Пенни Рейд - Притяжение

— Конечно, конечно. Следуйте за мной.

Кареглазый, который почувствовал себя комфортно, положил руку на мое тело и подмигнул, когда я проходила мимо.

— Найди меня позже, повеселимся.

Напарник стукнул его по затылку и я услышала прежде, чем мы ушли.

— Маловероятно, придурок.

— Я Эрик, — сказал нам голубоглазый через плечо. — Поршень, здесь.

— Поршень?

— Мартин-Поршень, — обернувшись, объяснил Эрик. Мы шли цепочкой друг за другом, обходя полураздетых женщин и парней из братства. — Его место в лодке восьмое. Оно называется поршневое, потому что задает ритм всей лодке. Поэтому мы и зовем его Поршень.

Я стиснула зубы, игнорируя толкающихся и некоторые части тела, прижимающиеся ко мне — или в открытую лапающие меня.

Мартина называли Поршнем. Почему-то это прозвище ему походило.

Эрик привел нас к лестнице, где стоял другой вышибала. Он кивнул Эрику и ухмыльнулся Сэм и мне. Я сделала вывод, что он подумал, мы будем участвовать в сексе втроем. И от этого, конечно же, мои щеки сильно покраснели.

Чертова совесть.

Я из последних сил поднималась по лестнице на каблуках, едва не прося Эрика остановиться, чтобы снять их. И так увлеклась раздумыванием снять или нет туфли, что чуть не врезалась в спину Эрика, когда он остановился перед огромными дверями.

— Он здесь, — повернувшись, сказал Эрик. Он отпустил мою руку, чтобы открыть двери.

— Спасибо, — я кивнула, крепко сжав руку Сэм, прежде чем идти внутрь.

— Нет. Нет. Она остается здесь, — Эрик покачал головой, жестом указав на Сэм.

— Что? Почему?

— Только одна девушка, за исключением случаев, когда приглашены обе.

Я взглянула на Сэм и представила, что у меня такое же ошеломленное выражение на лице.

— Извини? — спросила Сэм. — Он кто? Султан? У него есть гарем?

Эрик усмехнулся, его взгляд переместился на Сэм, будто оценивая.

— Я составлю тебе компанию, сладкая.

— Нет уж, спасибо, засранец, — ответила она.

От этого он лишь шире улыбнулся и сказал:

— Ты в безопасности со мной. Я обещаю, единственное, что я сделаю, это буду смотреть на тебя.

Она нахмурилась. Отчего он насмешливо прищурился, явно веселясь и наслаждаясь этим.

— Я переживаю не о себе, — объяснила Сэм. — Я не доверяю этому парню мою девочку, не в этом доме.

Эрик посмотрел на мое платье, его улыбка угасла, смягчившись, будто он знал какой-то секрет обо мне.

— Кэйтлин в безопасности. Но если она не выйдет через пятьдесят минут, мы пойдем ее спасать.

Мне не нравилось то, что скрывалось за его словами, или что он подразумевал. Я была не какой-то девицей. Меня не нужно было спасать. Если кто и был девицей в этой ситуации, так это Мартин Сандеки. Я спасала его, просто он еще не знал этого...

Почти шепотом я сказала Сэм:

— Все хорошо. Мартин ничего не сделает. Я просто расскажу ему о, хмм… задании и уйду.

Сэм колебалась, не зная, что делать. Спустя минуту, она выпалила:

— Ох, все хорошо, — потом она посмотрела на Эрика. — Но я засеку время. У меня есть часы. — Она подняла руку, чтобы он увидел, что она не шутит.

— Засекай, — сказал он с широкой улыбкой, поднимая руки вверх, будто сдаваясь.

Набравшись смелости, я открыла дверь, один раз обернувшись на Сэм, прежде чем зайти и закрыть ее за собой.

Не знаю, чего я ожидала, но в комнате стоял бильярдный стол.

Я остановилась на входе, в небольшой нише, и увидела, как Мартин и три других парня играли, загоняя шары в лузы.

Никто сначала не заметил меня, что дало мне время успокоиться и про себя повторять синонимы.

Неустойчивая, неуверенная, нервная, беспокойная, тревожная, в панике...

Тогда одна мысль посетила мою голову: если ты волнуешься, это не означает, что ты не можешь быть спокойной. Моя мама всегда говорила эти слова, когда меня мучили детские страхи, разочарования и отчаяние. Сейчас эти слова оказались как нельзя кстати.

