Гнев и смущение потихоньку оставляли меня. Все было правильно. Да, я солгала, и солгала не один раз. Но я сделала это в защиту Экра и человека, обратившегося к Лейси за помощью. Пусть все плохое останется в прошлом. Ни Ричард, ни я не станем вспоминать его. Ральф Мэгсон обещал возродить новую жизнь в Вайдекре, и, если моя маленькая ложь — пусть даже она не такая уж маленькая, — поможет этому, значит, я поступила правильно.

Я простила себе мою ложь насчет Денча, и то, что я скрыла от дяди Джона прошлое Мэгсона, я тоже не посчитала за вину. Я доверяла суждению дяди Джона, и, если он считал мистера Мэгсона подходящим управляющим для Экра, значит, так оно и было. Он похвалил характер Ральфа и собирался проигнорировать некоторые грехи его молодости. Я не могла выдать мистера Мэгсона и не смела судить о нем. И я почувствовала, что тяжесть в моем сердце тает и растворяется, как утренний туман над полями Вайдекра.

Должно быть, я проявила себя как грубая, плохо воспитанная девчонка, и это перед мамой и человеком, которого она уважала больше всего на свете. Я извинюсь перед мамой и дядей Джоном, а Ричарду я скажу всю правду. Он сможет понять меня. И если он не станет на меня сердиться, то все остальное я приму с легкостью.

Так я сидела, и мир Вайдекра словно омывал меня, неся покой моей душе. И снова я была Лейси из Вайдекра, осознающая, где ее дом.

Дверь позади меня отворилась, и на улицу вышел Ричард. Он почти наткнулся на меня, ничего не видя в темноте.

— А, вот ты где, — произнес он. — Тебе придется пойти и извиниться перед ними.

— Знаю, — спокойно сказала я и улыбнулась ему. — Ну, не скандалистка ли я? Но я прямо не знала, что мне отвечать.

— Я чувствовал, что ты совсем запуталась в своем вранье, но не мог понять, в чем дело, — с этими словами Ричард опустился рядом со мной на ступеньки, и я прильнула к его плечу. Его присутствие сразу словно согрело меня.

— Что это за таинственный Дэн Тейлер? — спросил он. — Ты несла полную околесицу, каждый, кто знает тебя, сразу бы догадался, что ты врешь. Что ты пыталась скрыть?

— О, Ричард, — вздохнула я. — Я знаю, что нехорошо врать тебе. Или обманывать маму и дядю Джона. Но я боялась сказать им правду.

Он тихонько сжал мою руку.

— Какую правду? Что за великая тайна у тебя на сердце, Джулия?

— Это был Денч, — торопливо проговорила я. — Джон Денч, грум Хаверингов. Он, видно, прятался все это время в Экре или где-то поблизости. Может быть, в Мидхерсте. А сегодня пришел на праздник. Мы почти столкнулись с ним на улице! Это было ужасно! Я так испугалась, что дядя Джон велит арестовать его.

Ричард обнял меня за плечи, и я уютно положила голову ему на плечо. Его теплый запах успокаивал меня, как напуганного зверька.

— Но дедушка Хаверинг предложил за него награду, — тихо сказал Ричард. — Ты сама маленькая преступница, Джулия, потому что помогаешь укрывать его.

Я безмятежно кивнула. Рука Ричарда стала гладить мою щеку, и я почти мурлыкала от удовольствия.

— Знаю, — проговорила я. — Но ведь он был так добр с тобой, он учил тебя скакать на лошади, тревожился в тот ужасный день, когда с тобой случилось несчастье. К тому же теперь я знакома с Клари Денч и знаю, как любит она своего дядю. И я просто не смогла назвать его имя дяде Джону и смотреть, как его забирают в тюрьму.

— Значит, ты солгала, — подытожил Ричард. Его голос оставался нежным.

— Да, — согласилась я. Но я больше не таяла от его прикосновений. И в моем голосе послышалась тревога. — Это все было так давно. Я не смогу вынести, если эти ужасы начнутся в Вайдекре снова.

— И ты назвала моему папе фальшивое имя, — голос Ричарда был мягким как шелк. — И солгала тетушке-маме и мне?

— Да. Но я знала, что ты поймешь, Ричард. И я рассказала тебе правду, как только смогла. Сейчас я рассказала тебе все. Я не лгала тебе, Ричард.

— Это правда, — справедливо заметил он. — Ты сказала мне правду, как только смогла. Но одного ты не сказала.

— Чего, Ричард? — мой голос звучал очень тоненько. — Я все расскажу тебе. Ты же знаешь, у меня нет секретов от тебя.

Рука Ричарда больше не ласкала меня. Она держала меня так, чтобы я не могла вырваться. И хоть голос его был нежным и ласковым, я чувствовала себя так, как чувствует кролик перед удавом.

