— Да, я нуждаюсь в хорошем адвокате, — подтвердила Ник.

— Ты трахалась с этим парнем? — спросил Фрэнки, снова нажав на тормоза.

— Нет, — ответила Джоанна, встретившись с Фрэнки взглядом в зеркале. — Н-е-т.

Ник взглянула на Джоанну.

— Итак, тебя уволили — и что?

— Мне выделили небольшую сумму, — призналась Джоанна. — Достаточную для того, чтобы заплатить первый взнос за квартиру, в которой мы сейчас живем.

— Что ты говоришь? — горестно воскликнул Фрэнки. — Я думал, это были твои деньги.

— Это и были мои деньги, — заявила Джоанна. — Я их заработала. Заработала на фирме Эрна.

— Ты заработала их под Эрном, — тихо проговорил Фрэнки. Его лицо перекосилось.

— Да, под руководством Эрна, — согласилась Джоанна и безрадостно рассмеялась.

Они подъехали к светофору. Ник смотрела на воскресных пешеходов, переходивших дорогу, наклонив голову под порывами ветра, налетавшими откуда-то сверху, с быстро темневшего неба. Она увидела перед собой остаток этого воскресенья — долгое, неловкое ожидание неизвестно чего на квартире Джоанны и Фрэнки. Ник знала, что Джоанна предложила ей остаться у нее на квартире «навсегда» от чистого сердца, но не была уверена, что сама выдержит там хотя бы один сегодняшний вечер. Ее квартира все еще была опечатана как место преступления, «сцена убийства». Мысль о том, чтобы взвалить груз своих проблем на мать, казалась Ник невыносимой, а отец, по-видимому, все еще не мог покинуть Сент-Маартен из-за урагана, который, судя по усиливающимся порывам ветра, действительно перемещался на север. Ник увидела такси, остановившееся справа от машины Фрэнки; из него кто-то выходил. Она быстро проговорила, обращаясь к своим новым друзьям:

— Я люблю вас, ребята. Вы это знаете. А теперь, Фрэнки, я собираюсь пересесть в это такси. Пожалуйста, не надо ехать за мной — я знаю: вам могла бы прийти в голову такая идея.

— Сьюзен, — проговорила Джоанна, выглядевшая потрясенной. — Какого черта…

— Мне очень жаль. Я позвоню, — пообещала Ник, открывая дверцу и выходя из машины. — Я позвоню. Обязательно.

— Сьюзен! — прокричала Джоанна за закрытым окном. Ник повернулась, когда Джоанна уже опустила стекло дверцы и протянула через окно свой плащ подруге, которая автоматически его взяла.

— Береги себя, — сказала Джоанна. На лице у Фрэнки застыло какое-то странное выражение.

— Хорошо. Спасибо. Спасибо. — Ник захлопнула дверцу и побежала к такси, наклоняясь под порывом ветра. Она успела заскочить в машину, когда та уже почти тронулась с места.

— Большая Центральная, — сказала Ник шоферу.

ГЛАВА 19

Когда Ник приближалась к вокзалу, ветер трепал на стендах воскресные номера «Таймс». Ник подошла к расписанию поездов. Отправление электричек на Кротон; одна из них доставит ее в Гастингс-на-Гудзоне, где жил Джеффри Уайт. Поскольку она выросла в Доббс-Ферри, на следующей после Гастингса станции, Ник знала этот маршрут, как «Отче наш». Ее отец, ежедневно возвращаясь с работы, обычно сходил в Гастингсе, откуда удобнее было добираться до их дома, чем от станции «Доббс-Ферри».

Следующая электричка на Кротон отходила с тридцать пятого пути в час двадцать. Ник посмотрела на большие вокзальные часы. До отправления поезда оставалось две минуты. Ник помчалась по мраморному полу, направляясь к тридцать пятому пути, и влетела в электричку вслед за последним кондуктором.

— На Гастингс? — спросила она, задыхаясь от бега, чтобы убедиться, что не ошиблась.

— На Гастингс, — ответил кондуктор и прокричал: — Отправление!

Ник прошла в заполненный пассажирами вагон и заметила свободное место на той стороне, откуда, как она знала, будет виден Гудзон. На скамейке уже расположилась полная, дружелюбная с виду женщина, похожая на латиноамериканку, с прикорнувшим к ней спящим ребенком. Убедившись, что других свободных мест в этом вагоне нет, Ник села рядом, стараясь не побеспокоить спящего ребенка. Женщина посмотрела на Ник, взглядом давая ей понять, что не ожидала обрести соседку.

— Извините, — автоматически проговорила Ник, заняв свободное место; поезд тронулся.

