— Кстати, где миссис Стил? — спросил он. — Она уже должна была встать.

Фелпс на несколько секунд оторвался от важного занятия — укладывания тарелок на буфете в высокую стопку.

— Миссис позавтракала еще до восьми часов, потом пришла договориться с кухаркой относительно припарок для ребенка. — Лоб Фелпса перерезали глубокие складки, сделав его похожим на грустного бассета. — Она думает, что младенец простудился.

— Прискорбно, — отметил Гриффин. — Думаю, я должен найти ее и спросить, не нужно ли ей что-нибудь в деревне.

— Не стоит, — с улыбкой сказала Джастин, входя в комнату. На ней была зеленая амазонка, великолепно оттенявшая рыжие волосы. Девушка натягивала перчатки. На полыхающих кудрях каким-то чудом держалась крошечная шапочка. Она явно выигрывала в сравнении с уродливыми чепцами, которые Джастин упорно носила раньше.

Гриффин скользнул оценивающим взглядом по соблазнительной фигуре.

— Доброе утро, жена. Насколько я понимаю, ты сегодня встала до нелепости рано. В этом нет никакой необходимости для женщины твоего положения.

— Час может показаться ранним только человеку, управляющему игорными клубами и борделями, — возразила она. — Кстати, мы сейчас в деревне, и я не вижу ни одной причины спать все утро.

Гриффин мог немедленно назвать одну очень вескую причину, но решил не смущать ее, тем более в присутствии Фелпса, который все еще маячил в углу.

— Ты оделась для верховой езды, — заметил он. — Надеюсь, собралась не в Лондон?

Джастин покачала головой:

— Нет, но Паркер, слуга Доминика, сказал, что в конюшне есть пара отличных лошадей. И я решила, что могу часок покататься, пока малыш спит.

Гриффин подошел к жене и с удовольствием вдохнул запах ванили и талька, как всегда, исходивший от нее.

— Как себя чувствует малыш? Я слышал, он немного простудился.

Джастин сморщила носик.

— Просто небольшой насморк, но я уверена, что мы задавим болезнь в зародыше. Кухарка приготовит примочки. Роуз считает, что все в порядке, и она побудет с ним, пока я не вернусь.

Гриффин погладил ее по мягкой щечке и улыбнулся, заметив окрасившие ее скулы легкий румянец.

— Дорогая, ты вовсе не должна уделять слишком много времени уходу за ребенком. Здесь много людей, которые могут тебе помочь.

— Знаю, но мне нравится проводить время со Стивеном. — Она грустно улыбнулась. — У меня сердце болит от жалости к бедному сиротке. Кто знает, увидит ли он когда-нибудь родителей, почувствует ли ласку матери.

Гриффин ощутил, как в животе заворочалось что-то холодное.

— Уверяю тебя, — сухо сказал он, — с ним не случилось ничего страшного. Все могло обернуться гораздо хуже. А так у него есть ты и Роуз. Нет нужды волноваться.

Джастин прищурилась, и он мог бы поклясться, что она думает о вчерашнем разговоре.

— Желаю приятной прогулки, — сказал он и отошел. — Только не выезжай за пределы поместья. И возьми с собой грума.

— Грум уехал в город за продуктами, — подал голос Фелпс. Он ненадолго вышел из комнаты и уже вернулся с ворохом корреспонденции. — Вернется только после ленча.

— Черт, — пробормотала Джастин и с надеждой взглянула на Гриффина. — Может быть, ты поедешь со мной? Уверена, тебе надоело сидеть дома.

Гриффин заколебался, но потом с безразличным видом пожал плечами.

— Я не езжу верхом.

Джастин непонимающе уставилась на него.

— Что ты хочешь сказать? Ты же владеешь лучшими в городе лошадьми!

Это правда. Лошади Гриффина были лучшими, и он обладал соответствующими документами, этот факт доказывающими.

— Они для упряжки, а не для верховой езды.

— Но почему ты не ездишь верхом?

Гриффину захотелось переступить с ноги на ногу и опустить голову.

— Потому что не умею. Никогда не учился. Мой дядя считал это занятие пустой тратой времени. Согласно его теории, пони и двуколка — все, что нужно священнослужителю.

Джастин прикусила губу. Старается не засмеяться? Теперь прищурился Гриффин.

— Может быть, ты позволишь мне научить тебя? — вежливо спросила она.

Его не так легко провести.

