Барбара Картленд - Признание у озера

Представив, что Мердок прикоснется к ней хотя бы пальцем, девушка содрогнулась от ужаса.

«Я ненавижу его, ненавижу, — сказала она себе, — и не вернусь обратно, даже если придется умирать с голоду в канаве. Ничто на свете не заставит меня вернуться!»

***

Лолита провела бессонную ночь и на следующее утро поторопилась уехать. Ей хотелось оказаться от отчима как можно дальше.

Когда они вновь тронулись в путь, она с облегчением отметила, что лошадь так же резва, как и накануне, а кучер — столь же добродушен и предупредителен.

Саймон заявил, что его спина уже почти не болит, и супруга хозяина гостиницы оказалась настолько любезна, что уступила Лолите за несколько пенни баночку бальзама, который оказал столь живительное и смягчающее действие на раны мальчика.

Утро выдалось солнечным, прозрачный воздух был чист и свеж, так что поездка по сельской дороге среди лугов и полей доставляла одно удовольствие. Живые изгороди были увиты душистой жимолостью, а поля желтели лютиками.

В этот день они проехали примерно то же расстояние, что и накануне.

В полдень они сытно пообедали и около шести часов вечера остановились на ночлег на небольшом постоялом дворе. Гостиница походила на давешнюю, но оказалась отнюдь не такой уютной и комфортабельной, а поданное угощение было съедобным, но и только.

Но Саймон и Лолита были рады добраться до постели. Она уже засыпала, когда из соседней комнаты донесся пронзительный крик мальчика. На мгновение девушке даже показалось, что ей снится кошмар, но тут крик повторился, и она поспешно спрыгнула с кровати.

Не тратя времени на то, чтобы накинуть пеньюар, она распахнула дверь в смежную комнату. Перед сном она тщательно заперла наружные двери в свою спальню и в спальню Саймона, поэтому подумала, что кто-то вломился к нему.

Но, подбежав к постели мальчика, в лунном свете, льющемся из окна, она увидела, что он цел и невредим.

Саймон спал, но ему снились кошмары.

Девушка обняла его, и он инстинктивно вцепился в нее обеими руками.

— Спасите меня, спасите! — выкрикнул он. — Не позволяйте ей бить меня. Пожалуйста, спасите меня!

— Здесь ты в полной безопасности, Саймон, — негромко и мягко сказала Лолита, — проснись, это всего лишь дурной сон.

Он открыл глаза:

— Ох, это вы! А я думал, что мачеха.

— Мы оставили ее далеко позади, — принялась успокаивать его Лолита.

Саймон вдруг расплакался навзрыд:

— Мне страшно… Мне очень страшно! Я решил, что она догнала меня… Если это случится, она снова будет меня бить!

— Больше никто и никогда не посмеет ударить тебя! Послушай, Саймон, я обещаю, что не позволю никому и пальцем до тебя дотронуться, и ты должен мне верить.

Она и в самом деле твердо решила, что ни в коем случае не позволит этой женщине проявлять жестокость по отношению к беззащитному и беспомощному ребенку — даже если для этого потребуется вернуться в общество и приложить силы к тому, чтобы все осудили миссис Брук за подлое и недостойное поведение. Лолита прекрасно знала, какую силу имеют слухи, и понимала, что в этом случае всякий раз при появлении миссис Брук люди станут перешептываться и всячески избегать ее.

Но тут девушка вспомнила, что для того, чтобы осуществить задуманное, ей придется вновь стать дебютанткой, выходящей в свет, чего так добивался отчим.

Одна только мысль об этом заставила Лолиту вздрогнуть, ведь дело было не только в Ральфе Пиране. Тем не менее все, что предстояло ей, выглядело жалким и незначительным по сравнению со страданиями, выпавшими на долю Саймона.

Поэтому она крепче прижала мальчика к себе и заговорила, стараясь его успокоить:

— Все самое страшное уже позади. Ты будешь счастлив, я обещаю, что никогда не допущу того, чтобы ты вернулся к мачехе.

Говоря это, она решила, что любой ценой добьется того, чтобы лорд Шебрук принял племянника, а если он все-таки откажется, она сама станет воспитывать его, пусть даже это будет означать очередной вызов отчиму.

Лолита почувствовала, как Саймон крепче прижался к ней, и поняла, что ее слова подарили ему надежду и успокоение.

