Когда Мерседес уже сворачивал в Полинин двор, заиграл телефон Власова.

— Да? Ну как ты?.. Уже возвращаюсь… Довез… Нет, Валерка, в чистом поле я ее высадил! — Илья убрал телефон и усмехнулся. — Волнуется, до самого ли дома я вас довез. Чудак…

— Спасибо, Илья. Вы, считайте, весь выходной на меня угробили.

— Да я уже давно не считаю все свои угробленные выходные, — отмахнулся он. — Это еще не худший, поверьте.

Они замолчали.

Полина смотрела на его крупные, но красивые руки, расслабленно брошенные на руль. Взглянуть Власову в лицо было отчего-то неловко.

— Илья, так что же мне делать?

— Я не знаю, — повторил он, но уже мягко.

Он повернулся к ней. Внимательные и печальные серые глаза, словно прося о помощи, взглянули на Полину.

— Я правда не знаю, — тихо сказал он. — Но мне кажется, вы сделаете все правильно.

* * *

Илья уже сто раз пожалел о том, что решился озадачить девушку своей странной просьбой. Он не очень-то надеялся, что она так серьезно к ней отнесется. А теперь, когда оказалось, что Полина готова пойти ему навстречу, Илья чувствовал, что еще один грех лег на его душу.

— А вы думаете, Илья, что из всего этого существует какой-то правильный выход? — произнесла она в ответ на его слова.

Илья отвернулся от нее. Оказывается, трудно смотреть в глаза человеку, которого своими руками поставил перед выбором. Насколько легче было бы, если она послала бы Илью подальше с его провокациями.

— Простите меня. Я жалею теперь, что вынудил вас…

— Перестаньте! — оборвала она Илью. — Я поняла, почему вы это сделали. Я прониклась, я осознала… Обещаю вам: я не обижу вашего брата. И сама решу, что мне для этого сделать. Только не встревайте больше со своими пустыми извинениями!

Илья в отчаянии закрыл глаза, медленно провел рукой по лицу.

— Ну вот! Я знал, что вы меня возненавидите…

— Велико горе! — фыркнула она. — Ваша святая цель стоит такой ерунды, как моя ненависть! Не так ли?

«Господи, да когда ж ты уберешься из машины…» — мысленно взвыл Илья. Ему хотелось поскорее остаться одному.

Полина взялась за ручку двери, но вздрогнула и отдернула руку. Илья проследил за ее взглядом. Из машины, позади которой они остановились, вышел плотный молодой брюнет и, обойдя, автомобиль остановился, пристально глядя на сидящих в «Мерседесе».

— В чем дело? — спросил Илья.

— Ни в чем, — буркнула Полина.

— Вы знаете этого человека?

— Знаю.

— Помощь требуется?

Полина долго не отвечала, опустив глаза, потом тряхнула головой:

— Я сама разберусь. Спасибо, что довезли…

Она снова взялась за ручку, дернула… Дверь не поддалась. Полина с досадой сжала губы и дернула еще раз.

— Успокойтесь, не ломайте дверь. Это бывает. Я сейчас вас выпущу, — Илья торопливо вылез из машины, обошел ее, открыл заклинившую дверь, подал Полине руку. Она нехотя оперлась на нее, выпрямилась и взглянула на Илью без улыбки:

— Большое спасибо. И уезжайте, ради Бога…

Илья, стараясь не смотреть на темноволосого, вернулся на место и завел двигатель.

Полина сделала несколько шагов по тротуару, и мужчина преградил ей дорогу.

Что-то сказав, он взял девушку за руку. Она осторожно высвободила ее.

Илья видел только лицо мужчины, сердитое, хмурое, недоброе. Он что-то спросил, сделав легкий кивок в сторону «Мерседеса». Наверное, ответ Полины его не удовлетворил. Мужчина цапнул девушку за рукав, она резко вырвалась. Не отставая, мужчина крепко ухватил ее за локоть… Полина шагнула, пытаясь обойти своего настырного собеседника. Он властно удержал ее рядом с собой и кивнул на свою машину. Полина покачала головой и снова попыталась вырвать руку. Лицо мужчины перекосилось от гнева.

Илья боролся с желанием немедленно вмешаться. Оставить эту женщину без защиты он теперь не имел права. Но с другой стороны, лезть в жизнь малознакомого человека ему не хотелось. Мало ли, может быть, эти двое все время заняты выяснением отношений. Может быть, это нормально… Но уехать подальше от чужих разборок Илья не успел. Полина вдруг оглянулась, словно ища поддержки. Секунды Илье хватило, чтобы понять: она чуть не плачет.

Илья заглушил двигатель и вышел из машины.

