Ты и Люся. Нереальная связь, но вы болтали всю дорогу, не давали мне задавать вопросы, и вообще не обращали на меня никакого внимания, будто меня вовсе не существовало. Оказалось, что тебе есть о чём поговорить с пятнадцатилетним подростком… Отец года, блин.

 Мы вернулись ко мне домой и ты сам сделал Люсе чай, сел напротив неё и сказал: “Выкладывай!” и тут я не выдержала.

 — Вы вообще о чём!? — я хмуро уставилась на вас. Люся подняла на меня печальные глазки, ты интригующие. Мол, сейчас узнаешь.

 — Сейчас всё расскажу, но не пили меня, — предупредила Люся.

 — Я тебе не мать, чтобы пилить! — махнула рукой в ответ и устроилась за барной стойкой рядом с тобой, напротив Люси.

 — В общем. Есть у нас парень в классе. Он новенький, и очень крутой. Его зовут Макс, он хулиган. И сирота. Его взял в приёмную семью какой-то родственник. У него есть мотоцикл и нет мозгов. И все истории у него просто дичь какая-то. Он такой типа сел со мной, потому что я не веду себя как конченая. А я с ним говорить не стала. Он за мной таскался, но я сказала, чтобы прекратил, и он прекратил. И типа всё было ок. И вот дискотека. Я прихожу, снимаю пухан и все просто в осадок выпали. Реально! На меня смотрели как на инопланетянку. Ну, энивей, девки стали ржать, а вы бы их видели… ну Егор видел.

 — Видел, они были ужасны!

 — Вот именно. Все в блёстках, розовых платьицах и всё такое. И тут я! Конечно, все парни оживились, а у девок крыши посносило. И Макс, он просто от меня не отходил. Я дура, конечно, стала ему говорить, мол, камон, Макс! Чё пристал? А он такой, ты не понимаешь, что выглядишь так, что к тебе точно пристанут. Я разозлилась. Мы стали ругаться. И разругались. Он сказал, что я… ну типа клёвая и ему нравлюсь, но дура непроходимая. И ушёл. А ко мне подошёл Григорьев, знаешь такого?

 — Знаю, — на автомате ответила я.

 — Так вот, этот Григорьев типо стал подкатывать. Я понимала, что что-то не так. Я ему говорю, что иди отсюда, а он ни в какую. И полез ко мне сосаться. Я ему от ворот поворот. Тут идут по коридору девки, и начинают ржать, как кобылы. Там просто главной их, Ленке, этот Григорьев нравился сильно. И она увидела его рядом со мной и ей башню сорвало. Она начала возникать, что я оделась, как шлюха, что я стрёмная. Начала меня оскорблять. Я и в кафе-то ехать не хотела, но этот Григорьев меня туда потащил. Там всё продолжилось, она ржала, я злилась, но делала вид, что птица гордая, а Макс на меня поглядывал, типо, ну что я молчу. И потом эта Ленка берёт и просто опрокидывает на меня свой кофе! Прямо на юбку, колготки. Я визжу, а все начинают ржать. И Григорьев тоже! А Макс ведёт меня в туалет, помогает. Я в слёзы, конечно. Звоню тебе. Егор говорит, чтобы вернулась. Привела себя в порядок, иду к столу, а там Григорьев и эта Ленка сосутся, вы прикиньте! Он просто хотел, чтобы она приревновала. А она спецом меня унижала, чтобы обратить на себя внимание. И Макс просто берёт и даёт по морде Григорьеву…

Я перепугалась дико. У Макса будут проблемы…

 — О-фи-геть… — прошептала я. 

Егор сощурился и глянул на Люсю:

 — Тебе Макс нравится? — она покраснела и помотала головой.

 — Врёшь, по глазам вижу, — Люся покраснела ещё больше. — Но это ничего. Его проблемы мы, если что, решим. А вот ты, — ты ткнул в Люсю пальцем и она как зачарованная кивнула, — всё как договаривались. Не ведись на провокации этих сучек. Делай вид, что так и задумано.

 — Просто… меня как будто использовали, понимаете? Мне в моём старом шмоте было… проще. Честно, меня никто не видел и не слышал.

 — Ха, — Егор вытаращился на Люсю, а я пошла открывать вино. На сухую эти разговоры невозможны. — И что, ты теперь забьёшься в себя и будешь ходить в худи и джинсах?

 — Она так и ходит, — мрачно прокомментировала я, вонзая штопор в пробку. — Поверь, это её первый выход.

 — И сразу провал! — воскликнула Люся.