Я не опасалась за свою безопасность, просто переживала. За свою недолгую жизнь я привыкла прятаться в кабинетах и буду абсолютно счастлива продолжить в том же духе после этого разговора.

Мне просто нужно сделать это.

Решившись — чтобы моя совесть была чиста, все-таки поговорить с ним, а потом найти хороший, безопасный шкаф, чтобы спрятаться — я сделала шаг вперед из своего укрытия и прокашлялась.

Один из парней смеялся, и я подумала, что они меня не услышали. Но потом четыре пар глаз повернулись в мою сторону, хотя я пыталась сфокусироваться только на Мартине.

— Ох, привет! Здравствуйте, — мой голос эхом раздался по всей комнате.

Мартин, как и все остальные, смотрел на меня, как на незнакомку. Тем не менее, я чувствовала, что все они рассматривали меня с головы до ног, будто я машина или лошадь — если кто-то из них думал о верховой езде.

Беспокойство сдавило мне грудь и от напряжения скрутило желудок. Я сжала руки в кулаки и сделала еще один шаг в комнату, ближе к свету.

— Я ищу Мартина, — сосредоточила взгляд на Мартине, он стоял в шести шагах, ближе всего ко мне.

И все еще меня не узнал, поскольку ответил скучающим и раздраженным тоном:

— Что ты хочешь?

— Это я, хм, Паркер. Кэйтлин Паркер. Я надеялась, что смогу поговорить с тобой... минутку... о химии? — я сжала губы, ожидая его реакции.

Мартин заметно напрягся, заморгал и вздрогнул, когда я сказала свое имя. Его глаза — сосредоточившись и сузившись — на этот раз осмотрели меня с явным интересом.

— Паркер? — он сделал шаг вперед, положив кий на стол. Он выглядел сбитым с толку.

Кивнув, я осмелилась взглянуть на остальных. Они поочередно смотрели то на меня, то на Мартина, ожидая его реакции.

— Ага. Я обещаю, это займет всего минуту, мне нужно сказать...

— Все вон! — прервал меня Мартин, его голос был слишком громким для этой комнаты. Это была команда.

К моему удивлению, все трое его напарников положили кии на стол и вышли из комнаты, как он и просил.

Один или двое посмотрели на меня, перед тем как уйти, им явно было любопытно, но никто ничего не сказал. Мартин не переставал смотреть на меня. Он, казалось, уже оправился от моего неожиданного прихода. Линия его подбородка стала жесткой, а мышцы на висках напряглись.

Я не знала, что делать с надвигающейся бурей в его глазах, так что просто игнорировала это и пыталась думать о словах для игры в синонимы. Пыталась не смотреть на его губы.

Пыталась, и у меня ничего не получалось.

Я просто не могла ничего поделать, вспоминала его поцелуй — наш поцелуй — словно цунами затопивший мое тело чем-то горячим и тяжелым. Я была ошеломлена, окружена со всех сторон. Я знала, каков он на вкус, как он рычал, когда его руки были на моей обнаженной коже.

Я постаралась не дрожать, но это было уже слишком.

Дверь закрылась с легким щелчком, но для меня это прозвучало, как выстрел — потому что мы остались наедине. Я задержала дыхание и заправила волосы за уши. Мне нужно было сосредоточиться на словах, которые я повторяла про себя уже пять часов.

Я могла уйти, но моя совесть мне не позволило бы, и на этом все закончилось.

Не обращая внимания на мурашки по коже от его ослепительного взгляда, я надела маску спокойствия и сказала:

— Причина, по которой я здесь...

— Позволь мне угадать, — он скрестил свои широкие руки на широкой груди, распрямив широкие плечи и оперся о стол своими узкими бедрами, — твой уровень заинтересованности... изменился.

Я прищурилась.

— Что?

— Ты изменила свое мнение обо мне, — то, как он сказал эти слова, невозмутимо и язвительно, привели меня к выводу, что он подумал, будто я пришла выпрашивать еще поцелуев, чтобы обмануть его своими женскими хитростями.

Если бы он знал, что я не обладала женскими хитростями. Только нервная дрожь и настольные игры. Я еще больше прищурилась. Он не должен был говорить. Он должен был слушать.

— Нет. Это не так. Это по поводу шкафа.

Он усмехнулся, будто не поверил мне.

— Милое платье.

Я посмотрела вниз на себя, моя рука автоматически легла на живот.

