Последовала долгая пауза, которая все тянулась и тянулась.

– Эми сказала Клариссе, что ты больна, – проговорил наконец Кристофер.

– Она не имела права этого делать.

– Она действовала из лучших побуждений.

– Да неужели?

– Тебя хорошо лечат?

В его голосе звучало сочувствие, но Джорджия решила не обращать на это внимания. Она не нуждалась в благотворительности – особенно с его стороны. Возможно, Кристофер не знал, что у нее было десять миллионов – состояние, которое она заработала сама. О чем и хотела сейчас ему сообщить.

– По правде говоря, врачи мало чем могут мне помочь.

Джорджия внимательно изучала своего гостя. Кристофер и Эдвард всегда были похожи, хоть Кристофер и выглядел бледной копией своего брата. Но между ними было достаточно сходства, чтобы она увидела в его лице Эдварда так отчетливо, что на миг ей захотелось вытянуть руку и прикоснуться к нему.

– Я должен тебе кое-что сказать.

Джорджия сразу же догадалась, о чем пойдет речь. Она прочла это в глазах Кристофера. Вина, печаль, стыд. Стыд, который десятилетиями жег его изнутри.

– Эдвард не насиловал Клариссу, – сказал Кристофер наконец.

Джорджия впилась зубами в нижнюю губу и почувствовала вкус крови. Она больше пятидесяти лет ждала этого признания, но теперь, когда эти слова прозвучали, они показались ей самыми печальными и ненужными на свете.

Тоска не давала ей дышать. Джорджия прикрыла глаза и тяжело опустилась на софу.

– Она ни за что не позволила бы посадить его в тюрьму, – зачастил Кристофер. – И уж точно не желала ему такой жуткой смерти.

– Как это благородно с ее стороны! – крикнула Джорджия.

Она не знала, как долго сможет выносить его присутствие.

– Она была неправа. Мы оба были неправы.

– О, я могу предложить куда более точные слова для описания поступка твоей жены, Кристофер. Она злобная тварь, но я должна отдать ей должное: она оказалась умнее, чем я думала. Она изобрела поистине дьявольский план, чудесно сработавший вам на пользу.

Джорджия подняла глаза и увидела, что Кристофер плачет.

– Что тебе было известно, Кристофер? Насколько ты виноват?

– Достаточно, – ответил он так тихо, что она с трудом различала слова. – Я начал встречаться с Клариссой за несколько недель до своего двадцать первого дня рождения. Впервые мы познакомились на твоей вечеринке и с тех пор не теряли связи. Можно сказать, что я влюбился в нее, как мальчишка. Через пару недель после знакомства она привела меня в отель в Сити и мы провели с ней ночь. Я не знаю, насколько опытна она была как любовница, но я совершенно потерял голову. Кларисса была очень напористой искусительницей, я сделал бы ради нее что угодно, хоть и подозревал, что на самом деле она немного влюблена в Эдварда.

– Кто-нибудь знал о ваших отношениях?

– Нет, она хотела сохранить все в тайне. Наверное, для подстраховки.

– Так вы вместе планировали заявить об изнасиловании? – Джорджия словно со стороны слышала свой голос: холодный, чужой.

– Нет. – Кристофер сказал это так просто и искренне, что она ему поверила.

– Примерно за неделю до вечеринки в Стэплфорде мы провели еще одну ночь в отеле. Бóльшую часть времени Кларисса пыталась убедить меня в том, что я должен усилить свое положение в семье. Я не окончил университета, но к тому времени уже три года работал в банке. Однако меня не принимали всерьез, в то время как Эдварда готовили к очень серьезной должности с тех пор, как он окончил Оксфорд. Кларисса уверяла меня, что это неправильно, и я ей верил. С той ночи я начал испытывать отвращение к брату, я мечтал, чтобы он исчез из моей жизни, убрался из банка, где я моментально очутился в его тени.

Кристофер смахнул слезу с иссохшей щеки и продолжил:

– Ты знаешь, что Кларисса пришла на мою вечеринку. Мы ускользнули от всех, занимались любовью в винном погребе. А потом я внезапно очутился в эпицентре всей этой драмы. Кларисса заявила об изнасиловании. Эдвард настаивал на том, что невиновен. Мне удалось на пару минут остаться с Клариссой наедине. И она велела мне ни слова не говорить о том, что у нас с ней был секс. Она была умна и знала, как будут развиваться события, – полицию привлекать не станут, а Эдварда просто уберут подальше, пока не утихнет скандал.

– Так она позволила тебе поверить в то, что Эдвард ее изнасиловал?

– Я не знал, чему верить. Неделю спустя Эдварда отправили в Сингапур. Гамильтоны согласились отказаться от обвинений. В конце концов, им было совершенно ни к чему, чтобы за Клариссой закрепилась дурная слава. Она бы никогда не нашла себе мужа.

– И когда она сказала тебе правду?

– Через несколько недель после отъезда Эдварда в Сингапур. Когда Кларисса призналась, что все было подстроено, я был зол и совершенно сбит с толку. Она уверяла, что сделала все это только ради меня, но я уже тогда подозревал, что ее взбесил тот факт, что Эдвард предложил тебе руку и сердце. Но я не мог отрицать, что ситуация складывалась в мою пользу. Внезапно я оказался золотым мальчиком, любимым сыном, а Эдвард превратился в черную овцу из поговорки.