— Джулия, ты что забыла, почему дедушка Хаверинг хотел арестовать Денча? Ты разве не помнишь, что он сделал с моей лошадью?

— О нет, Ричард! — вскричала я. — Как я могла забыть это? Я целую неделю плакала из-за Шехеразады и из-за тебя. Ты помнишь, как я была расстроена? Конечно же, я ничего не забыла. — И я тут же оборвала себя, почувствовав, что от моего ответа все стало еще хуже. — Я ничего не забыла, но не могу сказать, что все время помнила об этом, — попыталась я исправиться. — Я могла думать только о бедной Клари и о Денче, который должен был все время где-то прятаться. Все в деревне были сегодня так веселы и беззаботны, что я чувствовала бы себя ужасно, если бы испортила этот праздник. И все слушали меня и смотрели на меня, Ричард! Я не могла в тот момент сказать правду.

Пальцы Ричарда на моем плече стали словно стальными и впились в мягкую плоть моего тела, как клещи. Но он ничего не говорил.

— Ричард, ты делаешь мне больно. Не держи меня так крепко.

— Хорошо, — ответил он с улыбкой, но эта улыбка была страшной. В темноте я не видела его лица, но чувствовала, что оно горит от гнева. Я сделала ошибку, когда солгала, но я была вдвойне не права, когда попыталась объяснить все Ричарду. Я чувствовала, как земля ускользает из-под моих ног, и знала, что нет пути к спасению.

— Ты заслужила, чтобы я наказал тебя, — негромко сказал Ричард. — Ты помогла скрыться человеку, который искалечил мою лошадь, искалечил так сильно, что ее пришлось убить. Ты увидела его и обманула моего папу, чтобы дать ему возможность скрыться. Я знаю, почему ты так сделала, мисс Лейси из Вайдекра. Чтобы, чувствовать себя там королевой! Ты сама сейчас сказала, что все смотрели на тебя и слушали тебя. Ты хотела, чтобы они думали: «Ах, какая милая, какая славная и добрая, настоящая принцесса!» И ты совсем не думала обо мне и о том, что сделал Денч с моей лошадью?

— Но, Ричард! — пораженная, сказала я. — Ты все искажаешь. Это было совсем не так!

— Ты хочешь быть любимицей Вайдекра! — Его хватка на моем плече жгла меня, как раскаленное железо. — Ты хочешь превратиться в драгоценную маленькую мисс Лейси из Вайдекра, в надежде, что они полюбят тебя и станут считать сквайром, а обо мне забудут! Вот о чем ты думаешь! Я знаю!

— Нет, Ричард! Нет! — повторяла я снова и снова.

— Ты пытаешься украсть у меня Вайдекр! — обвиняющим тоном сказал он.

— Да нет же, Ричард! Мне это даже в голову не приходило! Когда меня спрашивают об этом, я всегда говорю, что ты будешь сквайром! И что это ты избранное дитя.

— Что? — его голос моментально изменился.

— Ничего, ничего, — торопливо продолжала я. — Это только легенда, глупая деревенская легенда. — Ричард смотрел на меня и ждал, и мне пришлось продолжать. — У них есть такая легенда. Они верят, что один из нас настоящий наследник Беатрис и обладает ее даром предвидения и ее властью над землей. И они не знают, кто из нас им станет. Но я всегда говорю, что это ты.

Ричард внезапно отпустил меня, но так сильно при этом толкнул, что я упала навзничь и ударилась головой о каменную ступеньку. На мгновение я будто ослепла и не слышала ничего, кроме шума в ушах.

— Ричард!

— Это я! — прошипел он в страсти. — Это я им буду! Пока я сижу как приклеенный у доктора Пирса, ты бегаешь по всей деревне, заводишь себе там друзей и внушаешь им, что ты настоящая наследница. Прежде ты никогда мне об этом не говорила! Ты обманщица, Джулия! И ты посягаешь на мои права! Это моя земля! Я — сын Беатрис и настоящий наследник!

Я не могла вымолвить ни одного слова. Я была потрясена, что Ричард так обращается со мной, и у меня от удара кружилась голова. Запустив пальцы в волосы, я нащупала растущую шишку. Мне было больно от удара и от обиды, но я ничего не могла сказать в свою защиту. Ричард был не прав, совершенно не прав, но он имел веские основания для своего гнева. Помочь в укрывательстве Денча было именно тем, что могло бы привлечь ко мне сердца всех жителей Экра. И я действительно не рассказала Ричарду легенду об избранном ребенке.

— Извини, Ричард… — начала я.

