Дженнифер Хеймор - Признания невесты

Прочь от берегов Антигуа

1822 год

После отплытия «Виктории» из Портсмута Серена Донован так и не смогла как следует выспаться. Мерное покачивание судна погружало ее в некрепкий, чуткий сон лишь после того, как она лежала несколько часов не сомкнув глаз рядом со своей сестрой-близняшкой, слушая ее мирное дыхание. Мысли Серены были сосредоточены лишь на том, как изменить создавшееся положение вещей, чтобы избавить себя от ужасного превращения в существо, отверженное обществом, в парию.

Однако в этот вечер все обернулось иначе. Началось как обычно: она улеглась рядом со сладко посапывающей Мэг и принялась думать о Джонатане Дейне и о том, как возбудить в нем интерес к себе. Сон не приходил, скорее всего по той причине, что вчера во второй половине дня они плыли уже мимо знакомых мест, и это значило, что завтра Серена и Мэг будут дома, в родном доме, вместе с матерью и сестрами, и передадут им письмо от тети о позорном унижении Серены.

Мэг заворочалась, потом повернулась лицом к Серене, брови у нее были нахмурены, а выражение глаз совсем еще сонное.

– Я тебя разбудила? – негромко спросила Серена.

Мэг протерла глаза и потянулась.

– Нет, ты меня не разбудила, – зевнув, ответила она. – А ты что, совсем не спала?

Серена промолчала, а ее сестра добавила со вздохом:

– Глупый вопрос. Ясно, что не спала.

Серена заставила себя улыбнуться.

– Скоро рассвет, – сказала она. – Ты не хочешь прогуляться со мной перед восходом солнца? В последний разок?

Сестры нередко вставали рано и прогуливались по палубе до того, как пробуждались остальные обитатели корабля. Рука об руку, негромко переговариваясь и наслаждаясь умиротворенной красотой утренней зари, Серена и Мэг шли по деревянному настилу палубы к борту корабля и останавливались у перил, любуясь восходом солнца, которое все выше и выше поднималось над «Викторией».

Серена подумала, насколько неподходящее название у корабля, который везет ее домой, отвергнутую и опозоренную. Ее, причинившую стыд и унижение всей их семье. «Виктория», то есть «победа» в переводе с латыни. Названия «Поражение», «Неудача» или даже «Великое разочарование» подошли бы куда больше кораблю, который возвращает Серену к постылому существованию старой девы и к непреодолимому унижению.

Она зажгла фонарь и вместе с сестрой оделась в полном молчании. Да и не было особой нужды в разговорах – они всегда понимали друг друга с полуслова, и мысли их по любому поводу, как правило, совпадали. Они всегда спали в одной комнате и помогали друг другу одеваться, как только научились ходить. Застегнув последнюю пуговицу сзади на платье у Мэг, Серена сняла с деревянного колышка, вбитого в стенку каюты, их теплые шерстяные накидки и протянула одну из них сестре. Уже наступила середина лета, но по утрам было еще прохладно.

Едва они вышли на палубу, Серена обратила лицо к небу. Обычно в это время звезды отбрасывали на корабль блики серебристого света, но не в это утро.

– Все небо в тучах, – пробормотала она.

Мэг кивнула со словами:

– Да ты погляди на море. Мне кажется, качка сегодня сильнее, чем обычно.

– Ты думаешь, будет шторм?

– Возможно. – Мэг вздрогнула. – Надеюсь, мы попадем домой раньше, чем он начнется.

– Думаю, что так и будет. – Серена, однако, не была уверена в этом. За последние недели они претерпели несколько шквалов и один опасный шторм. И она верила, что капитан Москам сможет провести корабль даже сквозь ураган, если придется.

Они подошли совсем близко к матросу, который сматывал в бухту длиннющую веревку при желтом свете фонаря. Завидев их, он в знак приветствия прикоснулся к фуражке, и Серена узнала в нем молодого мистера Ратгера из Кента, который совершал уже четвертый рейс на корабле капитана Москама.

– Доброе утро, мисс. Оно и в самом деле доброе, правда?

– Доброго утра и вам, мистер Ратгер! – с улыбкой ответила моряку Мэг. Она всегда была дружелюбной, и все ее любили за это. – Но скажите по правде, удержится ли хорошая погода?