Завидев Илью, мужчина надменно задрал подбородок:

— Чо те надо? — грубо рявкнул он Илье.

Илья быстро оценил наглеца: крупный, но рыхлый. Весу много, толку, скорее всего, поменьше. Даже если и был когда-то в хорошей форме, те времена прошли. Лучше бы, конечно, драку не затевать, но если придется… Где наша не пропадала.

— Руку уберите, — сказал Илья.

Мужчина сочно матюгнулся.

— Я сказал, уберите руку, — повторил Илья. — Или вам помочь?

Илья потянулся к темноволосому, тот хоть и неохотно, но убрал руку с локтя девушки. Полина шагнула назад, Илья мягко взял ее за плечи.

— В последний раз спрашиваю: ты едешь? — рявкнул он.

— Миша, я же сказала — нет, — еле слышно проговорила Полина. — И не смей больше ко мне приходить.

— Полина, пожалуй, я провожу вас? — просто предложил Илья.

Она подняла на Илью тревожные глаза и коротко кивнула.

Илья ввел Полину в подъезд и, отпустив ее плечи, просто пошел следом.

— Будьте осторожны с ним, — сказала она, останавливаясь перед своей квартирой. — Он из тех, кто не понимает слова «нет».

— Мое «нет» он поймет, — ответил Илья как можно тверже. — Не думаю, что он тупее вашего соседа снизу.

— В том-то и беда, Илья, что он умнее соседа, а еще хитрее и злопамятнее.

— Если хотите, я останусь с вами на некоторое время.

Полина достала ключи и открыла дверь.

— Нет, не нужно. К счастью, ключей от моей квартиры у него больше нет… А вы возвращайтесь к брату. Спасибо за помощь.

Дверь захлопнулась, Илья спустился на улицу.

Темноволосый прохаживался у подъезда, засунув руки в карманы пальто.

Завидев Илью, он прищурился и неторопливо пошел навстречу.

— Слышь, мужик, разговор есть, — бросил он, подходя.

Илья остановился.

— Ты, дубина, что ты суешься, куда не просят? — злобно зашипел темноволосый. — Шоферюга хренов…

Илья просто смотрел ему в лицо и молчал. Он пытался понять, что на этого ублюдка подействует лучше: вызывающая вежливость или грубый напор.

— Ну что пялишься, лакей? — мужчина едва удержался, чтобы не сплюнуть себе под ноги. — Тебя, говнюк, не учили не встревать в чужие дела?

— А вас не учили не хамить незнакомым людям? — ласково спросил Илья. — А тому, что если девушка отказывается, нечего ее за руки хватать? Тоже не учили?

— Я со своей бабой как хочу, так и…

Илья резко толкнул темноволосого в грудь. Тот отлетел назад, завалился на капот своей машины. Илья, не давая ему опомниться, перевернул его и, заломив руку, прижал.

— Твоей бабы тут больше нет, уясни это раз и навсегда! — проговорил Илья, наклонившись к уху противника. — Эта женщина теперь с другим. И если я еще раз узнаю, что ты грубо с ней обошелся, я тебя на тряпки порву. Без предупреждения. Все понятно?

Соперник промычал нечто. Илья ослабил нажим и переспросил:

— Все понятно?

— Отпусти, пожалеешь…

— Сейчас увидим, кто пожалеет, — сказал Илья и отступил в сторону.

Темноволосый поднялся, с ужасом уставился на свои перемазанные черной грязью руки и на темные разводы на пальто: он обтер собой половину капота.

— Ну что, мужик, — тяжело дыша, проговорил он. — Вот и познакомились… Я с тобой, между прочим, поговорить хотел…

— А я твоего диалекта не понимаю, — процедил Илья.

— Мне пох…, с кем она сейчас путается, потому что все равно вернется. Я ее знаю. Ей хозяин нужен, а не рыцарь-заступник.

— А ты ее спрашивал, кто ей нужен?

— Бабу не спрашивают. Бабу имеют. А такую особенно.

— Что сказал? — Илья шагнул вперед.

— То и сказал, — темноволосый утер краем рукава раскрасневшееся лицо.

Илья ударил сильно, наотмашь. Мужчина отклонился, но неловко, и кулак Ильи все же рассек ему губу. Роняя кровавые капли на асфальт, темноволосый постоял, пошатываясь, попытался найти что-то в кармане.

— А теперь пошел вон, — приказал Илья.

Мужчина забрался на водительское место, несколько раз попал ключом мимо замка зажигания.

Илья стоял у него над душой и смотрел на мерзавца, пока тот не завел машину и не поехал прочь со двора.

* * *

Часы на столике давно пискнули, что наступила полночь.

