Лина Гамос - Притворись для меня счастливой

- Собери вещи, через час мы уезжаем.

- Что?

Она оборачивается, удивленно глядя на стоящего за ее спиной Энтони, застегивающего молнию брюк, кажется, она пропустила момент, когда он успел закончить с развлечением.

- Я сказал, что мы уезжаем, - цедит он, злобно разглядывая ее из-под сведенных вместе бровей. - Проведем несколько недель загородом.

- Но...

- Не забывай, кто оплачивает твое времяпровождение с друзьями.

- Всего лишь библиотека, - успевает произнести она до того, как он, ухватив за волосы, резко вздергивает ее вверх и дает сногсшибательную во всех смыслах пощечину.

- Мы поговорим на эту тему еще раз, - буквально выплевывает он, глядя на лежащее возле его ног тело. - За плотно закрытыми дверями моего загородного дома.

Ее никогда не наказывали. Кения была исключительно послушным и воспитанным ребенком и поэтому, когда Грава в первый раз сорвался и отвесил ей полновесную затрещину даже не испугалась, скорее, изумилась произошедшему только что с нею. Старательно пыталась проморгаться, прогоняя звездочки, мелькающие перед глазами, осторожно коснулась ладонью левой стороны лица, которая странно онемела и непонимающе взглянула вверх, на пылающего праведным гневом Грава. Ее только что ударили? Но за что? И почему? Он приказал приготовить ужин, она ответила, что ей за это не платят и уже в следующий момент была сбита с ног ударом в лицо.

- Миленько, - процедила она, оттирая проступившую на губах кровь и пошла упаковывать свои вещи. Оставаться со свихнувшимся насильником в одной квартире она не собиралась. За университет Грава заплатил, а на остальное она уж как - нибудь сама заработает. Энтони не препятствовал, молча наблюдая за ее сборами, и ни слова не сказал, когда она гордо прошествовала мимо него через гостиную. Он находил просьбы ниже своего достоинства. Он никогда не просил, не был приучен с детства, его прекрасно научили, как следует выжидать, а потом принуждать к вроде бы добровольному согласию. На следующий день Кении позвонила мама, и, рыдая в трубку, сообщила, что ночью напали грабители, которые не найдя в доме ничего ценного, настолько сильно избили отца, что тот попал в больницу. Скудные сбережения не покрыли и части медицинских расходов. Требовались деньги на дальнейшее лечение, но взять их было неоткуда. Кения плакала, сидя на узкой кровати дешевого мотеля, кусала губы, пытаясь успокоиться и успокоить мать. В отчаяние солгала о том, что накануне нашла подработку в адвокатской конторе, которая на редкость хорошо оплачивается и оплата счетов из клиники для них больше не проблема.

Грава ее ждал, смакуя кофе и умиротворенно разглядывая на панораму города за окном и улыбался, наслаждаясь прекрасной погодой и ее унижением.

- Встань на колени, - ровным голосом приказал он, делая очередной глоток из чашки тонкого фарфора.

И она встала.

- Руки за голову.

И она послушно сцепила пальцы на затылке. То, что последовала далее, весьма напоминало пытки в темных подземельях средневековых замков и навсегда отбило у нее желание говорить Грава "нет". После этого Кения не отваживалась выказывать норов, а тот оплатил не только все счета ее семьи, но и помог мистеру Вину получить должность главного специалиста в городском банке.

Почти счастье, надо думать. Губы Кении дернулись в невеселой улыбке. За материальное благополучие родителей и их безопасность платила она, платила своим телом и своей покорностью. И день ото дня, все больше ненавидела Грава и то, что он с нею делал. Хотя толку ей от ее же ненависти? Покорность оплачивается лучше и, возможно, приведет к успеху.

- Ты еще долго собираешься валяться овощем посередине гостиной? - Грава толкает ее носком туфли и презрительно кривит губы. - Машину подадут через час.