Очень бережно она вновь уложила его в постель.

— А сейчас я расскажу сказку, и тебе больше не будут сниться кошмары.

Лолита погладила его по голове, убрала со лба прядь волос, после чего наклонилась и расцеловала мальчика в обе щеки.

— Ты так похожа на маму, — сонно пробормотал Саймон, — и я люблю тебя.

Лолита снова поцеловала его и подумала, что из всех комплиментов, которые ей довелось выслушать, этот был самым искренним.

До Пенрита они ехали несколько дольше, чем рассчитывала Лолита, что, впрочем, не имело особого значения, разве что путешествие обошлось ей в кругленькую сумму.

Пришлось купить Саймону новую рубашку вместо прежней, грязной и окровавленной, а также шляпу на случай, если солнце станет слишком уж жарким.

Они еще дважды сменили лошадей и побывали еще на одном извозчичьем дворе.

Лолита была уверена, что выследить их теперь практически невозможно. Правда, не сомневалась она и в том, что самое большое испытание ждет их впереди, поскольку предстояло убедить дядю Саймона оставить племянника у себя и воспитывать его.

От мальчика она знала, что лорд Шебрук молод и не женат, так что прекрасно понимала, почему его не прельщает идея устроить в собственном доме детскую комнату, прежде чем он сам будет готов к столь серьезному шагу.

Равным образом девушка укрепилась в решении, что никто и ничто не заставит ее отдать Саймона его ужасной мачехе.

Когда они выехали из Пенрита по направлению к замку у озера, она сказала ему:

— Можешь снова стать самим собой. Ты Саймон Брук, а я больше не твоя мать.

— Ты меня не бросишь?

В голосе мальчика прозвучали и очень тревожные нотки, и Лолита поняла, что он боится потерять ее.

— Я не хочу расставаться с тобой, — улыбнулась она, — но не забывай, что я тоже сбежала.

— Мы попросим дядю Джеймса спрятать тебя, — предложил Саймон.

Лолита подумала, что и сама надеется на подобный исход.

— Я хочу стать гувернанткой, — ответила она, — так что, может, твой дядя позволит мне обучать тебя.

— Это было бы здорово! И я многому научусь, потому что ты рассказываешь такие потрясающие сказки!

Чтобы малыш спокойно засыпал и его не мучили кошмары, каждый вечер перед сном Лолита рассказывала ему какую-нибудь сказку или историю.

И тут Саймон спросил:

— Если я больше не должен называть тебя мамой, то как же тогда? Как тебя зовут?

Лолита подумала, что это даже не пришло ей в голову.

— Меня зовут, — наконец ответила она, — Лоло.

Она пыталась придумать имя, которое походило бы на ее собственное, чтобы его можно было легко запомнить, поэтому колебалась между Лолой и Лориндой.

Саймон восторженно воскликнул:

— Лоло! Классное имя! Теперь я буду звать тебя Лоло.

Лолита рассмеялась.

Она подумала, что раз уж ей предстоит попробовать себя в роли гувернантки, то ему будет легче называть ее «Лоло», чем «миссис Белл».

— Вот и договорились, — сказала она, — я буду Лоло, а ты не забывай, что должен вести себя со мной вежливо, потому что я воспитательница.

Саймон прижался щекой к ее руке:

— Я всегда буду вежлив с тобой, Лоло. Но только не с теми, кто был жесток со мной.

Лолита предпочла поскорее сменить тему.

За окнами кареты раскинулся изумительно красивый ландшафт, и вдруг впереди блеснула широкая полоска воды.

— Это Аулсуотер, я знаю, это Аулсуотер! — воскликнул Саймон. — Оно такое же огромное, как говорил папа.

Да, озеро и впрямь выглядело впечатляюще. Оно терялось в голубой дымке, что Лолита сочла весьма романтичным, а на другом берегу горизонт заслоняли силуэты высоких гор.

Дорога протянулась вдоль берега, и они увидели поля, сбегающие к кромке воды, и скользящие по озеру маленькие лодочки с разноцветными парусами.

Саймон был буквально очарован открывшимся зрелищем.

— Все именно так, как рассказывал мне папа! — без конца повторял он.

И вдруг впереди Лолита увидела замок.

Он выглядел грандиозно: солнечные лучи золотили его зубчатые стены с бойницами, на заднем плане громоздились горы… Эта сцена достойна была кисти художника!