– Да, – ответил матрос, и его обветренные щеки раздвинула широкая улыбка. – Разве что облака наплывут и сбрызнут нас дождиком, не более того, осмелюсь вам доложить.

– О, это хорошо, – произнесла Мэг со вздохом облегчения.

Серена потянула сестру за руку, увлекая за собой. Чего доброго, та проторчит на палубе весь день, беседуя с мистером Ратгером. Такое вполне могло случиться – Серена уже была осведомлена о том, что у Ратгера шесть сестер и брат, что его отец сапожник: Мэг во время одной из утренних прогулок по палубе услышала от него его историю жизни и пересказала все сестре.

Быть может, это было эгоистично с ее стороны, однако Серена предпочитала общество сестры, хотела по большей части быть с ней наедине. Очень скоро обе окажутся в Сидар-Плейс – так именовался их родной дом, – и тогда на Серену обрушится негодование всей семьи, а мать и сестры завладеют вниманием Мэг.

Мэг послушно последовала за сестрой. Она понимала Серену – так было всегда. Едва они отошли на достаточное расстояние от Ратгера, чтобы он не мог услышать, о чем они говорят, она сжала руку сестры и сказала:

– С тобой все будет хорошо, Серена. Я буду рядом и сделаю все, что в моих силах, чтобы ты справилась с этим.

Серене хотелось спросить, почему Мэг говорит с ней таким образом. Ведь она, Серена, всегда была самой властной и самой дерзкой из пяти сестер, старше Мэг на семнадцать минут, самой шалой и озорной – просто наказание для матери. Мистрис Донован считала, что сезон в Лондоне излечит дочь от привычек, не подобающих хорошо воспитанной леди, однако вопреки этим ожиданиям выезды в свет сделали Серену куда хуже, нежели просто озорной.

– Я знаю, что ты всегда будешь со мной, Мэг.

Слава Богу, это так. Без Мэг она совсем пропала бы.

Она и Мэг были очень похожи друг на друга внешне, однако характер и темперамент ни в чем у них не совпадали. Мэг была настоящим ангелом. Беспомощное дитя, истинная леди, скромная, порядочная, всегда приветливая и отзывчивая. Хотя каждый раз, когда Серена, подоткнув повыше юбки, бегала босиком по воде у берега наперегонки с сыном булочника, Мэг непременно принимала в этом участие. И теперь, когда весь мир ополчился на Серену, сестра осталась на ее стороне и старалась по мере сил поддерживать в ней бодрость духа, несмотря на все ошибки, которые совершила Серена.

Даже в те дни, когда Серена столкнулась с самыми грубыми проявлениями неприязни со стороны всех окружающих. Даже когда из-за ее, Серены, глупости долгожданная поездка в Англию на их первый сезон была прервана.

– Пока ты со мной, – негромко проговорила Серена, – я знаю, что смогу пережить это.

– Ты страдаешь от того, что рассталась с ним? – спросила Мэг после секундной паузы.

– Я его презираю, – почти прошипела Серена со злостью и смахнула непрошеную слезу.

Мэг искоса взглянула на Серену и заметила, что глаза сестры были такими же туманными, как предрассветная мгла вокруг них.

– Ты не раз говорила так в последние недели, но я никак не могу в это поверить.

Сжав губы, Серена покачала головой. Ей вовсе не хотелось снова вступать в пререкания с сестрой. Она ненавидела Джонатана Дейна. Ненавидела, потому что единственное, что ей оставалось в данных обстоятельствах, – это стать пленницей своей тоски о Джонатане, чего она не намеревалась делать. Она не собиралась приносить свою гордость в жертву человеку, который способствовал ее унижению, а потом повернулся к ней спиной.

Серена никогда – и никому – не призналась бы, что каждый раз, когда стоит на корме «Виктории» и смотрит вдаль, в самой потаенной глубине сердца надеется увидеть корабль, который следует за ними. И на том корабле плывет Джонатан, догоняя ее, только ее. В голове у Серены то и дело вспыхивала мысль о том, что произошла нелепая ошибка, что на самом деле Джонатан любит ее, что он не имел представления о том, как все обернется.

Серена перевела взгляд на нос корабля. Фонарь, закрепленный на мачте, бросал слабый свет на клубы тумана у самого борта.

Улыбнувшись, она обратилась к сестре:

– Смею тебя заверить, что тебе куда больше не хватает коммандера Лэнгли, нежели мне Джонатана.

