Изнутри послышался звук отпираемого замка, потом еще одного. Наконец, дверь отворилась, и Смирнов выглянул в коридор.

— А, привет, — сказал он. — Проходи. Что, припахали нас с тобой?…

Илья вошел, и Смирнов снова запер дверь.

— Ты чего так, за семью замками-то, — усмехнулся Илья.

Смирнов скривился:

— Не хочу, чтобы сюда кто-нибудь заглядывал, даже случайно. В квартире сплошные синюхи и наркоши. Прознают, что у меня ноут есть — запросто обчистят…

Его включенный ноутбук располагался на древнем столе с потрескавшейся полировкой и поеденными крысами ножками. Да и вообще комнатка оставляла желать… Ремонт в ней не делали лет двадцать, не меньше. В просторном помещении, метров в тридцать, была собрана разнообразная рухлядь: шкафы, этажерки с книгами, узлы и чемоданы, пара допотопных швейных машинок, облупившееся трюмо, несколько скатанных ковров и три старых черно-белых телевизора «Ладога», поставленные друг на друга. Посреди этого антиквариата был выгорожен угол с диваном, столом, стулом и громоздкой бельевой тумбой.

— Твое имущество? — серьезно поинтересовался Илья, обводя взглядом помещение.

— Издеваешься? — фыркнул Иван. — Это хозяйское хламье. Это мне все в придачу к койке. Муторно, конечно. Зато для центра Питера поразительно дешево… Ну ладно, давай, что там Рубину приспичило…

Илья передал ему диск.

— Садись, что стоишь, — буркнул Смирнов, подсаживаясь к столу и начиная колдовать над диском. — Пива хочешь?

— Я за рулем.

— Кофе у меня нет.

— Да я и так посижу, — Илья уселся на диван, вытянул ноги и прикрыл глаза.

Время ползло, Илья слушал монотонное жужжание процессора, свист привода компакт-дисков и сосредоточенное похрюкивание Смирнова. Постепенно звуки, которые издавал Иван, становились все более раздраженными.

— Какую же хрень они сварганили? — воскликнул он наконец.

Илья открыл глаза. Смирнов стучал по клавиатуре, злобно дергал мышь, вставлял и тут же вынимал диск, и глаза его напряженно поблескивали. Увлеченная натура, ничего не скажешь.

Илья еще раз оглядел груды старья, надвигающиеся со всех сторон.

— А что, твой дядька не мог подыскать тебе более уютный уголок?

— И на том спасибо… Он у меня не филантроп.

— Да, согласен. И мне так показалось.

— А ты что, его знаешь? — удивился Смирнов.

— Да, встречались разок, — лениво подтвердил Иван.

— Ну тогда ты меня понимаешь, — вздохнул Иван. — Он не любит быть благодетелем. А я ненавижу быть в долгу.

— Значит, предпочитаешь справляться сам?

— Да.

— И получается?

— Получается.

— Тогда ты молодец. Пацаны в твоем возрасте обычно спокойно сидят на родительской шее и не рыпаются. А ты вот самостоятельный…

— А у меня нет подходящей шеи, чтобы на ней устроиться, — буркнул Смирнов, в очередной раз пуская свой ноутбук на перезагрузку.

— Родители не богаты?

Иван нахмурился:

— Да я бы не сказал… Просто на их шеях мне места не нашлось. У меня скоро будет уже третий по счету отчим. Ясно, что первые два не горят желанием иметь со мной дело…

— Печальная история, — согласился Илья.

— Обыкновенная, — буркнул Смирнов. — Не всем везет.

Немного помолчав, Смирнов неожиданно спросил:

— Слушай, а правду народ болтает, будто ты с Казьминым живешь?

— Что? — несколько обалдев, переспросил Илья.

Щеки Смирнова залились румянцем:

— Ну, говорят, будто ты живешь у Казьмина…

— Так «с Казьминым» или «у Казьмина»? Это, знаешь ли, разница, — уточнил Илья, едва удерживаясь от смеха.

— Ты извини, конечно, — смутился Иван. — Я ничего такого не имею в виду… Просто люди говорят, вот я и спросил…

— А почему тебя это интересует?

— Да я только… Ну, любопытно. Вроде Казьмин на гея не похож, — уклончиво пробормотал Смирнов.

— Да? В самом деле? А я, стало быть, похож?

Иван смущенно примолк.

— Ладно, Иван, не буду больше над тобой прикалываться, — рассмеялся Илья. — Чтобы ты не терзался догадками, я добровольно во всем сознаюсь: мы действительно живем вместе. Казьмин — мой старший брат.

Глаза Смирнова стали по блюдцу. На лице его отразилась легкая паника.

