Маргарита Южина - Пришел, увидел, соблазнил

У него на груди сидела какая-то уж очень породистая кошка с холеной белой шерстью и мотала ему по лицу хвостом. Он морщился, уворачивался, даже пытался поймать ее, но противное животное никак не давалось.

– Брысь, говорю! – рявкнул Вадим и услышал обиженный голос.

– Это не брысь, это твоя родная мамочка!

– Тьфу ты! – сквозь сон пробормотал он. – А мне... мне снилось, что кошка... хвостом...

– Нет, это я перышком тебя в нос тыкала, – охотно пояснила матушка. – На полу нашла и давай тыкать, ты ж по-другому никак не хотел просыпаться.

– Ну что ж ты с пола всякой дрянью мне в нос, – пробубнил Вадим и уже было снова провалился в сон, но мать категорично заявила:

– Открой глаза, у меня для тебя важное сообщение!

Вадим с трудом разлепил веки. Судя по царящей за окном темноте, на часах еще не было восьми.

– Мам, у нас скоропостижно разорвало кран? Оторвалась батарея? Или в твоем сериале кто-то помер? – простонал он.

Валентина Макаровна потыкала в свои сухие глаза чистым платочком и горестно сообщила:

– У нас горе, сынок. Скончался твой отец.

Вадим сел на кровати, протер глаза, минутку скорбно помолчал, а потом тихонько уточнил:

– Мам, это который по счету? Который Никодимов? Или Парников?

– Это который Зипунов! – обиженно проговорила матушка. – Сколько раз я тебе повторяла: Никодимов – это и не муж мне был, а так, сослуживец, только пару раз приходил лампочку вкручивать! А Парников был муж гражданский! Мы с ним и не регистрировались даже!.. А вот Зипунов!.. Зипунов тоже гражданский был... Но очень! Очень хороший человек!

– И чего теперь делать? – не понимал Вадим.

– Ой, ну как же ты не понимаешь! – всплеснула руками Валентина Макаровна. – Надо к нему срочно ехать и проводить его в последний путь! Он сегодня мне ни свет ни заря позвонил, просил, чтобы ты приехал.

Вадим икнул, еще раз протер глаза, почесал затылок, но все равно ничего не сообразил.

– То есть... он сам звонил, что ли? И звал к себе на похороны, так?

– Ну да! Только он сначала проводины будет устраивать... ну или я уж не знаю, как это называется... попрощаться он хочет с тобой, пока живой. Он прямо мне так и заявил: «Кончаюсь я, Валюша моя драгоценная, но пока сынка своего не погляжу да по головке не поглажу, на тот свет не уйду, даже не надейся!» Так что ты уж не кривляйся, собирайся давай. – Валентина Макаровна отчетливо всхлипнула и еще раз уточнила: – Попрощаться хотел, да еще на тебя дом переписать, по завещанию. Так что давай, вставай! Тебе еще на вокзале билет купить надо...

Теперь стало кое-что проясняться. То есть некий товарищ Зипунов решил, что настало время отойти в мир иной, позвонил матери и позвал Вадима попрощаться, а заодно и переписать на его имя домик. И Вадиму теперь надо срочно нестись на вокзал, чтобы купить билет. М-да...

– Мам, а чего это он мне решил все оставить? – допытывался Вадим. – У него и без меня... трое детей, кажется. Да и с нами он не живет уже... Лет двадцать как.

– Не двадцать, а тридцать один, – поправила мать. – Тебе было пять лет, когда мы с ним... поженились. А когда он ушел, тебе как раз шесть исполнилось. Так что... Решил тебе дом... Да и потом – те трое детей ему все равно неродные.

– Мам, так и я тоже... Я ж Вадим Кузьмич Буранов, а он...

– А ты молчи! Не напоминай ему! Может, и забудет, он раньше-то все забывал, может, и сейчас не вспомнит! – замахала на него руками мать. – Человек на тот свет собрался, а ты ему перечить будешь – родной, неродной! И потом, там-то у него одни девчонки были, а тут все же – парень! Вот поэтому и зовет тебя... Соскучился, бедня-а-ажка-а-а... – И Валентина Марковна прилежно швыркнула носом. – Ты уж поезжай, упади ему на грудь и скажи: «Отец родно-о-о-й...»

– Не, я лучше по имени-отчеству... Кстати, а как его полностью зовут?

Валентина Марковна на секундочку задумалась, пожевала губами, а потом возмущенно сообщила:

– Ну как же! Зипунов Григорий Павлинович!.. Ну да, Павлинович. Помню, отчество какое-то ненормальное, а вот имя... то ли Гриша, то ли Гоша... Ну все правильно! Григорий! Я ж хорошо помню, он когда навеселе приходил, всегда орал: «Валюшка! Открывай, твой Гриня бежит!»