Мэг в ответ даже бровью не повела и спокойно ответила:

– Да, мне его очень не хватает.

В отличие от Серены ее сестра держала на некотором расстоянии старшего флотского офицера, который ухаживал за ней. Серена сомневалась, что коммандер Лэнгли позволил себе по отношению к Мэг нечто большее, нежели прикосновение губами к ее затянутой в перчатку руке. На каждой ассамблее они танцевали два танца, не более, и Лэнгли в течение месяца по три раза в неделю бывал по приглашению Мэг в доме у их тети.

Когда Лэнгли должен был отправиться в двухгодичное плавание на одном из кораблей английского флота, они с Мэг, с благословения ее семьи, договорились о помолвке. Лэнгли сделал все от него зависящее, чтобы в обществе считали Мэг его будущей супругой, а он был не из тех джентльменов, которые изменяют данному слову.

В отличие от Джонатана.

Серена чуть слышно простонала. Она должна прекратить о нем думать.

Похлопав сестру по руке, она сказала:

– Я уверена, что ты получишь письмо от него еще до конца лета.

Серые глаза Мэг так и вспыхнули в предрассветном полусвете.

– Ох, Серена, ты так думаешь?

– Именно так.

Мэг произнесла со вздохом:

– Мне так тяжело.

– Почему?

– Потому что это несправедливо. Я буду счастлива, а ты…

Голос у Мэг сорвался.

– А я опозорена и страдаю оттого, что человек, который обещал любить меня всю жизнь, оказался лжецом, – сухим тоном закончила фразу сестры Серена. Ей нелегко было произнести эти слова. Глубокая, острая боль разрывала сердце, но Серена старалась скрыть ее за каменным выражением лица.

Рука Мэг выскользнула из руки Серены, и на глазах ее блеснули слезы. Не имело значения, как сестра тщится спрятать свою боль, – Мэг чутко понимала ее чувства. Всегда понимала. Всегда. Серена подозревала, что это особенность жизни близнецов.

Мэг снова взяла сестру за руку, как бы пытаясь удержать, и посмотрела ей в лицо.

– Я сделаю все, что могу… ты знаешь, что это так. И для тебя, Серена, есть человек. Я знаю, что он существует. Я знаю это.

– Кто-то на Антигуа? – спросила Серена нерешительно.

Их тетя со всей определенностью дала понять, что Серена больше никогда не будет иметь успех в Лондоне. И Мэг, так же как и она, считала, что ни для нее самой, ни для Серены не найдется никого на том острове, который обе считали родным с тех пор, как им исполнилось по двенадцать лет. А если и найдется, то ведь она, Серена, теперь безнадежно опорочена. Никто ее не захочет.

– Возможно. Джентльмены то и дело посещают остров. И такое, безусловно, могло случиться.

Эта мысль потрясла Серену. Полюбить кого-то другого вместо Джонатана Дейна! Слишком мало времени прошло для того, чтобы даже просто подумать об этом, и каждая частичка в ее теле восставала против чего-либо подобного. И еще одно: как полюбить кого-то снова, когда она узнала, каким разрушительным может быть это чувство. Разве можно быть настолько глупой?

– Ох, Мэг, я не нуждаюсь в любви. Попробовала – и пострадала от своей ошибки. Счастливый брак и семья – это для тебя и коммандера Лэнгли. А я останусь с мамой и буду вести хозяйство в Сидар-Плейс.

Будущее в Сидар-Плейс представлялось ей неясным – с той самой минуты, как они ступили ногой на землю острова, Донованы только и твердили друг другу, что Антигуа лишь временное место проживания, подходящее для того, чтобы семья восстановила свое состояние, перед тем как вернуться в Англию.

Но теперь Сидар-Плейс стал всем, что у них осталось, и это все обратилось в руины. Долгое время до того, как ее отец приобрел плантацию и перевез семью на жительство в Антигуа шесть лет назад, Сидар-Плейс был красивым, процветающим владением. Через девять месяцев после переезда отец умер от малярии, оставив их глубоко увязшими в долгах и предоставив матери одной решать все проблемы. Она была прекрасно образованной английской леди, вполне способной принять на себя права и обязанности хозяйки плантации. Серена сомневалась, что Сидар-Плейс может восстать из руин во всем величии его былой славы, но теперь он оказался единственным местом, которое она может называть своим домом, и Серена не хотела допускать даже мысли о его полном упадке.