— А ты?

— А мне что? Я за руль держался. Успокойся, все живы, машина на ходу. Чуть выправить, чуть подкрасить…

— Да к чертям собачьим машину… Кто это был?

Илья пожал плечами:

— Классика жанра. Здоровенный джипяра с тонированными стеклами и номером, заляпанным грязью. Одним словом, Голливуд.

— Хорош Голливуд, — вздохнул Валерий.

— Ты ешь и не переживай. Если бы не вмятины да царапины, не сказал бы я тебе ничего. Ты бы и не узнал.

— Ха, не узнал бы. За дурака держишь?.. Кто же это мог быть? Неужели Гарон?

— Да ну, оно ему надо? Таким-то идиотским способом… — лениво возразил Илья и снова принялся за ужин. — Отомстить мне он мог уже сто раз, скромнее и эффективнее. Думаю, это просто хулиганье какое-то было.

— Да, Илюха, неудачный сегодня день.

— Среда, что ты хочешь… — Илья с улыбкой пожал плечами.

Валерий тоже не смог удержаться от улыбки. Да, среда была с детства проклятьем для обоих братьев. Конечно, неприятности случались порой и во все остальные дни недели. Но в среду обязательно происходило что-нибудь неприятное, а иногда и трагическое. И ничего нельзя было поделать с этим проклятьем. Что-нибудь в среду непременно случалось, хоть бы какой-нибудь пустячок: разбитые тарелки, вспышки ангины, двойки, некрасивые ссоры, поломки аппаратуры… Всякая ерунда. Или не ерунда, о которой Валерий не любил вспоминать, будучи от природы человеком излишне впечатлительным. Когда среда становилась кошмаром, братья, как заклинанье повторяли смешную песенку какого-то безвестного ВИА восьмидесятых. «Если чью-нибудь печаль унести не смогут вдаль воскресенье, понедельник, вторник и среда…»

— Обязательно в четверг будет счастлив человек… — проговорил Валерий.

— Да и пятница с субботой есть всегда… — закончил Илья без особого энтузиазма. — Валера, ты не волнуйся, я буду осторожен. И ешь, наконец! Надо мне очень упреки твоего врача выслушивать… Все мыслимые режимы нарушаешь.

* * *

Полина с утра не могла сосредоточиться. То и дело она, поднимая голову от стола, ловила на себе внимательный взгляд Вани Смирнова. Он ни разу не заговорил с ней после визита в «Ривьеру». Правда, ему и некогда было. На следующий день после «Ривьеры» Полина навестила второго из ненадежных партнеров — внешнеторговую фирму «Эдельвейс». Само собой, после детального разговора с руководством и выставлением взаимных претензий, Полина не удержалась от того, чтобы выяснить, а не оказал ли Иван и там «любезность» по дополнительному распространению «Толмача». Персонал «Эдельвейса» оказался не таким болтливым, да и незаконно установленных программ Полина не заметила.

Улучив момент, когда Кочкин отправился на перекур, а Лизочка упорхнула на сбор очередной порции свежих новостей, Ваня повернулся к Полине.

— Ну что, Полина, чем там, в «Ривьере» закончилось?

— Я снесла лишние программы. Оставила «Толмача» на компьютере менеджера по рекламе, того парня, который больше всего пользуется им. Взяла с директора слово, что на следующей неделе менеджер выдаст подробный отчет с перечислением всех отмеченных недостатков. Парень не очень хочет этим заниматься, но его директор совсем не желает судиться. Если же к следующей среде отчет «Ривьеры» ко мне не поступит, придется сдавать их Казьмину для скандала…

— Полина, а в «Эдельвейсе»?

— Хочешь знать, нашла ли я и там следы твоей благотворительности? Не нашла.

Ванька насупился:

— Да их там и нету…

— И нечего обижаться. Одного раза бывает вполне достаточно, чтобы навсегда потерять доверие.

— Значит, твое доверие я уже потерял?

— Пусть Рубин тебе доверяет. Я не обязана, Ванька.

Иван слегка смутился, покраснел и хотел что-то сказать, но в кабинете появился Кочкин, а следом за ним влетела Лиза, вся взбудораженная и сильно расстроенная.

— А вы знаете, — с порога воскликнула Лиза, — премии за сентябрь не будет!

— Почему? — огорчился Кочкин.

— Почему пока не знаю. Но не будет точно, — повторила Лиза. — Если хотите, спросите Казьмина… Ему как раз время забежать на огонек.

— И не вздумайте даже приставать к генеральному с ерундой. У Рубина спросим, — строго сказал Кочкин.