— Кажется, у нас свободная страна, — бесстрастно заявила полная женщина. Затем она фыркнула, как бы выражая сомнение в собственной правоте.

Ник пыталась устроиться поудобнее, но тщетно. Соседка и ребенок занимали больше двух третей скамьи. Ник закрыла глаза и откинула голову назад. Она знала, что должна подумать о предстоящем, но не была уверена, что сможет побороть сонливость.

— Билетики, пожалуйста. — Пронзительный голос кондуктора раздался над самым ее ухом. Ник, проспавшая, может быть, минуты три, мучительно возвращалась к реальности, ощущая слабую головную боль, которая, несомненно, перерастет в мигрень, если она снова не заснет через две-три минуты. Кондуктор смотрел на нее с легким раздражением. Женщина с ребенком получила билет, перегнувшись через Ник, и та вспомнила, что у нее — впервые за последнюю пару дней — есть кое-какие деньги.

— До Гастингса и обратно, — попросила Ник.

«Это маленький городок. Номер Джеффри должен быть в телефонной книге. Я возьму такси».

— Десять долларов, — безразлично ответил кондуктор, проделав соответствующие дырочки в билете. Ник протянула ему двадцатидолларовую купюру и получила сдачу.

Поезд вынырнул из-под земли, и Ник, полусонная, с неровно бьющимся сердцем, испытывала странное удовольствие, глядя на беднейшие кварталы Гарлема. По этому маршруту она ездила домой ребенком, потом подростком. В былые времена подобная поездка означала окончание какого-нибудь знаменательного события в ее жизни: позднее возвращение в канун Рождества после посещения магазинов; обратный путь после бродвейского шоу в сопровождении ухаживавшего за ней сверстника; они с отцом возвращаются домой из его нью-йоркского офиса. Знакомые места. Полуразвалившиеся дома проплывали мимо, как что-то надоевшее. Ник закрыла глаза и погрузилась в дремоту.

— Вы снимаетесь в одном из сериалов? — спросила ее вдруг полная женщина, словно Ник обязана была отвечать, как на допросе. Она открыла глаза. Теперь головная боль локализовалась где-то у правого глаза.

— Простите, вы о чем? — спросила Ник, чувствуя, как подергивается ее глаз.

— Как называется этот сериал? Я знаю: вы там играете. Как же он называется?

— Я не актриса, — сказала Ник, устало закрывая глаза. Она испытывала легкое отвращение к себе из-за того, что старалась отвечать вежливо.

— Ну, тогда у вас есть двойник, который живет в этом же городе, можете мне поверить. Вы как две капли воды похожи на ту девушку, которая играла… как же это называлось? «Орлиный эскадрон». Вспомнила.

— Извините, — повторила Ник, надеясь, что ее соседка замолчит.

— Я всегда мечтала стать актрисой, но эта шлюшка, игравшая в «Орлином эскадроне»… сейчас я не хотела бы поменяться с ней местами. У нее большие неприятности. Вы смотрели новости вчера вечером? Да, ей не позавидуешь.

Ник безумно захотелось уснуть.

— Послушайте, — начала она, попытавшись применить другую тактику, — не могли бы вы разбудить меня перед Гастингсом? Боюсь заснуть и пропустить свою остановку.

— Нет, не могу. Никак.

— Ладно. Хорошо. Извините, — проговорила Ник, не открывая глаз.

— Мы сходим в Грейстоуне, и нас тут уже не будет, когда поезд подойдет к Гастингсу.

Грейстоун. Ник знала, что это последняя станция перед Гастингсом.

— Тогда, пожалуйста, разбудите меня, когда будете выходить. Хорошо?

— Спи, бэби, спи, — проговорила женщина и резко замолчала. Ник хотела поблагодарить ее, но уже засыпала.

Закутанный в шаль кроваво-красного цвета, Джеффри Уайт улыбался Ник. Он смеялся не переставая, пока Ник не проснулась от толчка соседки. Одновременно кондуктор объявил:

— Грейстоун. Подъезжаем к Грейстоуну. Следующая станция Гастингс-на-Гудзоне.

Женщина с ребенком направилась к выходу, затем вдруг обернулась и обратилась к Ник:

— Я ошиблась. Теперь я вас хорошенько рассмотрела. Вы не так уж и похожи на ту мисс «Орлиный эскадрон». Она красивая. Вы тоже хорошенькая, но она красивее вас. Не обижайтесь, дорогая, — сказала она напоследок и, хихикая, удалилась.

Ник смотрела на Гудзон. Бушевал шторм, и река являла собою впечатляющее зрелище. Вспышки молнии озаряли реку фантастическим блеском. Шел сильный дождь.