— Никак ты разочарован?

— Да ну… Что мне разочаровываться? Какая мне, в общем-то, разница? — холодно обронил Иван и снова повернулся к монитору.

Он больше не задавал вопросов, пялился в экран, да изредка пошмыгивал носом, снова и снова просматривая файлы.

— Ну конечно! Вот же они!.. Ну деятели! Они же в мастере установки с последовательностью имен файлов наврали!.. Вот смотри, при распаковке эти два файла формируются неправильно. Конечно, целая ветка вылетает… Короче, кодописцы напортачили. Можно, конечно, прямо на винче двум файлам имена сменить, но кому нужна такая морока, вручную-то исправлять? Мастер установки надо переписать, и все чудненько пойдет!

— Так и передать Рубину?

Смирнов вынул диск, сунул его в пакетик и вручил Илье:

— Я ему позвоню, сам объясню, а то ты переврешь что-нибудь.

Илья глянул на часы. Вместе с трепом работа заняла у Ивана тридцать пять минут. Ну, пусть Рубин теперь раскошеливается.

На столе у Ивана зазвенел телефон.

— Да? — Иван подхватил трубку и ушел с ней куда-то в лабиринт мебели. Будто бы пара старых шкафов могла обеспечить конфиденциальность беседы. — Нет… Повторять не буду… Не буду и все… Нет, Михаил, хочешь обижайся, но я не стану… Никого я не подвожу. Я не нанимался… Мало ли, что я раньше хотел… Расхотел.

Иван вышел из глубин своего склада расстроенный до крайности. Он уже хотел что-то сказать Илье, как телефон зазвонил снова. Иван покачал головой и буркнул в трубку:

— Миша, ну что еще тебе? Нет… Нет, не надо… Есть у меня деньги… Обойдусь… Нет. Мне это не надо… И не хочу я ни с кем беседовать!

Он закончил разговор и совсем сник.

И тогда Илья решил идти ва-банк. Растрепанные чувства паренька были только на руку Илье.

— Иван, это ведь ты у Рубина файлы слямзил?

Вместо того, чтобы, как обычно, залиться краской, паренек Иван побледнел. Не дожидаясь, пока Смирнов придет в себя, Илья решил добивать:

— Я знаю, что ты. Скажи только, зачем? Заработать по крупному собрался? Первый взнос на «Феррари»?

Иван молчал, глядя себе под ноги.

— Ну и как, нашел сбыт для товара?

Смирнов вскинул голову и, прищурившись, прошипел:

— Я ничего не брал! Ты понял? Я! Ничего!! Не брал!!!

— А мне сдается, Иван, что ты просто лузер сопливый! Ты, кроме как по клавишам стучать, ни хрена делать не умеешь! Ты не умеешь воровать! Ты не умеешь врать! Ты не умеешь отпираться!

Смирнов затравленно взглянул на Илью и снова попытался защититься:

— Какого черта ты ко мне привязался?! Я никому ничего продавать не собираюсь!

— Конечно, не собираешься! Потому что товар упустил, а вернуть не смог. А теперь, конечно, на своего дядьку тявкаешь, потому что не можешь теперь забрать файлы. Боишься. Страшно оказалось людей калечить, да?!

— Я ее не калечил… — задохнулся Иван. — Оттолкнул только…

За секунду до этого Илья уже был почти готов сменить гнев на милость и на первый раз закончить экзекуцию за отсутствием у него явных улик. То, что Смирнов моментально пустил нюни и перестал сопротивляться наезду, очень удивило Илью. Можно даже сказать, обезоружило.

— Гаденыш ты маленький, — Илья едва удержался, чтобы не сплюнуть.

— А что с Полиной? — дрожащим голосом спросил Иван. — Она поправится?

Илья взмолился, чтобы у него хватило терпения сначала выспросить мерзавца, а только потом набить ему морду. Он сгреб в кулак свитер на груди Ивана, подтащил его к себе, взглянул глаза в глаза:

— Ты мне лучше скажи, кто тебе «Толмача» заказал? Дядька твой?

Смирнов зажмурился. Его длинные, прямо девичьи ресницы затрепетали в нервном тике.

— Говори, или я тебя убью, зараза! Мне, знаешь ли, уже приходилось…

— Пожалуйста, отпусти! — взмолился Иван. — Я тебе все расскажу…

* * *

Пятница, конец рабочей недели. Пятницу Валерий любил всей душой. Не всегда, конечно, а примерно с того времени, как понял, что жизнь не должна состоять только из процесса добывания денег. На пятницу Валерий обычно не назначал серьезных дел. И вечером, покидая офис, старался полностью отвлечься от всех проблем. Только полное переключение гарантирует настоящий отдых — это аксиома.

