Виктория Падалица - Приятное обещание

– Скажите мне, прошу! – взмолилась Джен, схватив доктора за руку и встав на колени; она вся дрожала, и, похоже, прямо сейчас переживала нервный срыв.

– Ваш муж… – неуверенно начал доктор. – Его мозг практически полностью разрушен раковыми клетками. Он слишком поздно обратился к нам, поэтому помочь мы были уже не в силах. Болезнь прогрессирует и уже дошла до последней стадии.

– У Тима рак. – повторила за ним Анжелика.

– Да. – заключил врач. – Это так, к несчастью.

– Сколько… – шептала Дженджи сквозь слезы. – сколько ему осталось?

– Счет идет на дни. – доктор взял ее за руку, чтобы успокоить и помочь присесть на лавку. – Крепитесь, вам еще пригодятся силы. Подумайте о ребенке, вам вредно волноваться, миссис Ральдос.

– Могу я увидеть мужа?

– Мистер Ральдос сейчас спит, но – видя состояние Дженджи, доктор смягчился, – если хотите, то можете войти.

Анжелика и Дженджи прошли к палате. Увидев Тима, лежащего под аппаратом искусственного дыхания, Джен вцепилась в дверной косяк побелевшими пальцами, не в силах сделать шаг вперед, лишь громко вобрав в себя полный рот воздуха. Она вот-вот сойдет с ума от переполнявшего ее горя.

– Пойдем же? – Анжелика тащила ее в комнату.

– Подожди, Анжи… – произнесла Джен, в панике схватившись другой рукой за живот. – Кажется, я рожаю.

***

Очнувшись в родильной палате, Дженджи попыталась встать, но головокружение и сильная боль внизу живота не дала этого сделать.

– Она отошла! – крикнула девушка с палаты.

Медсестра тут же подошла к Джен и любезно поинтересовалась о ее состоянии.

– Мой ребенок… – в бреду стонала она. – где он?

– Он в порядке, немного слаб, но все хорошо. Ваш мальчик выжил.

– Мальчик? – Дженджи пьяно посмотрела на девушку в белом халате. – Как мальчик? Вы уверены?

– Конечно. У вас красивый мальчик. Вес его мал, но для тридцати недель ребенок вполне развит. Он какое-то время пробудет у нас, поскольку еще не приспособлен к жизни, его легкие пока что не могут дышать самостоятельно.

– Я должна сказать мужу. – Дженджи попыталась встать, вспомнив о том аппарате искусственного дыхания на лице Тима, что заставил ее упасть в обморок.

– Вам нельзя вставать! Вы только что перенесли операцию! Сутки вы должны лежать.

– Но я должна… – не унималась Дженджи, ощущая непреодолимую слабость.

– Сейчас ночь, и ваш муж спит. Позвоните ему завтра и сообщите!

– Он в реанимации! Я должна попасть к нему. Прошу вас!

– Ничем не могу помочь. Завтра спросите у своего врача, можно ли вам увидеться с мужем. Сейчас я уколю вам обезболивающее, и вы заснете. Хорошо? – медсестра подняла одеяло и поставила укол Дженджи в бедро.

***

Перед утренним обходом к ней зашла Анжелика. Присев на край кровати, она посмотрела на Джен покрасневшими от слез глазами.

– Поздравляю, у тебя мальчик.

– Как он? – спросила Дженджи, уже успевшая отойти от наркоза и прийти в чувства.

– Недоношенный, но врач сказал, что выкарабкается.

– Я спрашиваю о Тиме.

– Плохо, – Анжелика опустила глаза. – но пока в сознании. Врачи делают все возможное, чтобы облегчить его существование.

– Облегчить??? – слова Анжелики легли раскаленным камнем на грудь, и Дженджи, проделав нешуточное усилие, решительно попыталась приподняться с кровати. – Я должна увидеть его.

– Да, я попросила врача, чтобы он разрешил тебе повидаться с ним. —сказала Анжелика тихим умиротворенным голосом, а потом добавила то, чего Джен боялась услышать больше всего. – Ты должна успеть попрощаться с Тимом…

Дженджи внимательно изучала глаза подруги, надеясь отыскать хоть намек на то, что Анжи утрирует или пытается неудачно пошутить. Анжелика не шутила. Помогая Дженджи подняться, дала ей свой плащ и пересадила в инвалидное кресло, Анжелика торопливо покатила его к лифту.

– Тим в соседнем корпусе. – объяснила она. – Я мигом домчу тебя.

Дженджи в лицо дул свежий весенний ветер. Солнце пробивалось сквозь верхушки недавно позеленевших деревьев. Больничный двор был тих и спокоен, на ветках пели птицы. Но все это великолепие плыло перед глазами Джен, как в тумане. Дженджи с замиранием сердца ждала момента, когда, наконец, увидит Тима. Он скрывал от нее свою страшную болезнь долгое время, о чем Джен не просто не хотела думать, а, тем более, принимать это, как данность.