 — Ты считаешь это провалом? — ты вздёрнул брови и навалился на стойку, внимательно глядя на Люсю. — Да ты самая роскошная девчонка из тех что я встречал. Будь я твоим одноклассником, я бы вообще долго не думал.

 Люся покраснела снова. Её самооценка, явно, взлетала.

 — Ты на мою сестру запал, — скривилась она, — а мы точно не одного поля ягоды…

 Теперь ты смотрел на меня, зачарованным, смеющимся взглядом, в котором было слишком много пошлых мыслей.

 — Ну… она просто по возрасту мне подходит, — и подмигнул. Чёрт, подмигнул, как бы намекая на что-то.

 — Какого чёрта вы тут обсуждаете, — я плюхнулась на место и на мои плечи тут же легла твоя рука, ты отобрал у меня бутылку, налил мне вина и кивнул Люсе. Она без слов всё поняла и подала тебе второй бокал.

 — Мы обсуждаем, кто на кого запал, — беззаботно ответил ты.

 — Он запал на тебя, — подсказала мне Люся, как дурочке.

 — Нет, Люсьен, он просто пытается шантажом вынудить меня совершить некоторые действия сексуального характера, а потом поставить свой флаг на помеченной территории и уйти восвояси.

 — Не думаю, — Люся покачала головой, взяла бокал для себя и налила туда гранатовый сок. Теперь казалось, что мы спаиваем ребёнка.

 — Много ты понимаешь, — хмыкнула я.

 — Ну уж побольше, чем все думают, - парировала сестра, а ты поднял руку и отбил ей пятюню.

 — Ес! Именно так! Все недооценивают пятнадцатилеток, чёрт бы вас побрал! В этом возрасте Джульетта уже овдовела и скопытилась!

 — Да-а, — протянула Люся. — А Наташа Ростова стала невестой, не дождалась жениха с войны и вильнула хвостом с другим!

 — А Лидия Беннет сбежала из дома!

 — А…

 — Всё это очень плохие примеры, вы же в курсе? — спросила я, но эти двое меня не замечали из принципа.

 — Зря ты так, — вздохнула гранатовая алкоголичка, — Этот парень мне нравится, — и она подмигнула тебе, - а ты ей.

 — Ну вырастешь — и он весь твой, — пожала плечами я, а твоя рука упала до талии и сжала её так, что я покраснела.

Люся поиграла бровями и рассмеялась, и ты… тоже рассмеялся. И вы не флиртовали, вы издевались надо мной. За один неполный вечер вы двое умудрились установить друг с другом взаимоотношения не то дружеские, не то братско-сестринские, и я поняла, что избавиться от тебя будет непросто.

 Люся ушла спать, повеселевшая и совсем не выглядящая подростком, которого пытались унизить и обидеть. А ты встал и пересел так, чтобы я была напротив. Сначала я решила, что это моё спасение, а потом поняла, что так тебе удобнее смотреть мне в глаза.

 — Ну что ты прицепился, — застонала я, уткнувшись в бокал подбородком.

 Ты был самим дьяволом, со своей широкой улыбкой, обнажившей ровные, красивые зубы.

 — Думаешь, что тебе всё можно? Можно вмешаться в мою жизнь только потому, что “Почта России” случайно перепутала наши посылки и мы оказались заложниками этой ситуации?..

 — Если бы не это, я всё равно был бы тут, — ответил ты, и меня прошило насквозь этими словами.

 — Почему?

 — Потому что в тебе странная магия. Ты, как будто, точно знаешь, зачем живёшь. Я не могу избавиться от ощущения, что мир вокруг тебя — полностью под твоим же контролем. И есть ощущение, что эта сила… не из-за чего-то сложного. Не из-за психологов там или типа того.

 — Раскрыть секрет? — я не могла поверить, что сейчас таю от того, что кто-то так активно начёсывает моё самолюбие и не стесняется льстить.

 — Нет, я хочу сам понять. Мне этого не хватает.

 — Чего? Интриги?

 — И её тоже, — ты кивнул, сделал глоток и я завороженно, как кобра на дудочку, смотрела, как твоя шея напрягается, как дергается кадык, а волосы падают со лба, и возвращаются назад, когда ты опять возвращаешься ко мне, — А ещё этой твоей уверенности.

 — Ты неуверен в себе? — мой насмешливый вопрос вызвал у тебя печальную улыбку.

 — Я ничего для этого не достиг.

 — Как?

 — Ну, чтобы ты понимала… я просто внук талантливого человека.

 — А кем хочешь быть ты?

Ты кивнул на мои слова, изучающе посмотрел в глаза, и уголки твоих губ дрогнули. И я дрогнула всем телом от этого момента и его поэтичности.