Они подъехали ближе, и девушка поняла, что замок был старинным, даже древним, и с пристройками, сделанными позже, смотрелся весьма импозантно. Немного погодя она разглядела спускающийся к озеру сад, в котором уже распустились прелестные цветы.

Зрелище было настолько потрясающим, что у Саймона от восторга перехватило дыхание, и, пока они ехали по извилистой подъездной аллее, он молчал, глядя по сторонам широко открытыми глазами.

Но вот они оказались перед внушительной передней дверью с портиком, а слева от главного здания высилась замковая башня.

Чувствуя, как учащенно бьется сердце, Лолита выбралась из дорожной кареты, расплатилась с кучером и поблагодарила его за то, что он благополучно доставил их к месту назначения.

Подхватив чемоданчик, она взяла Саймона за руку, и они вместе поднялись по ступенькам замка.

Передняя дверь распахнулась прежде, чем она успела потянуться к звонку.

Сначала их взорам предстали два лакея в роскошных ливреях, а потом вперед выступил дворецкий.

— Лорд Шебрук дома? — осведомилась Лолита, и собственный голос показался ей чуточку напряженным и нервным.

Ей вдруг пришло в голову, что если его не окажется дома, то им придется подыскать себе место, где они смогут остановиться до его возвращения.

Но, к ее облегчению, дворецкий ответил:

— Его милость у себя, мадам. Могу я спросить, кто желает его видеть?

— Прошу вас передать его милости, что я привезла его племянника, Саймона Брука.

Дворецкий издал удивленный возглас и окинул мальчика внимательным взглядом.

— Я знал вашего отца, мастер Саймон, — сказал он, наклоняясь к нему, — и теперь вижу, что вы на него похожи.

— Вы знали папу? Он говорил мне, что жил в большом-большом замке.

Дворецкий улыбнулся и обратился к Лолите:

— Прошу следовать за мной, мадам.

Он пошел первым, показывая дорогу, Лолита и Саймон двинулись следом. Мальчик крепко держал ее за руку, с восторгом разглядывая широкую лестницу, огромный средневековый камин и стены, увешанные портретами тех, кто, как решила Лолита, были его предками.

Дворецкий привел их в симпатичную гостиную, окна которой выходили на озеро.

Отпустив ее руку, Саймон подбежал к окну и воскликнул:

— Отсюда оно кажется еще огромнее, и я даже вижу три лодки с белыми парусами!

Лолита тоже выглянула в окно и подумала, что еще ни разу в жизни перед ее глазами не представало зрелища более великолепного — оно казалось мистическим и не имеющим ничего общего с повседневностью. Она спросила себя, как это отец Саймона смог расстаться с такой красотой, даже если был влюблен.

— А вон еще одна лодка! — с восторгом закричал Саймон. — Ого, какая большая! Я тоже хочу прокатиться на лодке.

— Тебе придется спросить своего дядю, есть ли у него такая. Но я уверена, что есть, — ответила Лолита.

Не успела она договорить, как дверь отворилась, и когда они обернулись, то увидели, что в комнату вошел высокий, очень привлекательный мужчина.

Он направился к ним, и Саймон восторженно завопил:

— Дядя Джеймс! Дядя Джеймс, я убежал из дому, чтобы приехать к тебе!

Он бросился к мужчине, и тот наклонился, чтобы обнять племянника.

— Вот так сюрприз! Меня никто не предупреждал о твоем приезде.

— Я убежал, потому что… приемная мама била меня, и мне было так больно, что я плакал.

— Била тебя? — изумленно переспросил лорд Шебрук.

Саймон протянул ему руку.

— Она била меня хлыстом, дядя Джеймс, и кровь текла без остановки.

Рубцы на руке Саймона побагровели, затягиваясь, но на том, который перевязывала Лолита, все еще виднелись уродливые струпья.

Лорд Шебрук сжал губы, потом выпрямился и взглянул на Лолиту.

— Что случилось? — спросил он. — Насколько я понимаю, вы оказались настолько любезны, что привезли моего племянника.

С этими словами он протянул руку, и Лолита, отвечая на его пожатие, отметила про себя, что выглядит он человеком сильным и надежным — на что, собственно, она и надеялась.

— Я привезла к вам Саймона, милорд, потому что то, что он рассказывает, — правда. Но, полагаю, будет лучше, если я расскажу вам, как обстоят дела, наедине.