Это радовало. Была всего одна вещь, которую Гриффин не мог переносить, — глупость. В отличие от многих мужчин он знал, что чары женщины отнюдь не усиливаются пустой головой.

— Ты хорошо знал ее отца? — спросил он Эйдана.

— Немного. Он работал до меня, но мы несколько раз встречались во время кампании на полуострове.

Эйдан последние годы служил в «Интеллидженс сервис», после того как Доминик переманил его из конной гвардии. Старый лис, как всегда, не ошибся в выборе. Эйдан стал одним из его самых доверенных агентов, умевших находить выход даже в самой безнадежной ситуации. Так уж случилось, что он был незаконнорожденным сыном принца-регента и единственным родственником, с которым Гриффин соглашался иметь дело. Хотя, по правде говоря, остальные его родственники не выстраивались в очередь, желая провести с ним время. Если только не хотели занять у него денег.

Но Эйдан был другим. Он вырос среди аристократов, но так и остался чужим для этих людей. Как и Гриффина, его так и не признала собственная семья. Эйдану удалось преодолеть боль, которую чувствуют все отверженные, уйдя от семьи и отдав всю свою преданность Доминику и службе. Он жил в тени, постоянно рискуя всем ради своей страны и не имея намерения занять принадлежащее ему по праву рождения положение в обществе.

По крайней мере, так было до тех пор, пока он не встретил леди Вивьен Шоу. Теперь Эйдан стал таким чертовски респектабельным, что Гриффин временами не мог его узнать.

— Каким был Брайтмор? — спросил Гриффин. — Джастин почти ничего о нем не рассказывала. Насколько я понимаю, он много времени проводил вне дома.

— Да. Он жил работой, наслаждался ею, но не так, как мы все, — задумчиво проговорил Эйдан. — Похоже, он считал ее забавной, как будто рисковать своей шкурой на регулярной основе может быть весело. Думаю, Джастин и ее брату пришлось нелегко.

Гриффин молча кивнул. Только теперь замечание Эйдана открыло ему глаза на его новоявленную жену. Ее жизнь всегда была тревожной и неустроенной. Вероятно, поэтому она так стремится к надежности, респектабельности и даже скуке. К сожалению, Гриффин искренне сомневался, что когда-нибудь сможет дать ей респектабельность, но, по крайней мере, она больше не будет на побегушках у капризных старых дам или приживалкой у дальних родственников. Не придется думать и о хлебе насущном. Он знал, какой жестокой может быть жизнь, и намеревался позаботиться о том, чтобы у Джастин всегда было все необходимое.

Доминик тоже думал о финансовом благополучии Джастин. Подозрительный ублюдок лично составил брачный контракт, позаботившись об этом. Чтобы Джастин всегда была обеспечена, независимо от того, что будет с Гриффином. По сути, он грозил его повесить, утопить и четвертовать, если он не обеспечит для Джастин все, чего она заслуживает.

Гриффин моментально ощетинился и приготовился продолжить дискуссию на кулаках, но старый лис только насмешливо усмехнулся и принес свои извинения за то, что позволил себе усомниться в его чести.

— Помяни черта к ночи, — пробормотал Гриффин, поскольку Доминик как раз вошел в комнату.

Эйдан с откровенным любопытством покосился на собеседника, но отвернулся и встретил улыбкой своего начальника.

— Насколько я понял, с достопочтенным Тайлером все в порядке? — поинтересовался он. — Он довольно сговорчивый человек для священника.

Доминик кивнул.

— Уверен, с этой стороны не будет проблем. Он был настолько потрясен щедростью Гриффина, что больше ни о чем не мог думать.

— Ничего удивительного, — проворчал Гриффин. — За ту сумму, что я ему выделил, он может не просто отремонтировать, а целиком поменять крышу в своей церкви… раз десять.

— Да, но какую награду ты за это получил, мой мальчик! — воскликнул Доминик.

— Ты становишься чертовски сентиментальным, — буркнул Гриффин. — Стареешь, наверное. Ты уверен, что еще не в маразме?

— Уверен. — Доминик предпочел не заметить смешок Эйдана. — Я просто очень доволен. Вы прекрасная пара. Женитьба принесла много хорошего Эйдану. Надеюсь, то же самое будет с тобой.

Гриффин заметил блеск в глазах Доминика. Он уже видел такое выражение раньше и слышал аналогичные нотки в его голосе. Все вместе означало, что старый лис вынужден делать то, чего не хочет.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Гриффин обманчиво тихим голосом.