Ник встала и решительно направилась к выходу. Она знала, что до Гастингса осталось не более двух миль. В окнах замигали огни приближавшегося маленького городка, мимо проплыл кабельный завод, затем показались большие железные ворота, отделявшие платформу от стоянки автомобилей — той самой, где они с матерью несчетное число раз ждали возвращения отца со службы. Под стук дождя, бившего по окну вагона, Ник охватило странное чувство: ей казалось, что она возвращается домой.

* * *

Сойдя с поезда, Ник обнаружила, что из-за шторма на улице уже совсем темно. Укрывшись под навесом, она рассмотрела два огонька, которые, должно быть, светились на заднем бампере станционного автобуса-такси, подбиравшего пассажиров, которых никто не встретил. Дождь лил не переставая. Даже пробежав чуть-чуть, Ник вымокла бы до нитки. К тому же похолодало. Она пробежала несколько шагов по направлению к автостоянке. Ледяные капли дождя хлестали по ее лицу. Добравшись, наконец, до автобуса, Ник забарабанила по стеклу. Водитель опустил его на один-два дюйма и недовольно посмотрел на Ник.

— Мне нужно проехать в одно место. — Ник пыталась перекричать ветер. — Но я не знаю точного адреса. Найду его и вернусь.

Шофер пожал плечами и быстро закрыл окно. Ник снова вернулась под навес, затем поднялась по лестнице в помещение вокзала. Заметила будку телефона-автомата. Дверца, сорванная с петли, не закрывалась и со стуком болталась на ветру. Под аппаратом висел справочник, от которого оторвали обложку и часть текста. Ник стала его перелистывать. Последние буквы алфавита отсутствовали, но «у», по счастью, уцелело. Ник водила продрогшим указательным пальцем вверх и вниз по колонкам, начинавшимся с буквы «у», и наконец прочла фамилию Уайт. Скорее всего, это и был адрес Джеффри: Сценик Драйв, 91.

Ник помчалась вниз по лестнице и подбежала к стоянке в тот момент, когда автобус-такси двинулся с места. Она ринулась ему наперерез, провалившись в глубокую лужу и сильно промочив ноги. Автобус остановился, и Ник вошла в него, насквозь промокшая.

— Я ведь предупредила, что вернусь, — сердито сказала она шоферу.

— Полегче, леди, я вас не знаю. Как я мог быть уверен, что вы действительно вернетесь?

— Меня не было всего две минуты, — не унималась Ник. — Вы что, собирались оставить меня здесь, на вокзале?

— Успокойтесь, — лениво отвечал шофер. Он слишком сильно нажал на педаль газа, и автобус быстро поехал вверх по крутому холму, за которым располагался городок. — Куда едем?

— Сценик Драйв, 91, — ответила Ник, проводя рукой по влажным волосам. Она выглянула в окно. Несмотря на дождь, она разглядела библиотеку, полицейский участок, винный магазин. Старенький кинотеатр, свидетель ее первого поцелуя. Они проехали мимо большого костела и стали подниматься на еще один крутой холм по той самой дороге, по которой Ник с матерью всегда возвращались домой.

Усталая, голодная, промокшая и замерзшая, Ник уже подумывала о том, чтобы развернуться и поехать обратно в город.

«Нет».

Автобус двигался навстречу буре, которая набирала силу. Когда они приблизились к табличке с надписью «Ривервью-Мэйнор», за которой простиралась самая красивая часть городка, перед ними упала большая ветка, перегородив дорогу. Шофер стал ее объезжать.

— Чертов шторм, — пожаловался он. — Чертов ураган. Теперь они называют их мужскими именами, вы можете в это поверить?

— Я могу поверить чему угодно, — заявила Ник.

— Лучше бы я остался на Карибском море. Хотя я его ненавижу. Там постоянно бушуют ураганы.

Ник не стала поддерживать разговор на эту тему, обострявшую ее беспокойство за судьбу отца, застрявшего в Сент-Маартене.

Автобус медленно въезжал на холм, затем свернул влево, на незнакомую улицу. Реки дождевой воды текли по обочинам, заливая проезжую часть дороги. Автобус свернул вправо, замедлил ход и остановился.

— Три с половиной доллара, — сказал шофер.

Ник дала ему четыре, открыла дверь, вышла из автобуса и перепрыгнула через водный поток, чтобы снова не промочить ноги. Автобус уехал, и Ник направилась к дому с остроконечной крышей в стиле «Тюдор»; его кирпичные стены блестели от дождя. Плащ Джоанны, как выяснилось, не был водонепроницаемым, и Ник начала дрожать от холода. Она медленно подошла к крыльцу, выгибая шею, чтобы лучше рассмотреть людей, едва различимых за окном столовой.