‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Распорядись, чтобы нас заселили в лучший номер. Быстрее. И пока будешь этим занят, пригласи своего нотариуса.

Я не смотрю на Егорова. Извлекаю телефон и одной левой набираю номер охранника. Пальцы правой руки прикасаются к волосам Стаси. Слушаю вызов и наблюдаю за ней. Бледная. Тихая. Вышколенная. Не люблю послушных женщин.

— Слушаю…

2


Фёдор Васильевич уверенно вливает мне в уши важную информацию. Всё отлично. Значит сработаемся.

Егоров выходит из кабинета, Стася молча сидит рядом. Когда отсоединяюсь, смотрит на меня:

— Зачем я тебе? — голос взволнованный.

— Сама как думаешь?

У нее вновь прорезался голосок? Определенно движемся к прогрессу.

Усмехается с горечью и облизывает пухлые губы, так, что член сам дернулся от этой картины.

— Ясно.

— Тебя унижают в семье? Я же прав?

— Меня унижают все кому не лень, — ответила безразлично, бросив взгляд на стол, на котором я недавно чуть её не взял.

— Менять что-то не пробовала в этой жизни? Или привыкла жить за отцовский счёт? — меня выбешивает эта смиренность.

— Пробовала, — отсекает холодно, — но потом поняла, что жить хочу. Ты знаешь моего отца, и на что он способен. Ты же тот парень, которого они с Агатой упекли в тюрьму? Ты же он?

— Аллилуйя, помнишь меня, крошка Стася? — улыбаюсь, а пальцами тру её губы.

— Мне было тринадцать и твои похождения с сестрицей я не помню. Я помню суд. Я никогда не забуду этот день.

— Хреновое было зрелище, правда? — стиснул зубы.

Она опустила глаза и не стала углубляться. Ребенок в тринадцать не должен видеть, как умирают люди. Хотя её мать умерла того раньше.

— Она поступила с тобой ужасно. Я осознаю это. Я не имела никакого отношения к тем махинациям.

— Я это не делал.

Говорю, а сам задаюсь вопросом: а зачем?

— Я знаю.

Я поднял взгляд на неё.

— Удивлен? Я знаю, на что Агата способна. Знаю, как она влияет на отца.

— Как я понимаю, она жила спокойно после того, как моего отца вынесли под белым покрывалом из зала суда?

— Нет, карма ударила её сразу. Она забеременела, отец заставил парня жениться, и она потеряла ребёнка. Это, впрочем, никак не умаляет того, что она сделала.

— Сейчас как живёт?

Стася пожимает плечами.

— Муж, трое детей. Для кого-то жизнь мечта, для кого-то каторга. Не мне судить.

Поделом. Меня это не волновало и теперь не волнует. Просто к слову пришлось.

— Если я сейчас тебя здесь оставлю и уйду, ты же знаешь, что будет позже?

— У меня не будет позже, — вновь пожимает плечами. — Ты снял обертку и не заплатил. В твоей мести отцу и Агате мне достанется роль твоего отца и тело, накрытое белой тряпкой.

Стася поднимается с дивана и отходит к окну. Обхватывает локти локтями и молча смотрит на вечерний город.

— Ты преувеличиваешь.

Я не верю, что он может убить собственную дочь.

— Он просто подыщет ещё одного мудака с бабосами.

— Как скажешь, — тон снова становится холодным и безразличным.

Она не поворачивается ко мне до самого возвращения её отца.

— Всё готово, — рапортует. — И номер, и документы. Ваша подпись, Илья Андреевич.

Вырываю документы из рук Егорова и внимательно изучаю каждый листок.

— Что же, Егоров. Ты знаешь мои условия, они прописаны здесь черным по белому. Ты понимаешь риски? Девственность дочери за солидный куш. Если вздумаете меня обмануть, твой отель завтра же разберут по кирпичику кредиторы.

Я заношу руку над документом и ехидно смотрю на Егорова.

— С моей стороны обмана нет, Илья Андреевич, — пожимает плечами мужик. — Твоя девственница стоит у окна и, надеюсь, — он оборачивается к Стасе, — не разочарует.

Мне нечего сказать. Ставлю подпись. Второй экземпляр оставляю Егорову и иду к выходу.

— Анастасия, веди меня в номер.

На пороге меня встречает Федор Васильевич, держит в руке дорожную сумку. Я отдаю ему документы.

— Заселяйтесь в любой удобный для вас номер, мы сегодня почетные гости в этом отеле.

Разворачиваюсь к девушке, которая следует по пятам. Беру ее за руку и увожу из апартаментов отца.