Прошедшая неделя была чернее черного. Уик-энд кроме первого подиума Ильи не принес ничего хорошего. Сплошные трагические происшествия, неприятности и проблемы. Но несмотря на это, Валерий пытался убедить себя, что в его жизни наступает особая полоса.

Он чувствовал себя виновным в происшествии с Полиной, и не мог не переживать за нее. Но к стыду своему он много раз ловил себя на скверной мысли, что благодарен неизвестному злоумышленнику. Из-за нападения Полине пришлось всю неделю прожить в доме Валерия. Да, конечно, Илья в понедельник днем сменил замки в квартире Полины, и она могла бы прямо в тот же день вернуться домой, тем более, что после тяжелой ночи с воскресенья на понедельник она быстро пошла на поправку. Но Валерий попросил, и она осталась.

Ему нравилось, приезжая домой, видеть ее улыбку и нежные грустные глаза. Ему нравилось рассказывать ей. Неважно что. Она слушала внимательно, и было ясно, что искренне интересовалась всем. Ему нравилось прикасаться к ней. Она неизменно улыбалась и, жмурясь, как котенок, ласкалась в ответ. Ему нравилось мечтать о ней. Мечтать, что она останется в его доме подольше… надолго… навсегда.

Конечно, лет десять назад Валерий с удовольствием отмотал бы. Тогда ему было тридцать, ей восемнадцать, и все могло бы получиться. Или не получиться. Но тогда Валерий еще мог многое себе позволить и не прислушивался поминутно к своему изношенному в хлам сердцу. А ведь в какой-то степени ему повезло. Его отец умер в возрасте двадцати семи. Валерию врачи отводили не больше тридцати пяти. Но вот ему уже почти сорок, а он все еще передвигается на своих двоих, в состоянии работать, бороться, добиваться своего… Даже заниматься любовью. Что, конечно, внушает некоторую надежду, но не так чтобы очень радужную.

Валерий с удовольствием поспешил бы домой, но именно сегодня этого можно было не делать: в Китайской деревне его никто не ждал.

Прошлой ночью Валерию удалось упросить Полину переехать к нему. Он не произнес слова «насовсем». Он боялся его произносить. Он просто объяснил ей, что хочет видеть ее каждый день, хочет каждый день о ней заботиться и боится, что у него на это осталось слишком мало времени. Она только сказала в ответ, что для постоянного жительства у нее с собой слишком мало вещей. И вот сегодня вечером Илья должен был забрать Полину из Царского Села и отвезти домой на сборы. Илья уехал из офиса сразу после обеда, но известий от него не было до сих пор.

Долгожданный звонок брата раздался около шести.

— Валера, мы доехали.

— Что вы так долго? — укоризненно проворчал Валерий. — Я же волнуюсь.

— Там мокрый снег идет, видимость на Пулковском шоссе нулевая, сплошные аварии и пробки. Не потащусь я в Царское. Поеду к себе, а утром за Полиной заеду и привезу. Если я тебе, конечно, сегодня не нужен.

— Нет, не нужен.

Убрав трубку, Валерий взглянул на часы. До назначенного времени оставалось три минуты. Пунктуальность — ценное качество. Опозданий на собеседование больше, чем на десять минут, Валерий не прощал.

Сигнал селектора прозвучал за минуту до шести.

— Валерий Петрович, к вам молодой человек с направлением на работу.

В кабинет заглянул невысокий, плотный коротко стриженый парень в мешковатой кожаной куртке, которая была явно ему велика.

— Здравствуйте! Разрешите? — деловито спросил он.

— Проходите, присаживайтесь, — пригласил Валерий.

Парень ему не понравился. Обыкновенный качок. Скуластое квадратное лицо, глубоко запавшие глаза, бесцветные ресницы, веснушки на переносице. Он сел на стул чуть сгорбившись, глядя в пол. Прямо, как на допросе.

— Итак, меня зовут Валерий Петрович, я хозяин этой компании. Мне нужен личный охранник, помощник, водитель в одном лице. У меня есть ряд специфических требований к человеку, которого я возьму на эту работу. Прежде, чем наш разговор закончится так или иначе, я прошу вас учесть, что все мои требования — это не причуды, а необходимость.

— Я учел, — кивнул парень.

— Теперь я вас слушаю, — вежливо заметил Валерий.

— Меня зовут Николай. Николай Дыкин. Я с Урала. Жил в деревне. Уже два года я в Питере. Я недавно закончил курсы охранников, и в фирме по подбору персонала мне предложили сходить на это собеседование, — проговорил парень и замялся. О чем рассказывать дальше, он не знал.