 — Собой. Смотри-ка, я тебе стал интересн. Мне нравится изучать этот вопрос, — ты навалился на стол локтями, небрежным движением откинул со лба прядь волос и спросил что-то очень странное. — Хочешь, влюбимся в друг друга по уши? Это может быть крутым экспериментом. Что нам мешает?

Глава двенадцатая. Всё смешалось... люди, кони!

Состав и пропорции:

серебряная текила – 40 мл;

апельсиновый ликер – 20 мл;

сок лайма – 40 мл;

лед – 150 грамм.


1. Наполнить шейкер льдом, добавить текилу,

апельсиновый ликер, сок лайма (можно заменить лимонным). Встряхнуть.

2. Смочить края бокала в воде и опустить в тарелку с крупной солью.

Убрать лишнюю соль, чтобы на бокале остался только тоненький ободок.

3. Перелить содержимое шейкера в бокал через стрейнер.

​​​​​​​ Украсить долькой лимона или лайма.

(Коктейль "Маргарита")


 — Хочешь, влюбимся в друг друга по уши? Это может быть крутым экспериментом. Что нам мешает?

 — Я не собираюсь!..

 — Почему?

 — Ты мне не нра…

 — Неправда.

 — Да хватит уже! Ты сам знаешь, что не подарок!

 — Ну, и ты не принцесса.

 — Да не собираюсь я!..

 — Но я тебе нравлюсь.

 — Да с чего ты?..

И ты поднялся над стойкой, сжал мой затылок, притянул к себе мою голову и поцеловал. Бокалы упали и вино полилось на стол, со стола на ковёр. Я начала вырываться, а ты только смеялся мне в губы и очень хотелось тебя укокошить за это вопиющее поведение, но ты вдруг всё прекратил.

 Отстранился, щёлкнул меня по носу и слез со стула.

 — До завтра! — объявил ты уходя и ответ тебе не требовался.


***


 — I really can't stay

Я правда не могу остаться...

 — But baby, it's cold outside

Но, милая, снаружи холодно!

 — I've got to go away

Я должна идти.

 — But baby, it's cold outside

 Но, милая, снаружи холодно!

 — This evening has been

Вечер был...

 — Been hoping that you'd drop in

Надеялся, что ты заглянешь.

 — So very nice

Таким чудесным.

 — I'll hold your hands, they're just like ice

У тебя ледяные руки, давай, согрею.

 — My mother will start to worry

Моя мама будет волноваться...

 — Beautiful, what's your hurry?

Красавица, к чему такая спешка?..

 — My father will be pacing the floor

А отец не будет находить себе места...

 — Listen to the fireplace roar

Прислушайся к треску огня в камине...

 — So really I'd better scurry

Так что я лучше побегу...

 — Beautiful, please don't hurry

Красавица, прошу, не торопись...

 — But maybe just a half a drink more

Ну, разве что ещё бокальчик...

 — Put some records on while I pour

Выбери музыку, пока я разливаю…

Мы допели под аплодисменты трёх калек, но я слишком любила эту песню, чтобы расстраиваться из-за публики. В зале “Simon” были только: Марья Васильевна, уборщица, курил трубку в уголке сам Симонов и некая дама ныла за моей стойкой. Это длилось довольно долго и счёт на напитки не прекращал расти, так что я сама к ней подошла, чтобы обновить коктейль.

- И он... ушёл... - заныла дамочка, сморкаясь в платочек. Я поставила перед ней "Маргариту" и оглядела доступную мне половину тела.

Дама была классической, внешне красивая, но всюду торчит “подкладка”. Платье дорогое, но видно, что не первой свежести. Маникюр есть, но не самый лучший. На одном ногте откололся. Айфон имеется, но шестёрка и экран треснул. Сумочка хороша, но явная подделка, причём такая, что невооруженным взглядом видно. Волосы уложены, но за километр разит лаком и, когда голову поворачивает, причёска не по спине рассыпается, а всей массой движется, как приклеенная. Макияж — отдельная история. По отдельности - всё нормально. Губы накрасила ровно, глаза красиво, но вместе куски соберёшь и выходит трансвестит тайский. И да, помада, явно, не из лучших. Отпечатывается всюду и уже “съедена” на половину.

- А плачешь почему? — спросила я.

 Кто ушёл я знала. Богатенький пузатик Михайлов, друг Симонова. Он тут часто ошивался и пил чистый виски, а на эту тему со мной есть о чём поговорить. Мы могли до закрытия обсуждать разные марки и дегустировать мою “копчёную” коллекцию.

- Я его любила, - обиженно ответила дамочка.