Казьмин не замедлил появиться. Он не пошел сразу к Рубину, а поздоровался и подсел к Полине.

— Как ваша рука? — озабоченно спросил он.

— Рука? — удивилась Полина.

— Ну да. Как вы себя чувствуете после происшествия в среду?

— Ах, вот вы о чем… Ничего страшного, все прошло.

— Слава Богу. Мне бы не хотелось, чтобы мои сотрудники получали травмы на работе. Как прошла инспекция нерадивых бета-тестеров?

— Пока есть шанс не доводить дело до суда и при этом получить отдачу. Через неделю скажу точно.

— Хорошо, работайте. Держите меня в курсе.

Казьмин встал, взглянул на Кочкина и проговорил:

— Максим, зайди-ка к Рубину, есть разговор.

Кочкин с готовностью поднялся.

Рассевшись вокруг стола в аквариуме, Казьмин, Рубин и Кочкин начали очередное совещание.

— Это уже даже не привычка. Это традиция, — прокомментировала Лиза.

— Что «это»?

— Визиты Казьмина. Это уже напрягает, — Лиза тяжело вздохнула.

— Поменьше думай об этом, легче будет, — посоветовала Полина.

— Да, ты права. Но не всем удается не замечать Казьмина. Поражаюсь тебе. Наши женщины давно оставили надежду привлечь его внимание. А ты даже не улыбнешься ему, бедному… Пропал наш генеральный. Совсем пропал.

— Лизка, прекращай! — вдруг возмутился Иван.

— Кому Лизка, а кому Елизавета Михална! — зашипела Лиза.

— Ребята, перестаньте, — строго сказала Полина.

Шуточки Елизаветы ее не трогали, заступничество Ваньки тоже.

* * *

— … Такова ситуация, ребята, — закончил Валерий и посмотрел на притихших коллег. — Мы вместе что только не пережили. Два раза начинали практически с нуля. Поэтому я не могу скрывать от вас наше положение… Возможно, начинать с нуля придется еще раз.

Кочкин задумчиво поглаживал подбородок, Рубин терзал свой «паркер», грозя отломить у него золоченую клипсу.

— Мда, неважнецкие дела, — проговорил Кочкин.

— Если к концу октября «Гепард» не вернет кредит, то в скором времени фактически перестанет существовать, — отчеканил Валерий.

— Ну ладно, допустим, перекредитоваться в Канэкс-банке не вышло, — задумчиво начал Рубин. — Но в Питере еще полно банков.

— Несколько банков, из тех, кто оформляет кредиты достаточно оперативно, отказали ввиду неубедительности предложенного залога, — усмехнулся Валерий. — Ну а что, они правы. Недвижимости у нас на балансе нет, товарных запасов тоже. То, что еще можем предложить, их не интересует… Хуже всего, что мне даже время не выиграть. С одним траншем мы уже попали на санкции, если до срока все не вернем, они заберут залог.

— Да банки годами резину тянут… — пожал плечами Кочкин. — Что-то я не слышал о таких случаях, когда так прямо на следующий день пришли и все отобрали.

Друзья не были в курсе деталей его отношений с Гароном, и посвящать их Валерий не собирался.

— Можете мне поверить на слово, — твердо сказал он. — Эти ребята с арбитражем тянуть не будут. Мы можем лишиться практически всех доходов в считанные недели.

— Персонал уже в курсе, что не будет премии, — задумчиво проговорил Кочкин. — Но они еще не знают, почему… Грустно все это… Прознают — разбегутся. Жалко…

— Макс, не беги впереди паровоза! — строго сказал Рубин.

— Да какой уж тут паровоз, — скривился Кочкин. — Валера правильно сказал. Недвижимости у нас нет, товаров нет. Только мозги. Рубин, у нас с тобой отличные мозги. Только их никто в залог не возьмет… Жалко. Черт, как жалко-то…

— Максим, наплакаться успеем еще, подожди ныть, — Рубин раздраженно оборвал Кочкина и внимательно взглянул Валерию в глаза. — Ты ведь знаешь, Валера, у нас лучшие разработчики и программеры в городе. Но бесплатно они работать не будут. Не обязаны и не будут.

— Тимофей, ты меня хорошо слушал? Первое, что я сказал: возможно, придется еще раз начинать с нуля, — горько повторил Валерий.

— Это мы поняли, — протянул Кочкин. — И все, и не надо разжевывать. Давай лучше по существу. Что мы еще можем сделать? Сколько у нас времени осталось?