Полина так и не раздевалась, лежала, свернушись калачиком под пледом.

Очень болела голова. Так у нее всегда бывало после того, как поплачешь. Слезы высохли, но от давящей тоски сердце плясало и гулко колотилось, виски ломило, нос заложило. Закрывшись пледом с головой — словно кто мог ее увидеть в пустой квартире — она время от времени тихо скулила в подушку.

Было очень плохо. Сначала Полина хотела поговорить с Верой, рассказать про сумасшедшую субботу, но потом она передумала. Конечно, Вера выслушает, поохает, пожалеет, посочувствует, даст целую кучу разумных, но бесполезных советов. И пока их разговор будет продолжаться, Полина повеселеет, снимет часть тяжести с души… Но едва только она повесит трубку, как отчаяние навалится снова. Так было уже не раз. И поэтому Полина решила не беспокоить подругу. В конце концов, это ее собственные проблемы, сама нажила, сама и справляйся.

Почему Михаил не может оставить ее в покое? Конечно, она сама виновата. Надо ж было быть такой слепой. Польститься на ухаживания мужчины, для которого женщина — просто еще одна вещь, которую можно разукрасить, побаловать, а то и разломать, наплевать, выбросить… А потом, вдруг вспомнив, что вот валялась где-то еще одна, снова достать и пользоваться в свое удовольствие, пока не надоест. Михаил Семченко был предметом скрытых или явных вожделений доброй половины женщин в том пропащем учреждении, в котором Полина имела несчастье работать. Он был красив, красноречив и пресыщен острыми ощущениями по самое не могу. Козыряя дорогими мелочами и рисуясь, он напором и длинным своим языком мог заболтать и очаровать очень многих. Почему-то считалось, что он знает толк в женщинах и его внимание должно льстить.

Сейчас Полину было бы уже не обмануть самоуверенной физиономией и завлекательными рассказами. Но девчонкам так свойственно по уши влюбляться в мерзавцев… Полине сначала льстило, что главный местный донжуан именно на ней остановил свой выбор. Цветы, подарки, внезапные приглашения в ресторан и дорогие билеты на престижный эстрадный концерт… Практически сразу он сказал, что женат, но жену не любит и не живет с ней, сохраняя брак только по воле родителей. Все это казалось правдой. Михаил был обворожителен, энергичен, щедр и легко расправлялся с любой проблемой: все схвачено, за все заплачено, везде связи, везде друзья, с половиной золотой молодежи города пьется на брудершафт… Светская жизнь не особенно увлекала Полину, но она послушно наряжалась и отправлялась с ним ночной клуб или на частную вечеринку. Там, обнаружив, что Полина привлекает внимание, Михаил свирепел и на некоторое время практически запирал ее в четырех стенах, отменив надолго выходы в свет. Он даже поселился у Полины, по-хозяйски принялся за обустройство ее скромной квартирки, сварливо наставлял ее, как ей надлежит жарить для него мясо, приглашал к себе друзей и с удовольствием демонстрировал им, кто в доме хозяин. Полина не могла самой себе объяснить, почему она, считающая себя умной и гордой женщиной, позволяет ему так с собой обращаться. Постепенно она поняла, в чем дело: даже умные и гордые не хотят быть брошенными. Почему-то в то время в голову Полины не пришла логичная и здравая мысль: не хочешь быть брошенной — брось сама.

Потом в один прекрасный день Полина, придя с работы, обнаружила под дверью своей квартиры молоденькую девушку, симпатичную, дорого одетую, но зареванную до бесчувствия. Беременная жена Михаила Семченко два часа рыдала на Полининой кухне, умоляла уговорить Михаила вернуться домой. Полины, когда он успел на два фронта, тот нимало не смутился и сказал, что у мужчины должен быть законный наследник, и это нормально, когда жена беременна от мужа, и что Полине не стоит лезть в дела, которые ее не касаются.

Он искренне не мог понять, что Полину не устраивает. И до сих пор ничего не понял. Прошло полгода, но он почему-то с остервенелым упорством желал вернуть себе прежнюю игрушку.

Сегодня он приехал сообщить, что у него родился сын. И почему-то посчитал, что она непременно должна поехать с ним и отметить это событие. Если бы не Власов, Полина даже не представляла, как бы она отбивалась.

Окна Полининой квартиры выходили как раз к подъезду. Она видела всю сцену. Даже издалека было ясно, что произошло: Михаил сказал что-то оскорбительное, Власов не выдержал и врезал ему. Семченко хоть и был нагл, но отвагой не отличался. Он предпочел убраться. Только вот беда, вряд ли одна зуботычина направит его на путь истинный. Не каждый день Власов будет провожать ее до квартиры.