Но ничего хорошего это мне не принесло. Он повернулся на каблуках, рывком открыл дверь и исчез в доме, захлопнув ее за собой. Пытаясь подняться, я нечаянно засунула пальцы в дверную щель, и, когда она захлопнулась, их так больно прищемило, что я даже вскрикнула. Я ухватила распухшие пальцы, сжала их так сильно, как могла, чтобы прекратить боль, и зарыдала как ребенок. Он, конечно, не хотел причинить мне боль, я знала, что он не хотел. Просто он захлопнул дверь слишком быстро. Но боль заставляла меня рыдать от жалости к себе.

Я долго сидела одна, баюкая пальцы, но боль не проходила, и я боялась, что она никогда не пройдет. Слезы уже перестали течь, и боль в ушибленном затылке мало-помалу стихала. Я оставалась здесь, на холодном камне ступеней, выискивая в глубине своего существа силы успокоиться и примириться с происшедшим. Ричард был моим женихом, и бабушка сама сказала, что он не всегда будет любить меня. Я пообещала себя ему, и он получил право — почти законное право — обращаться со мной как ему заблагорассудится. Шишка на голове и распухшие пальцы не были чем-то непоправимым. И я старалась убедить себя, что я не оскорблена, что я не ранена и что меня ни в чем не обвинили. И если я хочу выйти замуж за Ричарда — а я именно этого хотела, — тогда я должна научиться с покорностью принимать самые грубые черты его характера. Он право на грубость.

Так я говорила себе, постепенно успокаиваясь. Месяц показался на небе и залил все вокруг бледным призрачным светом. Внезапно я услышала стук копыт, и затем калитка в сад отворилась и вошел мистер Мэгсон, балансируя без костылей. Увидев меня с красными, опухшими глазами и мокрыми от слез щеками он удивленно остановился. Наверное, я была похожа на нищенку, хоть и сидела на пороге собственного дома.

— Что случилось? — мягко спросил он и бросил взгляд на уютно освещенные окна гостиной. — Выставили за дверь? Или дуетесь?

Я помолчала минутку и затем с коротким смешком, больше, впрочем, похожим на рыдание, ответила:

— Видимо, дуюсь, поскольку меня никто не выставлял.

Мистер Мэгсон понимающе кивнул и взялся за ручку двери для опоры. Другую руку он протянул мне, чтобы помочь подняться, и я, не подумав, подала ему больные пальцы. Но при первом же его прикосновении я с криком боли отдернула их назад.

— Я прищемила руку дверью, — объяснила я.

Он помог мне встать и придержал за локоть, потому что я зашаталась.

— Голова закружилась? — спросил он.

— Я стукнулась о ступеньки, — сообщила я ему еще одну новость и пощупала ушибленное место. Шишка выросла еще больше и стала очень мягкой на ощупь.

— Да уж, когда вы дуетесь, то делаете это на совесть! — с удивлением заметил он. — Вы что, в гневе бились головой о ступени?

— Конечно, нет, — отрезала я. — Это вышло случайно.

— А ваши пальцы?

— Это тоже вышло случайно, — невольно выдала себя я.

— Каким образом вы умудрились стукнуться затылком? — продолжал расспрашивать он.

Я чувствовала, что краснею до корней волос.

— Я уже сказала вам, что это была случайность, — упорствовала я. Ричард — мой будущий муж, и мой долг беречь его репутацию и свою гордость. Даже если он будет бить меня, я никому об этом не расскажу.

— Ричард дома?

— Нет, — быстро ответила я. — Это была случайность. — Мне пришлось опереться о стену, чтобы привести мысли в порядок. — Прошу прощения, мистер Мэгсон, я не совсем поняла вас. Конечно, Ричард дома, дома и мама, и дядя Джон. Могу ли я пригласить вас в гостиную?

Мистер Мэгсон кивнул. Он не поклонился мне, подобно джентльмену, но подал руку с грацией, которой мог бы позавидовать настоящий аристократ. Я с легкой улыбкой приняла ее, и мы вошли в дом.

В холле был один Страйд.

— Мисс Джулия! — тоном упрека сказал он. — Что это на вас нашло в гостиной? И что вы с собой сделали?

Я бледно улыбнулась, смущенная его тревогой обо мне.

— Я не очень хорошо себя чувствую, Страйд, — ответила я. — И пойду спать. Пожалуйста, извинитесь за меня перед мамой и дядей Джоном. Сегодня я больше не стану спускаться вниз. И пожалуйста, передайте дяде Джону, что к нему пришел мистер Мэгсон.

Страйд кивнул и провел мистера Мэгсона в библиотеку. А я медленно поплелась к себе в комнату.

Я скинула одежду и легла. Холодное полотно подушки приятно остужало голову, и мне сразу стало будто бы легче. Я лежала на спине, придерживая больные пальцы, ожидая, когда пройдет головная боль и когда перестанет страдать сердце. Мне было очень одиноко и очень грустно.