— У тебя есть у какие-то пожелания? Шампанское, креветки, фрукты?

— Шампанское будет не лишним, — ответила без всякого энтузиазма.

— Будешь участвовать наравне, не будет больно. Кстати, ты раньше видела обнаженных мужчин не на картинке? — хмыкаю, потому что мне этот испуг и взгляд овцы не интересен.

Хлопнется обморок, что тогда делать? Я хочу настоящего секса с девочкой, которая будет отвечать, а не лежать бревном. Она знала, на что шла.

— Нет, — отвечает однозначно.

Толкает дверь номера, открывает, сразу идёт к мини бару. Достаёт оттуда бутылку виски. Наливает два стакана. Мне мой не протягивает, берёт свой, делает жадный глоток и смешно морщится.

— Раздевайся, — бросаю лениво и бросаю сумку на кресло, сам расстегиваю рубашку и бросаю её на рукоять.

Слышу, как стукнул стакан с виски о столешницу.

Оборачиваюсь и вижу, как девчонка заводит руку за спину, расстегивая лифчик. Платье валяется на полу рядом, трусики ее в моем кармане.

Плечи пассивно опускаются, когда с них слетают бретельки лифчика, и он летит на пол, и вдруг резко расправляются. Делает медленный шаг, поворачивается ко мне лицом. Обнаженная. Во взгляде лед и бездна.

— Иди в душ первой.

Уходит так быстро, что я едва успеваю проводить взглядом. В душе мгновенно включается и журчит вода.

На кой черт я ввязался в эту грязь? Что-то себе доказать? Вот только что? Увидел её и понял, что хочу? Настолько обделен женским вниманием, Сагалов? Вместо того, чтобы стереть с лица земли Егорова, я лично подписал документы на поддержку его бизнеса. Естественно в моих документах были оговорены нюансы, Федор Васильевич отлично поработал с нотариусом. Чувствую, что пожалею о том, что просто не встал и не убрался восвояси. Мне кажется, что подсознательно меня шокировало то, что на мой тупой бред Егоров среагировал не как отец, который должен был вмазать бывшему уголовнику, а как меркантильная сволочь, за солидный куш готовая продать тело дочери. Сижу в кресле до тех пор, пока не слышу негромкое копошение у двери ванной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Стася возвращается из душа. Тело спрятано за полотенцем, волосы разметались по плечам. Тёплая вода вернула румянец к её бледным щекам.

— Присядь ко мне на колени, обними и поцелуй меня, — продолжаю упрямо проверять границы ее зажатости.

— Ты собирался в душ? — смотрит в упор.

— Мне повторить?

Продолжает смотреть, не отводит взгляд. Тянется к уголку полотенца. Одно движение и то оказывается на полу.

Подходит ко мне. Неспешно. Отталкивает сумку, садится ко мне на колени. Не смотрит мне в глаза больше, взгляд опускается ниже. На мои губы. Облизывает свои. Приближается к моему рту и прижимается к губам, целуя довольно поверхностно.

— Боишься меня?

— Нет. Того, что последует.

— Я не изверг и насиловать тебя не собираюсь. Поэтому прояви чуточку внимания ко мне, и ты не заметишь, как нам будет хорошо вместе. Если не сегодня всё получится так, как надо, то в другие дни точно мы сможем расслабиться. Мне нужна сегодня ночью женщина. Ты мне подходишь.

— Как скажешь. Тебе придётся говорить мне, что делать.

- Жди меня в постели, я быстро. И не вздумай больше пить, вкус коньяка при поцелуе пикантный, но я не хочу трахать бессознательное тело.

Встаю, сбрасываю брюки, вешаю их на спинку кресла и босыми ногами иду к шкафу. Беру полотенце, тапки и только потом растворяюсь за дверью ванной. Не знаю сколько времени простоял под струями горячей воды, ладонями упираясь в стенку. Легче не становилось. Я безумно люблю секс. Люблю развязных женщин, люблю эксперименты. На что сейчас, когда говняно на душе, себя подписал? Понимаю же, что будет море слёз, зажатости и не наигранного страха. Мне бы просто вызвать в номер толковую шлюху и отыметь её. Неделя без траха, и мои мозги набекрень. За дверью ванной меня ждёт девочка, которую хочу до безобразия. Хочу и тошно себе в этом признаться. Сам тупанул, сам попал под очарование синих глаз. Буду пожинать плоды. Только какие?