– Пока не умер.

Они долго стояли в тишине.

– Кларисса проплакала два дня, когда об этом узнала.

– Я проплакала всю жизнь, – отрезала Джорджия.

– Мы оба были просто раздавлены, но что мы могли сделать? Мы лгали и скрывали правду, и вынуждены были продолжать это делать.

– Я много раз задавалась вопросом, хорошо ли вы спите по ночам.

– Я – плохо.

Джорджия уронила голову на руки и попыталась обуздать эмоции, рвущиеся наружу.

– Мы не в силах изменить прошлое, Джорджия. Я хотел бы, я очень хотел бы найти способ вернуть своего брата. И дать вам возможность состариться вместе.

Джорджия зажмурилась, сдерживая слезы, но слышала, как приближаются его шаги, и поняла, что он положил что-то на подлокотник софы.

– Я не надеюсь, что ты сумеешь простить нас, но мне казалось, что ты должна узнать правду. Твоя подруга Эми была права.

– Что это? – спросила Джорджия, глядя на связку ключей, которые Кристофер положил рядом с ней.

– Я подумал, что ты бы хотела их получить, – сказал он, развернулся и вышел из квартиры.

Джорджия сжимала ключи в руке, пока холодный металл не согрелся. Затем надела пальто, медленно спустилась по лестнице и вышла на улицу. Кристофера уже не было, но возле дома стоял темно-красный «астон мартин», который она сразу же узнала.

У Джорджии перехватило дыхание и задрожали руки.

Она подошла и коснулась машины, на миг опять очутившись на мосту Патни, в промокшем насквозь платье. Джорджия сбросила туфли и медленно, осторожно наклонилась, чтобы их подобрать, – каждый сустав, каждый мускул ее тела напоминал ей о том, что на дворе двадцать первый век, а не 1958 год. Несмотря на холодный зимний день, верх кабриолета был опущен. Укладывая туфли на пассажирское сиденье, женщина заметила сзади пакет. Нахмурившись, она коснулась пергаментной бумаги и провела пальцем по краям большого прямоугольника.

Джорджия не знала, хочет ли его открывать, но искушение было слишком велико.

Она поддела пальцем обертку и обеими руками стащила бумагу. Внутри оказалась картина, и Джорджии понадобилось пару секунд, чтобы осознать – это одна из «Ленточек», из серии ее матери. Для своего времени композиция была слишком сложной, но теперь она походила на творение вполне достойной предшественницы Джексона Поллока[38]. Ее мать оказалась пророчицей.

Еще минута ушла у Джорджии на то, чтобы осознать значение этой картины. Ту серию приобрел богатый коллекционер, и денег, вырученных за нее, не просто хватило на несколько месяцев безбедной жизни – они позволили Джорджии устроить вечеринку на свой день рождения. Они с матерью так и не узнали имени коллекционера. Когда деньги пришли на счет, это не имело значения. Теперь Джорджия поняла, что на самом деле совершил для нее Эдвард, и слезы наконец нашли выход.

Она подошла к водительскому месту, забралась в машину и вцепилась в руль. Закрыв глаза, женщина почти сумела почувствовать присутствие любимого.

И улыбнулась. Скоро она окажется рядом с Эдвардом, она ведь знает, что он ждет ее на небесах. Джорджия вытерла глаза, вставила ключ в замок зажигания и завела мотор. Он тихо, довольно заурчал, словно радовался ее присутствию за рулем. О, она любила Эдварда! Любила всем сердцем. И он тоже ее любил. Внезапно ей захотелось рассказать об этом кому-нибудь, и, посмотрев на часы, Джорджия поняла, что ленч у Джианни и Салли еще не закончился.

Когда автомобиль тронулся и ветер начал трепать ее волосы, Джорджия вдруг вновь ощутила себя молодой. Ей показалось, что Эдвард сидит рядом с ней. В этот миг она была совершенно счастлива.

Слова благодарности

Как обычно, благодарю чудесную команду «Хэдлайн», в частности моего редактора Шерис Хоббс, которая влюбилась в «Признание» с первого же слова о нем. И как всегда, не устаю благодарить моих друзей и семью за постоянную помощь и поддержку, а еще за то, что они никогда не жалуются, если я пропадаю и встречаюсь с ними только в те дни, когда сдаю выполненную работу.

Идея «Признания в любви» возникла, когда я в 2010 году увидела в Кенсингтонском дворце изумительную выставку «Последние дебютантки». Я вышла из дворца, уверенная в том, что сезон 1958 года станет отличным фоном для нового романа, и начала исследовать эту область в перерывах между работой над другими книгами.

Спасибо всем тем, кто делился со мной воспоминаниями о 1958-ом – вы оживили для меня то время. Я очень благодарна персоналу Британской библиотеки, помогавшему мне с архивными публикациями того года, в которых я искала детали. Благодарю также Синтию и Кармеллу Корбетт и персонал «Плаза Афины».

Погружение во времена последних дебютанток стало одним из самых приятных и интересных событий за мою писательскую карьеру. Если вам захочется узнать больше, рекомендую прочесть «Последний реверанс» Фионы МакКартни и «Современную Британию» Дэвида Кинастона – эти книги раскроют перед вами 1958 год и закат эпохи дебютанток.