Ирада Нури - Призрак Сахары

Закончив расчёсывать, я отложила в сторону щётку, и усевшись на небольшой подстилке принялась рассказывать коню о том, как прошёл мой день. Я делилась с ним своими переживаниями о самочувствии Вика, о том, как важно нам победить в забеге, а также о том, в чём никогда не призналась бы ни единой человеческой душе – я мечтала о любви. Настоящей, всепоглощающей. Когда ни ешь, не спишь, а лишь живёшь минутами, проведёнными рядом с любимым. С Виком, к сожалению, такого не было. Я любила его всем сердцем, но только как друга.

Я продолжала свои излияния, как вдруг какой-то шорох в глубине заграждения, дал мне понять, что мы не одни. Не помня себя от ужаса, я, позабыв обо всём на свете, рванула прочь.

Лишь заперев дверь каюты и дав сердцу немного успокоиться, я поняла, что забыла на полу лёгкую шаль, которую обычно накидывала на плечи прохладными вечерами.

Но, когда я, с рассветом проскользнула к коню, шали нигде не обнаружила.

Странно всё это…

Поглаживая мягкую шелковистую ткань, пахнущую едва уловимым ароматом жасмина, он застыл в ожидании. Ежедневно, в это самое время, незнакомка появлялась на палубе. Вчера, проследив за ней, он, наконец узнал, что она навещает коня, а услышав обрывок речи, понял, что девушка отчаянно нуждается в любви. Он готов был ей её предложить. По крайней мере физическую её часть. Однако, стоило ему сделать к ней пару шагов из своего укрытия, как незнакомку словно ветром сдуло. Единственное, что напоминало о её недавнем присутствии, это шаль, которую она в спешке обронила.

Повинуясь внезапному порыву, он поднёс ткань к носу. Нежный женский аромат окутал его словно вуалью, рождая весьма чувственные желания. Он думал о ней. Всю ночь. И вот теперь, после полудня, когда она вновь должна была отправиться к коню, он словно мальчишка, сжимал в руке кусок ткани, как пропуск, благодаря которому, собирался проникнуть в тайны, окружающие незнакомку.

Скорее инстинктивно, он почувствовал её появление, и резко обернулся в ту сторону. Но, каково же было его разочарование, когда он понял, что она была не одна. Она опиралась на руку довольно симпатичного, но несколько измождённого на вид молодого человека. Он выглядел, как и половина экипажа, большую часть пути страдающая морской болезнью.

Она не одна! Он понял это по тому взгляду, каким мужчина смотрел на неё. Ту нежность в его взгляде, нельзя было спутать ни с чем. Он любил её.

Находясь довольно близко от проходящей мимо, но совершенно не замечающей его пары, он, наконец, смог её разглядеть. Да, она была именно такой, какой он её себе представлял – нежное личико в форме сердечка, обрамлённое роскошными, белокурыми, слегка вьющимися локонами, выбившимися из несколько небрежной причёски. Маленький аккуратный носик, пухлые губки, зовущие к поцелуям. Но главным, на его взгляд её достоинством, помимо, разумеется, тоненькой фигурки, были глаза. Огромные, ясные, голубые, они, казалось, были отражением её души, светлой и прозрачной.

Судорожно сжимая в руках шаль, он никак не мог решиться сделать шаг навстречу тем двоим. Но вот, она, смеясь какой-то шутке своего спутника, как-то совершенно естественно чмокнула его в губы. Это решило всё. Они связаны. Ни одна девушка, не стала бы целовать в губы мужчину, который не был бы ей мужем или женихом.

Он опоздал. Разочарование накрыло его с головой. Сам не понимая причины своего следующего поступка, он резким движением сунул ткань в карман пиджака, и резко повернувшись, широким шагом покинул нижнюю палубу. Хорошо, что плавание уже подходит к концу. Он сойдёт на берег, и вернётся к той жизни, что вёл прежде.

Так, он скорее забудет и о незнакомке, и том, какие чувства она в нём вызвала.