При мысли о Насте мой член дрогнул. Сжимаю его у основания и делаю несколько движений рукой, но облегчение не наступает, когда сперма, смешиваясь с водой, убегает в сливное отверстие. Минутное облегчение. Яйца звенят. Но чтобы не порвать эту кису, свой первый заход я сделал именно так.

Выхожу их ванной полностью обнажённым. Стася сидит на краю кровати и кутается в плед.

— Замерзла?

Ищу в кармане сумки презервативы, три блестящих пакетика бросаю на кровать. Они приземляются рядом с девушкой.

— Знобит, — ответила девушка, бросив взгляд на презерватив.

Чертово напряжение. Иду к столу с коньяком. Хватаю свой стакан с янтарной жидкостью. Возвращаюсь.

— Пей.

Берёт алкоголь, делает глоток, сильно закашливается.

— Слишком крепкий, я впервые пью. Может всё-таки шампанское?

— Пей, — едва сдерживаю нетерпение, потому что он не мой конек в постельных делах.

Была бы здесь одна из прежних моих шлюх, я бы уже давно ворвался в ее тело на всю мощь и плевал на просьбы быть нежным.

Берет стакан, пьёт. Морщится, давится, но выпивает, отставив бокал рядом с кроватью на пол. Опускает взгляд на мой крепнущий член.

Тянется к углу полотенца. Тянет на себя. Махровая тряпка скользит по ее телу на плед, который она сбросила, когда взяла бокал.

— Возьми его рукой и сожми, а потом соси, — моя рука проникает в шелковистые волосы, пальцы перебирают локоны неторопливо, с каким-то маниакальным интересом.

Женские волосы моя слабость. Особенно когда женщина сверху, а шикарная грива рассыпается по ее плечам, скрывает упругую грудь, смущение на лице.

Смотрит на меня. Тянет руку к моему члену, сжимает его, несмело и без энтузиазма. Он мгновенно крепнет даже от такого прикосновения. Потому что она рядом, желанная и обнаженная.

Наклоняется. Сжимает. Лижет его как эскимо. Видимо концепция «соси» этой девчонке совершенно незнакома. Сжимает член слишком сильно, немного болезненно. Все как-то топорно и неловко.

— Умница, — хвалю потуги и задвигаю свое недовольство на хрен, напоминая себе, что немного терпения и всё будет.

Сваливаю её на спину и нависаю над ней, красивые губы, которые немного позже будут сосать мой член с удовольствием.

— Красивая девочка, — кусаю нижнюю губу Стаси и чувствую привкус алкоголя, который меня заводит окончательно.

Шире развожу ее ноги и наваливаюсь сверху, кусаю соски, упругую грудь, опускаюсь к коже на животе, ниже, ниже, беру в плен клитор и жадно рычу, узнавая ее вкус. Мои ладони сильнее впиваются в ее бедра и сминают нежную кожу.

Она сжимается в моих руках, зажимается от моих движений, а потом словно одёргивает себя, заставляя организм расслабиться. Не знаю, получается ли. Но продолжаю настойчиво, стараясь выбить из неё оргазм. И не понимаю абсолютно реакции её тела.

— Что ты чувствуешь? — отрываюсь от нежной кожи плоского живота и пытливо смотрю на девушку, которая не шевелится, меня это начинает злить.

— Неловкость. Гнев. Разочарование. Желание сбежать. Рад услышать? Легче стало?

— Разочарование в чём? Не оправдал твои ожидания?

— У меня нет ожиданий. Давай покончим с этим?

Ироничный смех едва заметно слетел с моих губ. Хочет казаться холодной и отчуждённой. Охотно поверю. Нелегко просто так, по велению папаши, расставить ноги перед малознакомым мужиком. Это бесит больше всего.

Встаю с кровати и смотрю на часы. Ещё не поздно вызвать проститутку. Но куда там. Один взгляд на красивое тело Стаси, и я понимаю, что если не кончу в неё, то разнесу к хера этот номер. Так и быть. Первый раз тупо мимо. Зато в будущем у нас есть над чем работать.

Раскатываю презерватив на тугом члене и понимаю, что ей будет больно. Смазки почти нет, только та, что на резинке. Делать заказ тоже поздно, я не выдержу этой пытки.

Наваливаюсь на малышку и жадно целую ее. В какой-то момент понимаю, что просто получаю кайф от неумелых прикосновений, от того, что пальчики прикасаются к моей горящей коже на плечах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Пальцы опускаются к промежности. Сука. Это фиаско. Суну два пальца ей в рот и заставляю с диким рычанием их увлажнить. Послушная, и это бесит. Возвращаю руку к нежной плоти и немного смазываю сухую кожу.