— Не сегодня. И я не хочу, чтобы ты ездила без грума. — Она сразу начала возражать, но Гриффин знаком остановил ее. — Джастин, это небезопасно. Если хочешь, можешь прогуляться вблизи дома. Я поговорю с грумом, когда он вернется, чтобы отныне и впредь он был для тебя доступен.

Джастин поморщилась.

— Ненавижу, когда ты такой разумный. Хорошо, я погуляю по саду. — Она направилась к выходу, но у двери остановилась. — А ты не хотел бы пойти со мной?

Гриффин несколько мгновений смотрел на нее, испытывая величайшее искушение согласиться. Но он и так слишком много рассказал ей накануне и теперь обоснованно подозревал, что она использует подвернувшуюся возможность, чтобы выпытать у него еще что-нибудь.

— Извини, но мне необходимо заняться письмами. Увидимся за ленчем.

Джастин растерянно моргнула, и ему показалось, что отказ больно задел ее, но уже в следующее мгновение она кивнула и вышла из комнаты.

Гриффин проигнорировал инстинктивное желание последовать за ней.


Спустя два часа Гриффин оторвался от корреспонденции. Насколько ему было известно, Джастин еще не вернулась, а несколько минут назад пошел дождь. Глупая девчонка непременно промокнет до костей. Неужели ей не хватает ума вернуться?

Он отодвинул бумаги и вышел в вестибюль. Не успел он сделать и нескольких шагов по выложенному плиткой полу, как откуда-то материализовался Фелпс.

— Миссис Стил вернулась с прогулки? — спросил он.

— Да. Минут двадцать назад она заходила к Роуз и ребенку, а потом пошла в конюшню.

— Надеюсь, она не собралась на верховую прогулку? — с тревогой спросил Гриффин.

Фелпс одарил его таким жалостливым взглядом, что Гриффину пришлось изо всех сил стиснуть зубы, сдерживая желание откусить этому доброхоту голову.

— Так получилось, что грум еще не вернулся из города, — степенно проговорил Фелпс, — и вряд ли вернется, пока не прекратится дождь. Миссис сказала, что хочет взглянуть на животных сэра Доминика.

— Глупая девчонка насквозь промокнет, — пробормотал Гриффин. — Лучше я схожу за ней.

— У входа для слуг, — с ухмылкой сообщил Фелпс, — висит несколько хороших непромокаемых плащей.

Гриффин понятия не имел, что развеселило его преданного слугу, поэтому молча развернулся на каблуках и зашагал в заднюю часть дома. Там у самой двери была небольшая комната — что-то вроде кабинета управляющего поместьем, в настоящий момент пустовавшая. Слуги Доминика — в основном его бывшие агенты, оставившие службу, — были ненавязчивы. Их никто не видел и не слышал, пока не возникала какая-нибудь проблема. Тогда они появлялись, ее решали и снова растворялись в воздухе. Гриффин это одобрял. Ведь каждое их появление напоминало, что ему приходится полагаться на Доминика в вопросе обеспечения безопасности Джастин и малыша, а он ненавидел зависимость от других, даже от Доминика.

Особенно от Доминика, ублюдка, вечно вмешивающегося в чужие дела.

Он снял с крючка плащ, набросил на плечи, спрятал голову под капюшоном, взял еще один плащ и вышел на улицу.

Дождь лил как из ведра. И Гриффин побежал через мощенный булыжником двор к аккуратному строению из красного кирпича с черепичной крышей. Открыв дверь, расположенную прямо под лазом на сеновал, он поспешно вошел внутрь.

Отряхнувшись, огляделся в поисках Джастин. Она была у последнего стойла и, очевидно, прекрасно себя чувствовала рядом с огромной чалой лошадью, которая казалась ничуть не меньше заинтересованной в общении, чем Джастин. Животное сопело и фыркало, тыкалось носом в волосы Джастин и даже сдвинуло набок ее шляпку. А та гладила шею и голову лошади и что-то ласково шептала ей в ухо.

Гриффин поймал себя на мысли, что хотел бы оказаться на месте лошади. Тогда Джастин гладила бы его голову и плечи, а он играл ее волосами и целовал.

Мысль пришла ему в голову и вцепилась в мозг бульдожьей хваткой. Он оставил Джастин в покое на несколько дней, пытаясь хотя бы раз в жизни быть истинным джентльменом, и напряжение уже начало на нем сказываться. В конце концов, она его жена, и он имеет на нее определенные права. Бог свидетель, они оба не стремились к этому браку. Но сейчас, глядя на ее милое лицо и соблазнительную фигуру, он понял, что был полным идиотом, отказавшись от плана соблазнить ее и заманить в свою постель. Или в ее постель — как получится.

