Бренда Джойс - Приз

Какое-то мгновение он смотрел туда, представляя себе мерные завитки и влажную плоть.

Каюта показалась удушливо жаркой. Зрение затуманила красная пелена; плоть затвердела до боли.

— О'Нил? — окликнула она шепотом.

Девлин вздрогнул, пытаясь выбраться из тисков самой невероятной похоти, какую когда-либо испытывал, и бросил ей ночную рубашку. Потом он отошел от нее на солидное расстояние; его сердце колотилось, словно после пробежки от Лимерика до Аскитона и обратно.

К чему оберегать ее девственность?

Она была врагом — не важно, что ей только восемнадцать. Он мог овладеть ею немедленно, быстро удовлетворив себя. Она сирота, американка, и Истфилд явно не желал обременять себя ею. Никого не озаботит, если он вернет ее не девственницей.

Но это озаботит его самого, потому что он сын Джералда и Мэри О'Нил и воспитывался в уважении к женщинам, в понимании разницы между правильным поведением и неправильным — и ненависти к англичанам. Господи, его пленница даже не англичанка, мрачно подумал он.

Девлин налил себе шотландского виски, чувствуя, что его руки дрожат, а кровь стучит в жилах. Он осушил один стакан, затем другой, но это не принесло облегчения.

В каюте было необычайно тихо, и Девлин повернулся.

Вирджиния стояла на том же месте, глядя на него расширенными неподвижными глазами, но уже не дрожала. Она не надела ночную рубашку — зачем ей повиноваться ему? — и он осознал, что девушка также ощущает напряженную атмосферу каюты. Она чувствовала его желание, несмотря на всю наивность и невинность.

Вирджиния медленно опустила взгляд на твердый выступ под тканью его бриджей, потом снова перевела взгляд на его лицо. Она молчала, но ее щеки покраснели.

— Я мужчина, — пробормотал Девлин. — А вы женщина. Все очень просто.

Как спокойно он лгал!

Вирджиния облизнула губы.

— Вы… — Она запнулась. — Что вы собираетесь делать?

— А что вы хотите, чтобы я сделал? — услышал он собственный ответ.

Ее глаза удивленно расширились.

— Не знаю, — прошептала она.

Девлин недоверчиво усмехнулся. Соски Вирджинии оставались твердыми. Ему достаточно было посмотреть на них, чтобы убедиться, что она хочет его, — а ведь он даже не прикоснулся к ней.

— Думаю, вы лжете, мисс Хьюз. По-моему, вы жаждете моего прикосновения сегодня, как жаждали вчера.

Девушка напряглась.

— Нет!

— Не важно, что вы хотите. — Девлин налил еще один стакан скотча и, начиная наслаждаться ситуацией, несмотря на давление внизу живота, подошел к ней и протянул стакан. — Вы потеряли все права, когда осмелились бросить мне этот последний вызов.

— У меня никогда не было никаких прав.

— У вас было много прав, но вы отказывались от одного за другим. Пейте. Это поможет согреться, пока мы ждем воды для ванны.

— Мне уже не холодно.

Эти невинные слова еще сильнее воспламенили его. Девлин приподнял ее подбородок кончиками пальцев.

— Пейте.

Он медленно скользнул по ее нижней губе подушечкой большого пальца.

Вирджиния быстро задышала.

Ее губа была полной и влажной. Рот раскрылся.

Краснота вновь затуманила его зрение. Один поцелуй, думал он, один долгий медленный поцелуй. Что в этом ужасного?

Вместо этого Девлин взял ее за руки, державшие стакан, заставив ее прильнуть к его краю губами.

— Доверьтесь мне хотя бы в этой мелочи, — пробормотан он, чувствуя, что его голос так же напряжен, как атмосфера и каюте.

Вирджиния сделала несколько глотков.

— Скотч вам не незнаком, — с удивлением сказал Девлин.

Она прижимала стакан к груди.

— Мой отец очень любил шотландский виски и часто позволял мне пару глотков, когда мама не видела.

Что-то внутри него повернулось, как нож. Джералд показал ему, как заряжать мушкет, в возрасте шести лет, усмехнувшись и прошептав: «Мама убьет меня, если узнает, поэтому ей ни слова, слышишь?»

— Вы очень любили своих родителей? — спросил он, отгоняя боль.

— Да, — прошептала Вирджиния и посмотрела на свой стакан.

Ее глаза расширились, а щеки покраснели, когда она осознала, как выглядит.

