Пролог

«У тебя полчаса, чтобы добраться по этому адресу».

Не прошло и пяти минут с момента моего согласия на это безумие, как приходит первое сообщение с адресом. Но я была уже готова, предвидела. Чувствовала. Вряд ли он станет откладывать нашу встречу в долгий ящик.

В последнюю секунду перед выходом окидываю себя взглядом в зеркале. Смотрю на едва заметные круги под глазами, на распухший после слез нос. Может, не стоит? Вдруг я не выберусь оттуда живой?

Так надо. Подумай о нем.

Страх. Неизвестность. Надежда. Решительность. Капелька любопытства. Все эти чувства переполняют меня, когда я переступаю порог шикарно обставленной студии на тридцатом этаже. Консьерж без вопросов дала мне магнитный ключ от квартиры и, улыбаясь, указала рукой в сторону лифтов. Внутри пусто и темно, панорамные окна прикрыты шторами, лишая меня возможности насладиться прекрасным видом на Темзу…

До того, как меня поглотит абсолютная тьма…

«На диване лежит подушка рядом с черной повязкой. Положи подушку на пол, встань на колени и надень повязку. И не смей блефовать».

Даже не пытаюсь пойти наперекор. У меня просто нет выбора. Либо следую правилам, либо умру вместе с братом. Ведь нам нужны эти деньги, ему нужны. Чем быстрее, тем лучше. И благодаря этому человеку у меня появился шанс спасти родного человека от скорой смерти.

«Вижу, тебе нужны деньги. Мы можем помочь друг другу, но у меня есть условие», — читаю входящее сообщение в своем профиле, стирая салфеткой непрошеные слезы. Черт! Никак не могу успокоиться, вспоминая звонок доктора Коннора. Брату стало хуже, нужно действовать быстрее.

И это мой последний шанс.

«Какое?»

«Ты должна принять меня в любой момент».

Не поняла? В смысле принять?

«Выполнять все указания, которые я напишу, подчиняться вопреки своим желаниям. Без нареканий и протестов».

«Может, еще ноги целовать?» — думаю про себя, но пишу в ответ иное:

«Если я не захочу?»

Моментально на телефон приходит оповещение о пополнении баланса: запрошенная сумма превышена в два раза. Этого хватит не только на операцию, но и на реабилитацию.

И на возмещение морального ущерба после грехопадения…

«А так?» — сразу же приходит сообщение, на которое следует лишь один ответ:

«Когда?»

Поэтому я здесь. Сижу на коленях в центре гостиной с завязанными глазами спустя час после переписки. Главное условие — повязка на глазах, но я согласна даже на это, ради брата. Ради того, чтобы спасти ему жизнь.

Внезапно раздаются шаги. Тихие, как у тигра, заставляющие чувствовать себя дичью. Страх поднимается вверх по позвоночнику, легкий ветерок касается моего тела и так же быстро исчезает, но мурашки успевают разбежаться по коже и вызвать смешок у таинственного незнакомца.

— Ну здравствуй, Донателла, — произносит мужчина низким голосом. Приятным, надо сказать, но это последнее, что интересует меня на данный момент. — Надеюсь, твоему брату легче.

Не спрашиваю даже, откуда он знает про Адама. Операцию назначили на завтра, а я уже стою на коленях черт знает где, не представляя, что меня ждет через пять минут.

— Ты красивее, чем на фото, — все те же тихие шаги раздаются вокруг меня. Ну точно хищник. — Нам будет очень хорошо.

От этих слов, сказанных с нотками хрипотцы, меня бросает в дрожь, а в голове сразу же всплывают картинки этого «хорошо». И они лишь наводят на мысли поскорее отказаться от опасной затеи, вернуть деньги и убежать как можно дальше от проклятого места. И от мужчины.

Но здравый смысл берет верх, напоминает, зачем я здесь.

— Что я должна сделать? — спрашиваю дрожащим голосом, трогая повязку на глазах. Кто же этот незнакомец?

Пальцы резко сбрасывают с лица, вместо них мою щеку поглаживает шершавая ладонь. Как игрушку, которую похвалили за послушание. И это касание ни черта не успокаивает, только заставляет вздрогнуть лишний раз.

— Провести со мной несколько ночей.

— Но я не…

— Поверь, тебе понравится.

Его рука последний раз касается моего лица, а затем резко разрывает полы рубашки в стороны, пальцы опускают чашечки лифчика вниз, обнажив грудь. Прохлада вновь касается тела, вызывает непрошеные мурашки, а страх так и не выветрился из головы. Он ушел на второй план, уступив место смирению.