Замечательно быть избалованным, насквозь испорченным и чрезмерно в себе уверенным банкиром. Ты уверен в собственной правоте и исключительности. Кения осторожно приподнялась, тяжело опираясь на руки и стараясь не потревожить горящую в огне спину. Сукин богатый сын. Думает, что много лучше нее и достоин кого - то большего, чем корыстная содержанка. Только Кения считает иначе, Грава необходимо выкинуть на улицу, предварительно разорив и лишив поддержки богатых друзей. И тогда пусть попробует заняться морализаторством, перебирая в ладони жалкие гроши, оставленные на существование. Почему он считает только себя достойным лучшей доли? Она и ее родители тоже хотят иметь платиновую кредитку и возможность купить себе все, на что только падет их выбор. Грава понятия не имеет о стоимости своих туфель, а она, Кения, имеет. Она бы такие отцу подарила, несколько пар, на выбор. Дорогие кожаные туфли ручной работы с непередаваемо удобной колодкой. Когда у тебя есть деньги, зачем думать о тех, у кого их нет? Сытый голодного не разумеет. Так и Грава отказывается понимать ее поступки. Он насмехается над ней, издевается над ее мечтами, говорит, что деньги еще никого не сделали счастливым. Тогда где же слезы несчастного банкира, разочарованного материальным благополучием? Что он может знать о неоплаченных счетах за дом? Скромный дом на живописной улочке, на который ее родители были вынуждены собирать откладывали долгих десять лет. Он был их мечтой, он был их приютом, именно туда мечтала однажды вернуться Кения, сделав головокружительную карьеру в большом городе. Они любили свой дом, но рискнули им, чтобы дать возможность дочери исполнить ее мечту. Что может знать об этом банкир, по праву рождения получающий то, что захочет? У него нет проблем с исполнением желаний. Он может купить свою мечту, он запросто может стать счастливым.

Кения доплелась до спальни, приняла душ и кое - как влезла в свободного кроя блузу и брюки. Глянула в зеркало, поджала губы и, потянула резинку с волос, распуская пряди вдоль плеч. Напрасная попытка оживить образ затюканной потаскушки. Грава иногда бывает удивительно правым в отношении нее. Она готова на многое ради денег, она теряет себя. Кения едва коснулась своего отражения в холодном стекле. Нет, он не прав, она себя не теряет, она себя бережет, она никого не подпускает достаточно близко, чтобы сделать ей по-настоящему больно. Все что происходит с ней всего лишь ступень, еще один рывок наверх, к исполнению ее мечты, к ее счастью.

И было бы замечательно потом, когда она получит все, о чем сейчас только мечтает, встретить Энтони на каком - нибудь благотворительном балу. И чтобы она в длинном вечернем платье, увешенная с головы до ног драгоценностями, и под руку с богатым супругом и чтобы он обязательно увидел ее невероятно прекрасную, не доступную, не его! Каким бы безразличным взглядом она одарила Грава. Простите, не припоминаю, разве мы были когда - то знакомы? Грава? Что - то смутно знакомое. Милый, ты ведь намного богаче каких - то там Грава? Кто такие Грава? Пыль, всего лишь ее давно позабытого прошлого.

Она не ожидала снова очутиться там, где все между ними так некрасиво началось однажды. Та самая спальня и не самые лучшие воспоминания, от них хотелось сбежать. Впрочем, это, конечно, лишнее и дом был не настолько ужасен. Загородный дом был великолепен, можно было подумать, что Грава не может окружать что - то посредственное, только превосходное и неподражаемое.

- Мой прадед построил этот дом для семьи.

- Я представляю, как он таскал эти камни, - язвительно шипит Кения, сидя в кресле на балконе, потому что именно этого хочет Грава, провести вечер на балконе размером с весь ее дом.

- Ты чем - то недовольна, моя радость? - Энтони разворачивается к ней лицом, опираясь бедром на перила балкона и скрестив руки на груди. Легкий ветерок треплет волосы. Неотразимая сволочь, в общем - то, мимо такого не пройдешь, обязательно обернешься и завистливо вздохнешь, повезет же кому - то выйти за такого замуж. Замуж за Грава выйти можно, быть равной ему, иметь на него права и требовать к себе уважения, а если не повезло стать его супругой, то приходится тяжко вздыхать и вовремя прикусывать язык, чтобы не схлопотать затрещину.

- Я глупость сказала, прости, - поспешно говорит она, неосознанно притягивая ноги к груди, пытаясь защититься.

Но Грава на удивление благодушен и склонен пропускать ее колкости мимо ушей. Улыбка на его губах не меркнет, взгляд не леденеет. Они здесь уже пятый день и все это время Грава излучает тошнотворный позитив и стремление к перемирию.