Когда Доминик и Эйдан быстро переглянулись, он едва не выругался вслух. Интуиция почти никогда его не подводила, и теперь она не просто предупреждала об опасности: она кричала, грохотала, била в колокола.

Но раньше, чем он успел разобраться, что задумал Доминик, подошла леди Торнбери, красивая и элегантная, как всегда.

— О боже, — вздохнула она и взяла сына под руку. — Почему вы, мужчины, опять прячетесь в углу? Мы начинаем чувствовать себя покинутыми. — Она устремила на Доминика укоризненный взгляд. — Надеюсь, вы обсуждаете не дела, дорогой? Сегодня это совершенно неуместно.

Доминик рассмеялся.

— Ничего подобного. На самом деле я приказал принести еще шампанского — а вот и оно. Сейчас мы перейдем в столовую. Там уже накрыт стол. Но вы, как всегда, правы. Мы непозволительно пренебрегли нашими дамами.

Он взял леди Торнбери под руку и повел ее в другой конец комнаты.

— Ты понимаешь, что он тобой манипулирует? — спросил Эйдан.

— Пытается. Но у него ничего не выйдет. — Гриффин с напускным безразличием пожал плечами.

— На твоем месте я бы не был так уверен, — сказал Эйдан. — Со мной было то же самое. И, должен признаться, он добился всего, чего хотел.

Прежде чем Гриффин сумел найти достойный ответ, кузен направился к дамам, и ему пришлось последовать за ним.

Однако по непонятной причине он медлил. Ноги не шли. Ему нравилось смотреть на Джастин, представлять их брачную ночь, но одновременно ему почему-то не хотелось подходить. Гриффин знал, что она встревожена, пребывает в сильном напряжении и старается сохранить лицо, достойно встретив важные и нежеланные перемены в своей жизни. Гриффину был известен только один способ успокоить ее, и разговоры он не предусматривал. Ему казалось, что, если он приблизится, она все прочтет в его глазах, почувствует в его прикосновении. И это ее отнюдь не успокоит.

Он не ошибся. Подойдя, он сразу заметил напряжение в глазах Джастин.

— А вот наконец и вы, — оживленно воскликнула Вивьен и повернулась к Гриффину. — Дорогой, я еще не поздравила тебя с законным браком. Позволь мне немедленно исправить это упущение.

Вивьен была красивой жизнерадостной блондинкой с острым как бритва умом. Она приподнялась на цыпочки, поцеловала Гриффина в щеку и коротко обняла его.

— Добро пожаловать в семью, Гриффин, — шепнула она ему на ухо.

Слишком удивленный, чтобы дать достойный словесный ответ, Гриффин поклонился. У него уже была семья — люди, на него работавшие. Он тщательно собирал их годами и доверял им как самому себе. Если не считать Эйдана — а даже с ним Гриффин держался сдержанно, — он не имел желания расширять круг общения, тем более если это влекло за собой укрепление связей с высшим светом.

Выпрямившись, он встретился глазами с Джастин. Ее взгляд оставался тревожным, тем не менее, она попыталась улыбнуться. Ее очевидная ранимость заставила Гриффина вздрогнуть, и он понял, что добавил еще одного человека в свой узкий круг.

Жену.

Подавив всплеск эмоций, он тоже улыбнулся, стараясь казаться беспечным.

— А ты как, дорогая? Уже свыклась с тем, что стала миссис Гриффин Стил?

— Судя по выражению ее лица, — сухо проговорил Доминик, — еще нет.

— Не удивлюсь, если она никогда не свыкнется, — добавил Эйдан. — Ее никто не стал бы винить, даже если бы она лишилась чувств перед священником.

Вивьен ткнула мужа локтем в бок, а его мать нахмурилась. Воспользовавшись моментом, Гриффин отвел Джастин на несколько шагов в сторону.

— Мне жаль, что эта суматоха тебя нервирует, — тихо сказал он. — Если хочешь, мы можем сейчас же уйти. Нет никаких причин здесь задерживаться.

Она благодарно улыбнулась.

— Нет, все в порядке. Мне бы не хотелось выглядеть неблагодарной. Дядя Доминик так старался, чтобы все прошло гладко. Уверена, он будет разочарован, если мы уедем до застолья. Но не стоит волноваться. Мне нравится беседовать с леди Торнбери и Вивьен. Я их сто лет не видела и забыла, какие они чудесные женщины.

Гриффина не обманул ее беззаботный тон.

— Но тебя что-то тревожит, дорогая. Я же вижу.