— О!

Она испуганно подняла взгляд.

— Я получаю колоссальное удовольствие, — заметил Девлин.

Вирджиния глотнула скотч и, отвернувшись, протянула ему полупустой стакан.

— Знаете, — промолвил он, — вы не производите на меня впечатление скромной девушки.

Она не ответила, но медленно наклонилась подобрать его ночную рубашку.

Девлин чувствовал, что она напряженно думает. «Что она будет делать теперь?» — размышлял он, допивая ее скотч и наконец расслабившись.

Внезапно Вирджиния искоса посмотрела на него.

Его сердце вновь застучало, потому что это был взгляд куртизанки, а не восемнадцатилетней сироты.

Потом она стянула рубашку Гаса.

Под ней была сорочка, которая не скрывала почти ничего, Вирджиния стояла вполоборота к нему, и он мог видеть все, что хотел. Его сердце остановилось, когда она сняла и мокрую сорочку.

Перед ним был совершенный профиль с тонким носом, полными губами, маленькими торчащими грудями и нежным плоским животом.

Зная, что он смотрит на нее, Вирджиния медленно подняла над головой ночную рубашку. На мгновение ее стройные голые руки вытянулись вверх, груди выпятились, спина изогнулась, и чистый мягкий хлопок рубашки скрыл ее тело. Потом она подсунула под рубашку руку и одним движением сняла штаны Гаса и свои панталеты.

Кровь стучала в голове и в паху у Девлина.

Вирджиния, улыбаясь, смотрела на него.

— Спасибо за чистую рубашку, капитан.

И она направилась к нему.

Девлин пребывал в ступоре. Он думал, не снится ли это ему, настолько все казалось нереальным. Теперь Вирджиния была соблазнительницей, стоящей перед ним в одной рубашке, и он знал, что она не замышляет ничего хорошего.

— Вам нравилось целовать ее? — спросила Вирджиния. — Женщину на причале?

— Что? — отозвался Девлин.

Более не в силах сдерживаться, он обнял ее за талию и притянул к себе.

Она вскрикнула. Руки Девлина скользнули вниз к ее ягодицам и властно сжали их.

Вирджиния застонала, закрыв глаза.

Девлин смотрел на нее. У нее было лицо ангела, и он больше не мог отрицать, что это самая красивая женщина, какую он когда-либо встречал, и что он думал так с того момента, как увидел ее стоящей на палубе «Американы» и целящейся в него из смешного пистолета. Ее волосы развевались на ветру, и она одновременно походила на ангела и мстителя. Теперь же она была всего лишь мягкой, теплой и зрелой женщиной, ждущей, что он овладеет ею.

Девлин пустил руку в ее волосы, желая распустить их, и прижался губами к ее губам.

Она снова застонала, когда он опрокинул ее на кровать и лег сверху. Ее руки скользнули в его мокрые волосы, бедра обвились вокруг его ног.

Девлин с удивлением осознал, что она на грани оргазма. Он оторвался от ее губ и посмотрел на нее.

— О, пожалуйста!.. — прошептала она.

— С удовольствием, — отозвался Девлин, лаская своей затвердевшей плотью ее набухшую плоть один, два, три раза, покуда она царапала его спину и плечи.

Ее глаза широко открылись, и он увидел жар, полыхнувший в их фиалковых глубинах, когда Вирджиния изогнулась, беспомощно крича. Давлению стало невозможно противиться. Дамба прорвалась. Она прижималась к нему, всхлипывая без всякого стыда, и вдруг он совершенно неожиданно для самого себя потерял контроль над ситуацией.

Девлин лежал на ней, тяжело дыша и глубоко потрясенный. Он только что совершил ложный шаг, как самый зеленый юнец, а его маленькая пленница достигла оргазма почти без всяких усилий с его стороны.

Все еще ошарашенный, Девлин скатился с Вирджинии и сел, не смея смотреть на нее, не смея даже думать.

Вскочив на ноги, Девлин быстро достал из туалетной чистую, сухую одежду и начал раздеваться.

Девлин застегивал бриджи и чувствовал на себе взгляд Вирджинии, становясь еще более мрачным и свирепым, он знал, что не должен смотреть на нее. Одна мысль не давала ему покоя. Девлин повернулся, не надев рубашку, и их взгляды встретились.

— У вас это было впервые?

Вирджиния сидела, откинувшись на подушки; темные локоны обрамляли ее хрупкое лицо; большие глаза были устремлены на него. В его ночной рубашке она выглядела удручающе невинной.