- Так вот, дом он этот строил почти десять лет, - Грава кивком указывает в направлении восточного крыла. - Та часть дома заняла больше всего времени для строительства, над нею работали лучшие архитекторы. Его супруга хотела поразить воображение друзей, и парадные залы действительно почти сокрушают обилием гипсовой лепнины и позолоты.

- Там можно не фигурально выражаясь наскрести на бедность?

- Глупая, - Грава одаривает девушку снисходительным взглядом. - Эта часть дома является произведением искусств, а ты твердишь о золоте.

- Извини, - Кения равнодушно пожимает плечиками. - Что не обладаю твоим утонченным вкусом, мои дедушка и бабушка прозябали в социальной квартире нищего квартала заштатного городка.

- Множество людей живут так же и не продаются, - Энтони почти испепеляет ее гневным взглядом, презрительно кривя губы. - Кения, глупо жить, руководствуясь только поговоркой о слезах в лимузине, а не в муниципальном автобусе.

- Замечательно быть умным вот именно настолько, - шипит в ответ Кения, напоминая Энтони злого котенка. - Как тебя терпят знакомые, этакого знатока общественного транспорта?

- Меня любят, - усмехается он. - Меня очень любят.

- Очень в этом сомневаюсь.

Кения окидывает его нарочито - сомневающимся взглядом, в котором ясно читается непонимание каких - либо теплых чувств к Энтони Грава.

- Почему меня не должны любить? - язвительно интересуется он. - Я красивый, самодостаточный и довольно обеспеченный мужчина, женщины по мне с ума сходят.

- В этом я даже не сомневаюсь потому, как тех, кто не сходит, ты быстро воспламеняешь парой затрещин.

- Разве я ударил тебя, хотя бы раз за все то время что мы находимся здесь? Кажется ты совсем не против моего общества.

- Ты намеренно не понимаешь меня, - поджимая губы, произносит Кения.

- Я всего лишь напоминаю о том, как ты выгибалась подо мною, срываясь в омут наслаждения.

- С твоим-то опытом...

- Да при твоей закомплексованности, - усмехаясь, перебивает Грава. - Мне понадобилось гораздо больше времени, чем обычно.

Кения аж задыхается от вульгарности его заявления.

- Приятно, что не дал забыть о моей исключительности в твоей постели.

- Неужели я снова тебя разочаровал, - Грава дерзко смотрит на нее, стоя у перил балконного заграждения, неотразимо - прекрасный образчик мужественности. - Неужели от меня ожидала непорочности?

Кения демонстративно закатывает глаза и театрально вздыхает.

- Все разговоры с тобой, скатываются к одной и той же плоскости.

- Секс, основа любых отношений...

Она презрительно поджимает губы и демонстративно отворачивается от него, глядя в сторону.

- Я привыкла считать любовь основой любых отношений.

Грава вполне искренне умиляется наивностью ее убеждений.

- Любовь хороша, Кения, а великолепный секс между партнерами это уже почти любовь.

- Да ни за что...

Но он уже рядом, и теплые губы жарко шепчут, почти касаясь ее губ, невольно заставляя сладко вздрагивать от непрошенных воспоминаний.

- Когда я был глубоко в тебе, милая,- влажная дорожка легких поцелуев вдоль выгнутой истомой шеи. - Неужели ты меня не любила? Когда горячечно металась и просила не останавливаться? Неужели все еще ненавидела?

Кения слабо упирается кулачками в его грудь, слишком слабая для сопротивления. Когда она успела потеряться в его поцелуях и горячечном шепоте страсти?

- Твой опыт...

- Для тебя, - неожиданно резко произносит он, поспешно отстраняясь и оставляя ее плавится от неудовлетворенного желания.

- Ненавижу, - шепчет она, сгорая от стыда.

- Ты мне спину расцарапала ненавистью, - насмехается он. - От ненависти до любви один шаг и, похоже, ты его сделала. Перестань лгать самой себе и увидишь, насколько изменятся отношения между нами.

- Ты неожиданно воспылаешь ко мне уважением?

- Все возможно, - он разводит в стороны руки. - Злится уж точно меньше стану.

- Твоя злость имеет какое - то отношение к рукоприкладству?

- Самое прямое, милая, - Грава снисходительно треплет ее по волосам, как любимого питомца. - Я, знаешь ли, не привык к тому, что мною пренебрегают.

Кения вздергивает подбородок и язвительно напоминает.

- Я тоже не привыкла к тому, что меня шантажом принуждают ложиться в чью - то постель.