— Ничего. — Она непроизвольно покосилась на леди Торнбери. — Вообще-то да. И боюсь, вам… тебе это не понравится.

Господи Иисусе, что еще?

Он оказался прав. Доминик что-то задумал и явно привлек на свою сторону леди Торнбери. Вероятно, Эйдана и Вивьен тоже.

— Тогда, думаю, тебе лучше рассказать мне обо всем, — легко сказал он.

Джастин подняла глаза на мужа. Ее милое лицо было встревоженным. Очевидно, она беспокоилась из-за него, и неожиданно Гриффин ощутил, что безмерно тронут этим, хотя всегда считал подобные чувства глупой сентиментальностью. Ему захотелось увести ее в другую комнату и поцелуями стереть крошечные тревожные морщинки с лица. Но он знал, что не сможет остановиться, и потому сдержался.

Она стояла совсем рядом, и Гриффин чувствовал исходящий от нее запах талька и лимона. Запах напомнил ему о детях и теплой кухне дьявольски холодным днем. Это было приятно.

— Леди Торнбери и леди Вивьен, — трагическим шепотом проговорила Джастин, — планируют всякие вещи…

Судя по ее тону, дамы планировали как минимум вооруженное вторжение в чужую страну.

— Какие вещи? — не понял Гриффин, поглядывая на Доминика. Заметив странное выражение, с которым он смотрел на новобрачных, Гриффин нахмурился.

Господи, только не это. Не может же старый лис всерьез думать…

— Джастин, милая, о чем вы там шепчетесь? — весело поинтересовалась леди Торнбери, прервав его мысли. — Успеете наговориться позже. А сейчас нам необходимо продумать торжественный вечер, который я устраиваю в вашу честь. Следует еще очень многое сделать, прежде чем мы сможем представить вас свету как мужа и жену.

Джастин прикусила губу и покраснела. Что было тому причиной, Гриффин сказать не мог: или намек на то, что они отошли в сторону, чтобы наговорить друг другу милой любовной чепухи, или идея о представлении их свету в качестве семейной пары. В другое время Гриффин бы постарался получить ответ на этот вопрос, но сейчас его вниманием завладело заявление леди Торнбери.

Взяв ледяную руку Джастин в свою, он подвел ее к ожидавшим их гостям. Когда она, беспокойно взглянув на него, открыла рот, чтобы что-то сказать, он сжал ее пальцы, предлагая воздержаться. Она сжала губы, и Гриффин одобрительно улыбнулся. Что ж, по крайней мере, в этом вопросе они союзники. Джастин, как и он, не желала привлекать внимание к их браку.

— Моя дорогая леди, — тщательно скрывая раздражение, проговорил он. — Мы высоко ценим ваше желание устроить в нашу честь прием, но в этом нет абсолютно никакой необходимости.

Он привлек Джастин к себе. Какой-то момент она сопротивлялась, но потом расслабилась и прижалась к мужу. Гриффин не побоялся признаться себе, что наслаждается ощущением ее мягкого округлого тела, прижимающегося к нему.

— И, полагаю, вы можете понять, — продолжил он, — что мы с женой хотим побыть вдвоем. И у нас нет абсолютно никакого желания разгуливать по Лондону и посещать всевозможные светские мероприятия. Правда, любовь моя?

Джастин прищурилась и метнула на мужа взгляд, полный холодного огня, вызвав у того неудержимое желание рассмеяться. Да, она, безусловно, заставит его заплатить за это маленькое представление, но не исключено, что расплата ему тоже понравится.

— Да, — сообщила Джастин таким ледяным тоном, что Гриффин едва удержался от смеха.

— Прошу тебя, не старайся казаться большим идиотом, чем ты есть на самом деле, — не выдержал Доминик. — Прием — необходимая часть восстановления репутации Джастин. И твоей, кстати, тоже.

Гриффин замер, окинул Доминика холодным решительным взглядом, и все части головоломки сразу встали на свои места. Старый лис с упорством, достойным лучшего применения, претворял в жизнь свой план.

Он выпустил пальчики Джастин и скрестил руки на груди.

— Черт бы тебя побрал, Доминик, забудь об этом. Мне не интересны твои усилия переделать меня, и тебе это отлично известно.

Эйдан язвительно усмехнулся и подмигнул Доминику.

— Ну, что я тебе говорил?

Тот проигнорировал усмешку, не сводя с Гриффина холодных словно лед зеленых глаз.

— Да, ты говорил, и не единожды. Но ведь обстоятельства изменились, ты не можешь этого не понимать.