— Ч-что?

Ее щеки снова порозовели.

— Вы в первый раз кончили?

— К-кончила?

Она казалась ошеломленной.

— Да! — Девлин подошел к ней, в ярости на себя, на Истфилда, на весь мир. — Достигли le petit mort,[24] как это называют французы, или оргазма, если говорить по-научному?

— Вы имеете в виду то, что произошло в конце?

Ее взгляд не отрывался от его.

Он кивнул. Им овладело внезапное желание вычеркнуть ее из своей жизни.

— Когда вы кричали, как шлюха, — холодно добавил Девлин, ненавидя себя за свою жестокость и тщетно желая быть еще более жестоким.

Вирджиния судорожно глотнула.

— Да.

Его захлестнуло облегчение, только увеличившее ярость.

— Теперь я никогда не предложу вам скотч снова, — сказал он.

Вирджиния моргнула.

— Скотч тут ни при чем, — неуверенно произнесла она, но не опуская головы. — Все дело в вас.

Он отошел, не намереваясь больше слышать ни слова.

— Меня никто никогда не целовал прежде, Девлин, — сказала Вирджиния.

Вирджиния решила, что ненавидит свое голубое шелковое платье и черную накидку почти так же, как ненавидит его. Она смотрела на свое бледное отражение в его зеркале — ее глаза были невероятно большими, зрачки расширенными, губы казались странно распухшими или, по крайней мере, более полными, чем раньше. Это было следующим утром. Она дрожала и желала ему смерти.

Но что бы это изменило? Она была бы свободна идти своим жалким путем, но не свободна от воспоминаний о нем.

Вирджиния покраснела.

Что-то с ней было не так. Хотя ни одна женщина не могла быть неуязвимой для мужчины вроде Девлина О'Нила с его мужественной красотой и силой, только дура стала бы, попав к нему в плен, поощрять его к поцелую. Следовательно, она была такой дурой, поскольку прошлой ночью, находясь наедине с ним з его каюте, начала думать о его поцелуях и прикосновениях вместо того, чтобы планировать очередной побег.

— Вы готовы? — осведомился Девлин за дверью каюты.

Прошлой ночью он спал один бог знает где. И, уходя, запер за собой дверь — Вирджиния проверила это, чтобы убедиться.

Хуже всего было то, думала Вирджиния, все еще глядя на свое отражение и прикидывая, что за распутница смотрит на нее, что она по-прежнему жаждала его прикосновений. Вирджиния хотела знать, не вообразила ли она то, что произошло. Конечно вообразила. Возбуждение от его близости и поцелуев не было таким огромным, как ей казалось. Если бы он снова обнял и поцеловал ее, она осталась бы равнодушной. Она совершила ужасную ошибку.

Вошел Девлин, одетый в светло-серый сюртук под цвет его глаз, бриджи для верховой езды и поношенные сапоги. На его лице было написано нетерпение. Их взгляды сразу же встретились в зеркале.

Вирджиния дышала с трудом.

— Мы приведем в порядок вашу одежду в Аскитоне. Карета ждет.

Закусив губу и повернувшись, Вирджиния двинулась мимо него с величайшей осторожностью, словно боясь, что он потянется к ней — или она к нему. Его глаза прищурились, когда он наблюдал за ней, а в голосе зазвучал гнев.

— Забудьте о прошлой ночи. Это была ошибка, и она больше не повторится.

— Почему?

— Так теперь вы жаждете согревать мою постель? Один мимолетный контакт… и вы запели по-другому?

— Я бы не возражала, если бы вы делили со мной постель.

И это была ужасная правда.

Его глаза расширились.

Вирджинии хотелось, чтобы она была другой женщиной — не настолько аморальной и откровенной. Но, увы, глупость ее, к сожалению, никуда не делась.

— Неужели вы не желаете быть невинной и целомудренной в вашу брачную ночь? — серьезно спросил Девлин.

— Я никогда об этом не думала, — искренне ответила она.

— Все женщины думают и мечтают об этом.

— Только не я! — огрызнулась Вирджиния. — Я не намерена выходить замуж, покуда не обрету любовь такую, какая связывала моих родителей.

Девлин посмотрел на девушку, как будто у нее выросли две головы. Потом он расхохотался. Смех был грубым и снисходительным.

— Никто не женится по любви, — заявил он. — Если эта эмоция вообще существует.