. Снова всё пахнет новым годом, только теперь с работы приходится уходить очень рано, если вообще удаётся на неё выйти. Свидания стали короче и экстремальнее. Украденные в тишине ночи — дольше и ярче.

 — Ты скоро? — СМС от Егора.

 — Да, выезжаю, — СМС от Лиды.


The neighbors might think - Baby, it's bad out there

Соседи могут подумать... – Крошка, на улице плохо.

Say, what's in this drink? - No cabs to be had out there

Скажи, что ты мне подмешал? – Ты не поймаешь ни одного такси.

I wish I knew how - Your eyes are like starlight now

Хотела бы я знать, как... – Твои глаза словно горят огнём...

To break this spell - I'll take your hat, your hair looks swell

Избавиться от этих чар. – Я возьму твою шляпу, у тебя волосы растрепались.



 — Лида? — Лев Аристархович остановил Лиду уже на выходе. — Тебя подбросить?

 — Ага, поехали, — кивнула она и вышла на улицу. Снег кружил, парил в воздухе, волшебством новогоднего снегопада было окутано всё вокруг и Лида не знала, как не зависнуть тут на пол часа, наблюдая за расцвеченным в яркие цвета городом.