А почему нет? Хотя Джастин может тешить себя надеждой, что аннулирование брака возможно, Гриффин знал, что идея нелепа. Доминик тоже. Нет, они соединены друг с другом на всю оставшуюся жизнь, и его жене следует привыкнуть к этой мысли. Если так, то нет никаких причин отказываться от удовольствий супружеской постели. Это сделает их обоих счастливее. Кроме того, судя по его опыту, частые плотские утехи оказывают благотворное воздействие на темперамент женщины.

Джастин, мягкая, нежная и заботливая, создана, чтобы согревать постель мужчины, быть женой. Пусть она не выбирала Гриффина себе в мужья, но теперь они женаты и у него нет никаких оснований игнорировать такое сокровище.

Он закрыл за собой дверь, и шум дождя сразу стал тише. Оглядевшись, он понял, что в конюшне нет никого, кроме него, Джастин и животных. Гриффин пошел к ней, по пути с удовольствием оглядев великолепную пару гнедых в соседних стойлах.

Джастин оглянулась, услышав шаги, и от удивления ее рот на мгновение открылся, и прежде чем закрыть его, она нервно облизнула розовым язычком сухие губы. Этот невинный жест заставил Гриффина мгновенно напрячься.

— Я не слышала, как ты вошел, — пробормотала она.

Он бросил плащ на ограждение пустого стойла.

— Не хотел мешать. Ты делилась чем-то очень важным с этой симпатягой.

Гриффин потянулся, чтобы погладить лошадь, и вроде бы случайно провел рукой по груди Джастин. Она судорожно вздохнула, и ему пришлось спрятать улыбку.

— Кто бы мог подумать, что я дойду до ревности к лошадям Доминика, — вздохнул он.

Джастин улыбнулась, и на левой щеке появилась очаровательная ямочка. Забавно, но раньше он ее не замечал. Правда, Джастин улыбается нечасто. Возможно, у нее нет причин для веселья, но пора изменить положение дел.

— Ничего глупее я в жизни не слышала, — сказала она. — Как можно ревновать к лошади?

Гриффин взялся обеими руками за ограждение, и Джастин оказалась в кольце.

— Я ревную ко всему, что отвлекает твое внимание от меня, — прошептал он.

Мужчина опустил глаза на ее пухлые губы, не удосужившись скрыть свои намерения. Джастин застыла, как зверек, парализованный видом хищника. К сожалению, тем самым она ненароком пробудила самые низменные инстинкты Гриффина.

Ее взгляд метнулся к плащу, висевшему на ограждении соседнего стойла.

— Это для меня? — задыхаясь, спросила она. — Дождь начался, когда я вошла в конюшню, и я решила переждать здесь.

— Да, это для тебя, но нам некуда спешить.

Джастин упорно смотрела куда-то в сторону, и Гриффин, взяв ее за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза.

— Я рад провести немного времени наедине с моей женой, — сказал он, придав голосу соблазнительную бархатистость. — Здесь нам не помешают ни плачущие младенцы, ни навязчивые слуги.

Теперь ее сапфирово-синие глаза смотрели прямо на мужа, и их выражение Гриффина безмерно удивило. Похоже, в них была грусть или тоска по чему-то недостижимому. Почему-то у него защемило сердце.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты потешался надо мной, — наконец сказала она. — Это не слишком любезно с твоей стороны.

Гриффин нахмурился, сбитый с толку ее словами. Не потому, что в них не было правды. Он не был хорошим и тем более любезным человеком, и она это наверняка уже поняла. Но, встретившись с ней, Гриффин с изумлением понял, что его намерения в высшей степени серьезны. Какие бы беззаботные слова ни срывались с его губ, на деле он нисколько не шутил, говоря, что хочет быть с ней. Точно так же он не стал бы шутить о желании повернуть вспять время, чтобы уничтожить грязь и уродство своего прошлого.

Гриффин всегда взирал на мир сквозь призму насмешливого цинизма, но только не когда речь шла о Джастин. Невероятно, но факт. Ее характер был хорошим и чистым, как тонкое венецианское стекло, только намного прочнее. Присущие ей великодушие и благопристойность были способны тронуть даже самого закоренелого циника.

Чувствуя себя до странности униженным, Гриффин разжал пальцы, которыми придерживал ее подбородок, не позволяя отвести глаза.

— Уверяю тебя, Джастин, я не шучу, — тихо сказал он. — Поверь, я считаю себя счастливейшим из смертных, потому что ты — моя жена. Я хочу тебя больше, чем когда-либо хотел женщину.