– Вот почему Тим все откладывал визит к врачу, – простонала Дженджи, поглощенная тягостными мыслями. – Он не хотел, чтобы я знала.

– Никто не знал. Даже мама. Я сказала ей сегодня.

– Как Дорис отреагировала?

– Если честно, – Анжелика сделала недолгую паузу. – боюсь за то, что она не выдержит такого потрясения.

Открыв дверь палаты, Анжелика закатила кресло вовнутрь.

Тим спал. Услышав шум колёс, он открыл полные боли глаза, и, найдя в себе силы улыбнуться, ласково поздоровался с Дженджи.

– Кто? – с надеждой спросил он.

– Мальчик. – грустно ответила Джен, не сдерживая слез, ручьями текших по лицу.

– Прости меня. – шептал он, не в силах говорить громче. – Не хотел тебя расстраивать.

– Ничего, милый. Ты, главное, поправляйся!

– Красивый?

– Анжелика сказала, что он похож на тебя.

– Назови его Тим. – он прикрыл глаза. – Прости, Джи. Я так и не смог подарить тебе девочку.

– Еще не все потеряно! – рыдала она, схватив Тима за руку. – Мы еще родим девочку, милый…

– Надеюсь. – он облизал пересохшие и потрескавшиеся губы, – Я люблю тебя, Джи. Всегда буду любить.

После этих слов Тим посмотрел на Джен и застыл. Его глаза постепенно теряли жизнь, становились стеклянными и пустыми. Мысль покидала его красивые глаза, которые так любила Дженджи. Приоткрытые губы больше ничего не сказали.

В правом ухе Дженджи запищал аппарат. Она не понимала, что происходит, продолжая говорить с мужем и поглаживать его руку. Потом ее куда-то увезли. Последнее, что Джен видела перед тем, как понять причину, почему их с Тимом разлучили, это как Анжелика, склонившись к брату, закрыла ему глаза.

Похороны Тима состоялись через несколько дней. Дженджи к тому времени уже выписалась из больницы, но ребенок должен был находиться под наблюдением еще месяц-полтора, как прогнозировали врачи, что огорчало Дженджи, но не в той мере, как мать переживает за своего больного ребенка. Джен была уверена, что Тим-младший, как она назвала ребенка в честь покойного отца и последней его воли, приедет домой раньше срока. Он впитал в себя лишь лучшее от отца, борца по своей натуре. Дженджи была непоколебимо уверена, Тим-младший не оставит её.

На похоронах Дженджи не проронила ни единой слезы ни тогда, когда священник читал молитву, ни тогда, когда гроб с телом Тима засыпали землей. Она ни с кем не говорила. Лишь, когда прощалась с Тимом, невзирая на шокирующие комментарии присутствующих на похоронах, поцеловала его в губы и сказала сердечное: «Прости меня, любимый.»

Шли годы, а Дженджи все не снимала траур с сердца, тела и души. Она с легкостью управлялась по дому, воспитывала троих мальчиков и вела отшельнический образ жизни, но умерла в остальном. Ни с кем не поддерживая никаких связей, ни с кем не говоря, не думая о себе, Джен проводила каждый день в тоске по мужу. Лишь только Анжи и трое сыновей составляли весь смысл ее существования. После смерти Дорис, Анжелика продала старый дом и переехала к Дженджи.

Разбирая вещи, Дженджи заявила, что заберет те два цветка, один из которых давно засох. Цветок Тима и его детку, разросшуюся настолько, что затмила материнское растение.

– Зачем тебе эти растения? – спросила Анжелика, пакуя вещи в картонные коробки.

– Это, все, что у меня осталось от Тима. – ответила ей Дженджи. – Это он, – она указала на засохший цветок, а потом взяла в руки цветок побольше, который был зеленый и радовал глаз крупными цветами. – А это я. Я поставлю цветы вместе, чтобы знать, когда умру я. Тогда-то мы с Тимом будем счастливы. Я не перестаю ждать.

– Может, не стоит хоронить себя, надеясь на растение? Подумай о детях, как они без тебя?

– Если бы не думала о трех сыновьях, давно бы скоротала ожидание. – холодно произнесла она, с любовью обнимая горшки с цветами. – Дети-мое счастье. Особенно младший. Когда смотрю на него, Тим так напоминает мне своего отца, вспоминаю тот день, когда он был зачат со слезами радости. И день рождения Тима навсегда останется в моей памяти.

– Да, он очень похож на Тима. – согласилась с ней Анжелика. – Жаль, что ты так рано овдовела, но это не повод гробить себя в твои сорок с небольшим! Нужно пережить это и жить дальше! Прошло шесть лет с тех пор, как брат умер. Пора бы что-то менять, Джен!