Вот и все. Игра началась. Назад дороги нет.

Глава 1

За некоторое время до

— Мисс Браун, еще один прогул мы не потерпим, — с нажимом проговаривает миссис Томпсон — наш декан. — Профессор Макнил кучу пропусков показал, много жаловался на вас. Мы должны предупредить, мисс…

— Конечно, я все понимаю.

Женщина в ответ лишь сжимает в полоску лилового цвета губы и строго осматривает меня сверху донизу. Обращает пристальное внимание на мой внешний вид, а точнее, на поношенные джинсы и выцветшую толстовку с Гомером Симпсоном. И хмурится, словно голоя перед ней стою. Мы не в школе — форма не положена. Или на круги под глазами внимание обратила? Да, я не спала несколько ночей подряд! Довольна?

— Долорес, — говорит уже мягче, растянув тонкие губы в некое подобие дружелюбия. — У тебя какие-то проблемы?

«Слабо сказано», — произношу про себя.

— Нет, — отвечаю в итоге.

— Если что, ты можешь взять академический отпуск. Наверное, тебе тяжело учиться и работать одновременно. Мы попытаемся…

— Не нужно, спасибо.

Который раз ее перебиваю? Не важно. Лучше бы она и дальше молчала, не вмешивалась в мои проблемы, а главное — не улыбалась так фальшиво своей дурацкой лиловой улыбкой! Мне никто не поможет. Ни она, ни друзья, ни даже королева Елизавета. Единственный человек, который в состоянии решить ситуацию, — я сама. И тот, кто наверху за нами наблюдает.

Мысленно отмахиваюсь от неприятных воспоминаний. От прошлого, перечеркнувшего настоящее и будущее. От проблем, навалившихся, как снег на голову.

— Тогда ступай.

Лучше бы проигнорировала просьбу миссис Томпсон и не тратила время после занятий. Зачем ей что-то объяснять? Какое ей дело до моей жизни? Какое всем дело до моей жизни? Правильно — никакого.

Они же не благотворительный фонд для всех нуждающихся студентов, да и гангстерами не подрабатывали. Поэтому вряд ли смогут чем-то помочь.

— Хэй, Ло! — кричит с конца коридора мой незаменимый друг. Эндрю весел, улыбчив, что совершенно не сочетается с моим настроением. Как всегда, надел свою излюбленную шапку с медвежьими ушами! Без очков, что уже радует. — Будешь сегодня в клубе? Я такое классное шоу приготовил!

— Не сегодня, прости, — смотрю в золотисто-карие глаза друга с сожалением.

— К нему идешь, да? — замечаю, как желваки друга моментально напрягаются. И так каждый раз, когда отказываюсь присоединиться к веселью друзей по одной и той же причине.

— Да, к нему.

— Недостоин он твоего внимания! Бросила бы на хрен и жила бы спокойно!

— Эндрю, ему тоже тяжело, — говорю устало. — И вообще, перестань на него дуться! Столько времени прошло.

— Ага, — фыркает парень, отвернувшись в противоположную сторону.

И чего они не поделили? Не знаю. Общались практически с детства, а теперь друг друга за километр обходят. Хотя нет, так только Эндрю делает.

— Все же приходи к нам сегодня, — не оставляет попытки, глядя на меня с надеждой, и протягивает буклет с новым шоу в клубе «Карго». Прости, Эндрю, но я не смогу снова пообещать и не прийти…

Прощаюсь с другом и бегу в общежитие. Радует, что живу одна и никто мне не мешает, никто не контролирует и не задает неудобных вопросов. Почти как у себя дома, только с общей кухней и гостиной. Принимаю душ, переодеваюсь в ту же толстовку и джинсы и бегу в больницу. Надо успеть, пока время посещений не закончилось, да и Мелани попросила явиться на смену пораньше.

Шагаю по длинному коридору, киваю знакомым медсестрам как друзьям и вхожу в нужную палату на третьем этаже. Комфортабельную, с телевизором и холодильником, где убираются чаще, чем я в комнате общежития.

— Привет, детка, — тут же выпаливает Адам, криво улыбаясь и показывая двумя пальцами «пис».

— Перестань меня так называть!

— Да ладно, я же любя, сестренка.

Ага, любя. Этой деткой меня всю среднюю школу дразнили!

— Достали уже со своими уколами! — надувает полные, как у меня, губы, когда сажусь рядом с ним на кровать. — Когда это дерьмо прекратится?