Вадим нехотя стал натягивать брюки, потом бросил все и с надеждой уставился на мать:

– Мам, а может, мы ему просто открыточку отправим с соболезнованием, а? Ну некогда мне ехать, честное слово! У меня дело. Послезавтра вагоны с запчастями придут, надо разгружать...

Мать даже задохнулась от негодования:

– Ты мне даже... Даже и не говори ничего! Дело у него – два магазинчика с железяками! А тут человек на тот свет собрался!.. Хреновенький, правда, человечек... Тьфу ты, батюшки, что я такое говорю... хороший человек, ничего не скажешь... За всю жизнь конфетки тебе ни разу не принес, зараза, всю получку только в глотку, только в глотку... ну не хуже других. А вот теперь, видать, перед кончиной доброе дело совершить пытается, а ты! Нельзя так! Надо ехать и взять этот дом! Ну, может, и еще чего даст, ты, главное, не отказывайся...

– Ой-й-й, – раздраженно процедил Вадим. – Прямо хоть разорвись... А куда ехать?

– Так здесь недалеко! В Красноярск! – радостно подскочила мать. – Сейчас на поезд сядешь, а ночью уже и там будешь! Только билеты купи.

– А тогда чего я на поезде? Я на машине доеду, и никаких билетов... Мам, ты меня, знаешь, сейчас не трогай, я посплю, долго спать буду, и чтоб никаких перышек! А потом я проснусь... потом я встречусь с Денисом... а потом...

– А потом уже ночь будет! – не вытерпела мать.

– Вот ночью и поеду. А утром уже и там буду. Или он сильно торопится?

– Да обещал до утра подождать...

– Вот и хорошо, и больше меня не буди, ладно? А то... я... – И Вадим натянул на голову одеяло.

Проснулся он в двенадцать часов, а уже в два часа сидел со своим другом Денисом в маленьком кафе.

– В общем, я к вагонам должен вернуться, но... черт его знает, такое дело, – говорил Вадим. – Поэтому, если меня не будет, ты Васильева проконтролируй, чтобы с разгрузкой никаких заморочек не было. Хотя там нормальные ребята, мы с ними всегда работаем. Так... Что еще?.. Ах, да. Вот тебе ключи от квартиры, ну той, что на Николаева, можешь туда вместе со своей Татьяной перебираться, я даже если приеду, все равно у матери поживу. Мне все эти пустые холодильники да рубашки мятые уже вот где!

– А что, с Ириной так и не сойдетесь? – осторожно спросил Денис.

– Да ты с ума сошел! – весело фыркнул Вадим. – Мы ж с ней уже два года в разводе!

– Ну... она же все еще ходит, надеется...

Вадим вытянул длинные ноги в проход, заломил руки за голову и беспечно проговорил:

– Эх, Денис! Не создан я для семейной жизни, понимаешь? Ну зачем мне одна, когда их вон сколько, девчонок! И одна другой лучше! Тут же работы – непочатый край, а вы меня все к одной юбке привязать хотите!

– Так уж пора бы привязаться, не мальчик уже, тридцать семь лет.

– Ну не мальчик... но ю-у-у-уноша! – скорчил идиотскую физиономию Вадим, и, ухватив проходящую мимо официантку, томно поинтересовался: – Девушка, я не слишком похож на пенсионера?

Девушка радостно забегала глазками и смущенно протянула:

– Ой, ну вы ваще-е-е... ну какой пенсионер-то? Ну я прям ваще-е-е...

– Видал? – отпустил девчонку Вадим. – Я еще «прям ваще»! Так что – пользуйся моей квартирой. Тащи свою Татьяну и... А чего ты скис-то?

Денис и впрямь ключам от квартиры особенно не обрадовался.

– Ну чего у тебя опять? – с усмешкой посматривал на друга Вадим. – Она опять вся в раздумьях, кто ей нужен?

– Да-а... Вернее, нет, не в раздумьях, но... – стушевался Денис. – Понимаешь, она пока не хочет замуж.

– А кто ее зовет-то? – надменно фыркнул друг.

– Я! – наивно вытаращился Денис.

– Ну что я могу сказать... дурак! – пожал плечами Вадим Буранов и вдруг разгорячился. – Ты мне объясни, чего ты их всех в загс тянешь? Чего тебе холостому не живется? Это они должны тянуться к загсу – женщины! Потому как у них инстинкт материнства, тяга к очагу, какие-то птичьи потребности вить гнезда, а тебе оно зачем? Ну не будет Тани, будет Маша, Клаша, Наташа! Ну?

Денис поморщился:

– Ты так говоришь... Ты так говоришь, потому что никогда не любил! Потому что не испытывал страданий, не добивался, не...

– Почему ж это не добивался? – всерьез обиделся Вадим. – Еще как добивался! Сразу и наповал! Пришел, увидел и... и ушел. Только я не понимаю, при чем тут страдания? Тут все по науке. Вот ты, Денис, институт не посещал...