Валерий всегда с теплотой относился к своим коллегам. Но только немногих он мог назвать друзьями. Кочкин и Рубин были проверенными друзьями. Фраза «Сколько у нас времени?» только подтвердила это.

Но обнадежить друзей Валерию было особо нечем:

— Найти деньги — вот единственный выход. Я сдаваться не собираюсь, сделаю все, что смогу. Но нет гарантии, что найдутся желающие оказать мне срочную финансовую помощь в таких значительных размерах.

Рубин и Кочкин переглянулись. Кочкин в раздражении махнул рукой, и Рубин решил говорить сам.

— Валера, а ты не думал продать «Толмача»?

Валерий с досадой замотал головой:

— Тим, ну что ты, право… Прога сырая еще. Да даже если выпустить ее на рынок прямо сейчас, мы еще долго не получим отдачи, если вообще не отпугнем потребителя…

Рубин напрягся:

— Валера, я не об этом говорю. Продать можно алгоритм-модели языков. Это купят быстро и дорого.

Предложение ошарашило Валерия.

— Ты что, Тим, с ума сошел? Два года труда просто взять и выбросить?

— Не выбросить. Продать, — с нажимом пояснил Рубин. — Я знаю несколько корпораций на западе, которые хоть завтра выложат твердую валюту за логический скелет нашего «Толмача». Да и здесь желающие найдутся.

Кочкин, нервно хрустя пальцами, все же встрял:

— Тим, ну как можно ему такое предлагать?! Ты ж ему предлагаешь душу вынуть и черт знает кому отдать…

— Не он один душу вложил, мы все вложили в «Толмача» и время, и силы… Но если ситуация безвыходная, чем-то надо жертвовать! — возразил Рубин. — Валерка, подумай об этом… А впрочем, ты здесь хозяин.

О том, что он тут хозяин, за последние дни ему не напомнил только ленивый. Обсуждать продажу «Толмача» Валерий не собирался. Он встал, давая понять, что разговор окончен, посмотрел на друзей.

— Валера, — вздохнул Рубин. — В любом случае мы на твоей стороне.

— Я знаю, Тим. Еще поборемся. Спасибо, ребята.

Валерий вышел из аквариума, не прислушиваясь к тому, о чем сразу же заговорили между собой Рубин и Кочкин.

Он не привык уповать на везение. Кто знает, может быть поэтому ему и не везло. Валерий никогда не рассчитывал на удачное стечение обстоятельств. Обстоятельства приходилось преодолевать. Он не верил в талисманы, не загадывал… Сейчас, когда все плохо и неоткуда ждать помощи, на удачу рассчитывать еще более глупо, чем обычно.

Валерий остановился и молча смотрел на Полину. Она быстро стучала по клавишам, почти не глядя на клавиатуру. Четкий тонкий женский профиль. Маленькие руки так быстро летают над кнопками… Она не замечает, что он смотрит на нее? Или делает вид, что не замечает? Если делает вид, то у нее завидная, совсем не женская выдержка. А если не замечает, тогда… Тогда, Казьмин, перспективы твои плачевны.

Как жаль, что она появилась в его жизни только сейчас. Как жаль, что она его подчиненная. Жаль, что он не может просто так подойти, поговорить о том, о сем, выведать о том, что его волнует все это время… Он не может ничего, только издалека смотреть, задавать глупые ничего не значащие вопросы «по работе». Послушает Полина эти вопросы еще немного и будет уверена, что директор фирмы полный недоумок. Кажется, и так уже все вокруг думают, что он просто так ходит, суется со всякой ерундой, куда не просят, и от нечего делать устраивает переполох среди сотрудников.

Полина подняла голову и взглянула на Валерия.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Нет-нет. Все в порядке.

Убедившись, что вокруг нет никого, кто мог бы его услышать, Валерий решился, наконец, сделать то, что он собирался с того самого момента, когда увидел ее у барной стойки в кафе:

— Скажите, Полина, завтра утром вы очень заняты?

Она нахмурилась, словно вспоминая, что же у нее там запланировано на субботнее утро. Потом пожала плечами:

— Нет, не очень. Кажется, у меня нет особых планов. А что случилось? Надо выйти на работу?

— В Царскосельском парке уже кончилась золотая осень, но там все еще чудесно. И я приглашаю вас на прогулку. Один ваш отказ я переварил. Надеюсь, моя вторая попытка будет удачнее первой.

Она рассеянно моргнула, потом ответила:

— Почему бы и нет?

Валерий был почти уверен, что она и на этот раз как-нибудь ловко увернется от его предложения. Поэтому он даже не поверил сначала.