— Доктор Коннор обещал сегодня дать результаты анализов, — успокаивающе глажу брата по лысой голове. Вряд ли это утешит. Ему нужна нормальная жизнь. Человеческая. Но кто ее даст, когда ты находишься на волоске от смерти?

— Другому рассказывай.

О чем и речь. Уже полгода в таком состоянии. Никаких вопросов о родителях, о друзьях. Об Эндрю. Потому что родных вспоминать тяжело, а друзья сами забыли.

— Ну что, Адам, как вы себя чувствуете? — в палату заходит лечащий врач. На вид симпатичный, кстати, около тридцати пяти. Именно его рекомендовали, когда брат поступил в больницу и поставили на полугодовую очередь на лечение. Наверное, именно поэтому я тут же перевела брата в частную клинику к доктору Коннору, а не оставила на растерзание времени.

— Лучше не бывает, — наигранно улыбается брат. — Я могу уже пойти домой?

— Пока нет. Сегодня пришли последние результаты анализов. Мои опасения подтвердились, вам требуется хирургическое вмешательство.

В палате моментально возникает тишина, и никто не смеет ее нарушать. Голова брата опускается к ладоням, глаза внимательно разглядывают следы игл на сгибе рук. И не только медицинских. У меня же в груди что-то резко натягивается, тяжелеет, а затем ударяется о кафельный пол вместе с остатками души, сохраненными после кончины родных.

— Это специальная методика, проводится лучшим нейрохирургом страны. Реабилитация недолгая, операция гарантирует долгую жизнь и…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​— Ясно, — отвечает Адам вместо нас обоих, потому что я не в состоянии хоть что-то произнести вслух.

— Подумайте пока.

Доктор Коннор тактично выходит из палаты, оставляя нас в тишине. В напряженной, изматывающей тишине, съедающей изнутри.

— Можешь сегодня не ходить на смену — бесполезно, — говорит брат загробным голосом.

— Не смей так говорить, ясно? — сажусь перед Адамом на кровать и трясу его за плечи. Недолго, слабо, чтобы не сломать что-то внутри него. Не навредить больше, чем химиотерапия. Заставляю взглянуть мне в глаза. Внимательно. — Мы справимся, — строго чеканю я. — Тебе сделают операцию, и ты вернешься в университет. Ясно?

Он кивает, не в состоянии сказать хоть слово против. Как и я некоторое время назад. Смотрю в небесные глаза брата. В такие же, как у меня, только не столь яркие. Потухшие после процедур. Пытаюсь дать ему надежду на будущее. На то, что когда-нибудь он станет нормальным. Как все.

Но как это сделать, если у самой надежда рухнула, стоило только зайти в кабинет доктора Коннора и услышать роковые слова.

— Сколько у него времени?

— Пару месяцев, от силы три, — монотонно отвечает мужчина. — Если за это время ничего не сделаем, опухоль будет давить на головной мозг, и он…

— Сколько? — спрашиваю, прекрасно зная, что просроченная страховка мало поможет в оплате за операцию.

— Пятнадцать тысяч фунтов.

— Сколько?! — глаза лезут на лоб, хорошо, что рот при докторе не раскрываю, сдерживаюсь.

— Больше ничем не можем помочь, мисс Браун. Деньги нужны срочно, оплатите — и мы начнем подготовку.

Гадство! И что делать? Максимум в месяц зарабатываю шестьсот фунтов, но никак не пятнадцать тысяч. А еще нужно оплачивать общежитие, нахождение Адама в стационаре. Можно попробовать взять кредит? Надеюсь, дадут.

— Я найду деньги.

Обычно так говорят самоуверенные девушки. Знаете, бойкие такие, которые не сомневаются, что вытянут три работы, учебу в первую смену, еще две подработки и останутся бодрыми до конца дня. Ах да, у них к тому же тридцать шесть часов в сутки найдется.

Я не из таких. Не из бойких. Почему-то окружающие считают иначе.

Глава 2

— У нас все расписано, Лола. Прости, свободных смен на ближайший месяц нет, — выносит вердикт Мелани, глядя на меня поганым с сожалением, которое терпеть не могу. Наверняка, если бы она постаралась, то нашла бы пару смен на следующей неделе, а так…

— Ничего, все в порядке, — пытаюсь улыбаться. Ключевое слово: пытаюсь. Судя по сморщенному лицу Мел, вряд ли я выдала что-то сверхъестественное.