– У меня, если ты помнишь, красный диплом! – обиженно напомнил друг. – Я ж тебе все курсовые писал!

– Да что ты там писал, – отмахнулся Буранов. – Пока ты там всякую ерунду мне в диплом строчил, я целую теорию вывел. Называется «Методика завоевывания дам»! Короче, любую тетку можно завоевать на счет «три». Слушай... Нет, ты б записал где-нибудь... Девушка! У вас ручки и листочка не найдется? А ладно, не надо, он на скатерти напишет, губной помадой... Короче, запоминай. Раз – ты присматриваешь девушку, входишь в ее круг и перед всеми ее подругами распускаешь перья на манер весеннего павлина. Комплименты из тебя просто фонтанируют! А ее принципиально не замечаешь. Всем – твоя нежная улыбка, а ей ничего! Подругам – анекдоты на ушко, а ей... а ей – твой стриженый затылок. Она, естественно, обижена таким наплевательством, потому как себя считает звездой по имени Солнце, не иначе. Ну и начинает тебя выделять, вредничать, козни тебе строить... Может даже до оскорблений дойти, но... но тут – два! Ты вдруг «замечаешь» ее! Боже мой! Какая неожиданность! Какая концентрированная прелесть, а ты и не узрел!.. Тут надо словеса развесить, глаза томно прикрыть и за ручку взять, и пылинку сдуть, и телефончик выклянчить, и... запомни, это важно – и обязательно дать деньги на такси, а потом про них благополучно забыть и проводить сокровище до дома самолично! Потом... ну ты сам понимаешь, не маленький. Да! И на первую неделю выучи собачий взгляд, не спутай с кобелиным, отрепетируй. И когда она поверит, что может с тобой творить все, что ей вздумается, тут – три! Ты ее бросаешь! Все! Она твоя!

– Как это? – распахнул рот Денис. – А зачем я ее завоевывал? Столько трудов – потом вот так взять и... бросить?

– Пойми, девочку надо оставить чуточку раньше, чем она тебя. Понимаешь, это ползанье на коленях перед ее подъездом надоедает на третий день.

– Мне?

– Ей! Тебе надоедает через пятнадцать минут, – вздохнул Вадим. – И вот, чтобы ты ей не успел осточертеть, ты должен галантно свалить. И вот тогда... растерянная дева ничего не понимает, она уже приготовила для тебя строгий поводок и кружевной чепчик, а тут такой облом! Ну и... начинаются страдания. Только не у тебя, а у нее. И вот потом... потом она страстно хочет купить свадебное платье, ее манят машины с пупсом, а по ночам снится, как она напяливает тебе кольцо на палец! Вот и все.

– Да ну! – недоверчиво скривился Денис. – Полная чушь. Да не поверю...

– А ты попробуй, моя методика сбоев не дает, – подмигнул ему Вадим и кивнул на столик. – Мы засиделись, давай расплачиваться да пойдем. Надо же все-таки отправить в последний путь господина Зипунова... Черт, как же, маманя говорила, его зовут?

Вечером, нагрузив полный багажник стряпни – постаралась Валентина Марковна, сунув пакет со сменной одеждой, Вадим отправился прощаться с отчимом. С Григорием Павлиновичем. Теперь уже имя родственника он не забывал, потому что написал себе прямо на заставку сотового телефона.

В восемь утра Вадим Буранов въезжал в славный город Красноярск.

Родная кровь и чувство привязанности всегда влекут нас к близким, особенно тогда, когда эти близкие находятся в беде, в данном случае на смертном одре, однако родной крови у Вадима с Зипуновым не замечалось, а чувство привязанности за тот далекий, единственный год, когда они жили вместе, сформироваться у шестилетнего Вадика не успело. И потому Буранов с чистой совестью сначала снял номер в гостинице, привел себя в порядок, даже позавтракал – кто знает, когда еще придется, а уж потом, когда стрелки часов переползли на цифру «двенадцать», отправился по нужному адресу, дабы скорбно принять последний вздох Зипунова.

Дом Григория Павлиновича Вадим отыскал довольно быстро – это была небольшая деревянная развалюха чуть ли не в самом центре города, вокруг дома высился чуть покосившийся забор цвета хаки, на котором висела аккуратная табличка «Осторожно, во дворе...». На этом надпись обрывалась, и то, что находится в этом самом дворе, оставалось тайной. Вадим поднялся на цыпочки, заглянул за забор – ничего настораживающего не заметил и собрался уже войти, однако в последний момент остановился – неловко как-то получается, он ехал черт знает откуда, а никакого, даже захудалого веночка не привез... С другой стороны... Зипунов обещал дождаться, а к живому с венком... наверняка отчима это обидит...