– Но я не хочу ничего менять, меня все устраивает. – Джен поставила зеленый цветок, оставив в руках мертвый, прижала его к себе, словно любимого человека. – Вполне.

– Знаешь, кого я встретила на днях? – Анжелика, чтобы немного подбодрить Джен, решилась завести разговор на другую, менее тоскливую тему. – Элис. Помнишь ее?

– Конечно помню. – в глазах Дженджи застыл немой вопрос.

– Бедняжка Элис… – продолжала Анжелика. – Она лишилась всего! И работы, и дома. Увлеклась азартными играми, повлекшими за собой плачевные последствия. Теперь ей некуда идти. Она просила меня не продавать тот дом, но я отказала, сообщив, что мне срочно нужны деньги.

– И правильно. – с холодным безразличием процедила Дженджи. – Пусть страдает.

– Мне все равно жаль Элис, даже после того, что было. Ей некуда идти с ребенком.

– С ребенком? – Джен в недоумении уставилась на Анжелику.

– Да, у нее есть дочка. Но об отце она не сказала. Одно поняла, что он не живет с ними.

– Сколько лет ее дочери?

– Она пошла в первый класс. —Анжелика задумалась, поднеся палец ко рту, – Точно, она говорила об этом. Сколько, значит, ей лет? Семь-восемь?

–Семь? Понятно. —Дженджи оживилась, ее глаза заблестели. – Как мне найти Элис?

– Она снимает комнату в клоповнике возле вокзала. Там еще рядом пивбар.

– Я знаю это место. Поставишь цветы у окна в коридоре? – попросила она, надевая куртку.

– Ты куда?

– Срочные дела. – бросила она, захлопнув дверь. – Я скоро!

Дженджи припарковала автомобиль возле бара. Она намеренно взяла сегодня автомобиль Тима, красный седан, тщательно отреставрированный после давнишнего столкновения с деревом. Когда-то Тим на этой машине спас ее здесь, в этом районе от шайки преступников. Дженджи постукивала пальцами по рулю, отбивая такт биения своего сердца, и внимательно следила за дверями подъезда обшарпанного домишки.

Спустя час, дверь открылась, и на улицу вышла она. Постаревшая, осунувшаяся, Элис куталась в старенькое пальто коричневого цвета, что-то ища в года потрепанной сумке. Поседевшие неухоженные волосы были аккуратно зачесаны и забраны в неизменный хвост, с которым Элис никогда, похоже, не расставалась.

Дженджи посигналила ей. Элис медленно подняла голову и застыла, уронив сумку на землю. Простояв в шоке какое-то время, она, подобрав ее с земли, медленно подошла к автомобилю, вглядываясь в водительское место.

– Здравствуй, Элис. – холодно произнесла Джен и кивком приказала ей сесть.

Элис послушно села в салон.

– Здравствуй. – она смотрела на Дженджи жалким потухшим взглядом. Ее дерзость куда-то пропала вместе с задиристым характером. —Приехала, чтобы посмеяться надо мной?

– Вовсе нет. – так же холодно продолжала Дженджи. – Я узнала о твоем незавидном положении и хотела предложить переехать в дом Тима.

– Прости, что не пришла к тебе и не выразила соболезнования. Мне в тот период было несладко.

– Да. У тебя на руках тогда был маленький ребенок, —тяжёлый взгляд Джен, как и ледяной голос, заставили Элис вздрогнуть. – Его ребенок.

– Откуда ты знаешь, что моя девочка от Тима? – Элис испуганно покосилась на Дженджи.

– Я видела вас вместе. Не знаю, сколько времени вы крутили шашни за моей спиной, но…

– Всего раз. В тот же вечер Тим сказал, что никогда не уйдет от тебя и не простит себе, если потеряет тебя по глупости.

– Почему ты молчала о дочери?

– Я не хотела надоедать Тиму.

– Ты знала, что он болен?

– Чем он был болен?

– У Тима был рак мозга, разве Анжелика тебе не сказала?

– Нет. Я ничего не знала об этом. – Элис, вытаращив глаза, некоторое время смотрела перед собой. А потом, повернувшись к Дженджи, замялась. Джен даже показалось, что та о чем-то сожалела. – Зачем тебе мне помогать?

– Я не тебе помогаю. – грубо шептала она, – Я помогаю его дочери. – и тут же завела мотор. – Тим ждал дочь, но так и не смог увидеть ее. Говори, в какую школу ехать?

– Тут недалеко, я покажу. Ты довезешь меня?

– Я пойду с тобой. А потом помогу собрать вещи, и ты поедешь со мной. Кстати, твоя любимая комната никогда не была никем занята. Можешь расположиться там. Если что-то нужно твоей дочери, то я помогу. Ясно? Но запомни, Элис! – Дженджи угрожающе вытянула указательный палец. – Я помогаю не тебе, а дочери! Его дочери!