— Ох, спасибо. Оно не мое.

— Правда? — он и в правду мне не поверил.

— Да. Он слишком короткое. Мне говорили, — я дернула за подол платья, может от этого оно станет длинней, — что не пропустят, если не буду в юбке.

Его внимание переместилось туда, где мои руки возились с платьем, задерживаясь там. Мартин оторвался от бильярдного стола и подошел ближе ко мне, его шаги были неторопливы, а взгляд блуждал по моему телу. Снова я почувствовала себя словно лошадь, которую вывели на прогулку.

— Ты всегда можешь снять его - платье, - если чувствуешь себя некомфортно.

Его слова слишком меня взволновали, отчего щеки покрылись розовым румянцем. Он остановился прямо напротив меня. Многозначительно уставившись на выпуклость моей груди, он переходил все установленные границы.

Это все было настолько неуместно...

Это...

Это было неуместно.

Я сделала небольшой вдох, надеясь успокоить и растоптать необъяснимую волну ощущений, которые мучили меня — одни приятные, другие не очень.

— Послушай, — сказала я, сквозь стиснутые зубы, — я кое-что подслушала, пока сидела в шкафу, прежде чем ты пришел, и я думаю, ты должен знать. Эта причина, по которой я здесь.

Он смотрел на меня напряженным, недоверчивым взглядом. Он стоял всего в футе от меня, но в то же время далеко, и я подняла подбородок, чтобы встретиться с ним взглядом.

После паузы, во время которой он всматривался в мое лицо, Мартин сказал:

— Ну, давай, красотка. Просвети меня.

— Я услышала, как два человека зашли в комнату. Так вот, я запаниковала и да, спряталась в шкафу. Но в свою защиту, хочу сказать, что я уже была там и вытаскивала оборудование. В любом случае, было два голоса: один женский, второй мужской. Они вошли в лабораторию вместе. Это был тот же парень, который ждал тебя, когда ты вошел в лабораторию. Девушка хотела, чтобы парень накачал тебя наркотиками.

Мартин сначала поднял брови, а потом нахмурился, когда я сказала слово наркотики. Я не хотела, чтобы он перебивал меня, поэтому заговорила быстрее.

— Она сказала, что хочет, чтобы он накачал тебя наркотиками. Они запланировали это на 10:30, сегодня вечером, и он должен был убедиться, что ты придешь на вечеринку. Она сказала, что придет к одиннадцати, отведет тебя в комнату и запишет видео с вами двоими. Потом она сказала, кое-что настолько ужасное — не то, чтобы остальное не было ужасным — но когда она это сказала, я была настолько ошарашена этим, потому что не встречала еще людей, настолько холодных и расчетливых, не понимающих элементарной порядочности.

— Что она сказала? — спросил он нетерпеливо. Его глаза были по-прежнему жесткими, злыми, но эта злость не была направлена на меня. Я не была целью — хвала Бунзену и его горелке!

— Она сказала, что если забеременеет, то это будет как бонус.

Мартин открыл рот и тут же закрыл, переместив взгляд с меня на пол. Он был явно ошеломлен. Я смотрела на его красивое лицо, пока он обдумывал услышанное, позволяя себе рассмотреть его так близко, как не позволяла себе раньше.

Он был до боли красив. Я знала это раньше, но лишь сейчас действительно рассмотрела его.

В груди немного болело, пока я рассматривала его черты: квадратная челюсть, сильный нос, идеальной формы и размера лицо, высокие скулы, будто у него в роду был кто-то из племени Чероки или Навахо. В паре с его голубыми глазами, он был поразительным. Я понимала мое первоначальное нежелание смотреть прямо на него. Это был инстинкт самосохранения.

Я оторвала взгляд от его необыкновенных форм — сложнее всего было не заострять внимание на его, бесспорно прекрасном теле: как джинсы сидели на бедрах, и на то, что заполняло эти джинсы — и посмотрела через плечо.

— Итак. Это все, что мне нужно было тебе сказать, я думаю, я буду...

— Почему я должен верить тебе?

Я уставилась на него во все глаза, потому что ответ был очевиден.

— Хм, что?

— Откуда мне знать, что ты говоришь правду?

— Зачем мне врать?

— Чего ты хочешь взамен?

— Взамен чего?

Он сместился на дюйм ближе ко мне. Однако это перемещение омрачилось угрожающим подозрением и неприятностями.

Для кого-то столь красивого выражение его лица было на удивление неприятным.