* * *

Всё было просто замечательно! Мне удалось уговорить Виктора покинуть душную каюту, и отправиться вместе со мной к Мухибу. Прогулка благотворно сказалась на нём. Бледные, впалые щёки порозовели, а глаза, приобрели блеск. Я поняла, как мне сильно не хватало его такого. Радуясь, словно дитя, я, совершенно позабыв о том, что мы, возможно не одни, поцеловала его прямо в губы. От смущения, он зарделся ещё сильнее, а я, счастливо рассмеялась. Жизнь прекрасна! Очень скоро, наше плавание подойдёт к концу, и мы, пересев на верблюдов, которых местные жители поэтично называют «кораблями пустыни», продолжим путешествие уже верхом, останавливаясь на ночлег в местных караван- сараях. Правда, теперь, мне нужно будет стать крайне осторожной, и переодевшись в мужской костюм, стоически терпеть местную жару, чтобы ни единая душа не догадалась о том, что я женщина.

Ну, а пока, можно было расслабиться, и мы, словно дети, провели полдня на палубе, подбрасывая кусочки хлеба вверх, и глядя, как чайки подхватывают их на лету.

* * *

В порту Аннабы стояло столпотворение. Пассажиры, радуясь тому, что живыми и невредимыми добрались до суши, не дожидаясь особого приглашения от капитана, стремительно покидали судно. Военный оркестр, любезно предоставленный расположенным здесь французским гарнизоном, наигрывал приятный мотив, давая понять прибывшим, что гостеприимный африканский оазис рад их прибытию. Чернокожие носильщики сновали туда и сюда, неся поклажу вдвое, а иногда и втрое тяжелее собственного веса, а всевидящие надзиратели, будучи всегда начеку, плётками заставляли их поторапливаться.

Он стоял на капитанском мостике, и лениво облокотившись на штурвал, скучающим взглядом следил за отбывающими. Его поездка ещё не окончилась, до ближайшего порта, где он высадится на берег, не менее недели. И, он уже не мог дождаться той минуты, когда сможет вернуться домой.

Случившаяся неразбериха внизу, внезапно привлекла его внимание. Трое матросов никак не могли справиться с начавшим нервничать жеребцом. Прекрасное животное наотрез отказывалось подпускать к себе кого-либо.

«Наверняка, это тот самый конь, который принадлежал той блондинке», – оживившись, он принялся выискивать в толпе знакомую фигурку. Девушки нигде не было.

«Хм. Как странно, конь здесь, её спутник тоже… Где же она?» – не отдавая себе отчёта, он подскочил к самым поручням, чем весьма удивил стоявших рядом собеседников. Вытягивая шею, он тщетно вглядывался в каждый женский силуэт, но безрезультатно.

Тем временем, конь, раскидав матросов по сторонам, грозил учинить беспорядок. Внезапно, какой-то паренёк, который до этого находился в тени, видя, что без его вмешательства не обойтись, подскочил к жеребцу, и решительно взяв того под уздцы, и что-то шепча ему на ухо, повёл по сходням вниз.

Что-то было в том парнишке… В наклоне головы… Несмотря на тёмные, короткие волосы, и тоненькие усики, которые можно было рассмотреть даже с такого расстояния, какая-то неестественность присутствовала в каждом его жесте. Но, вот, парнишка поднял голову, и прощальным взглядом окинул судно!

– Чёрт побери! – он подскочил на месте. – Это она!

Корабли пустыни?! Интересно взглянуть в лицо тому горе-поэту, который сравнил этих душетрясов с кораблями. Я, которая стойко вынесла полуторамесячное путешествие по воде, готова была завыть от отчаяния уже на вторые сутки «плавания» по суше. Под палящим солнцем, меня, закутанную и забинтованную, да ещё и в этом адском устройстве – парике, под которым голова самым жестоким образом потела и чесалась, укачивало и мотало из стороны в сторону на спине двугорбого «проклятия». Бросив взгляд на сжавшего зубы Вика, я поняла, что не одна испытываю желание придушить кого-нибудь.

Решение пришло, само собой. Остановившись на отдых возле небольшого восточного базара, где местные «аборигены» втридорога продавали «шедевры» собственного прикладного искусства, я увидела то, без чего не мог обойтись в пустыне ни один уважающий себя мужчина.

И тут началось…

Сначала, мне пришлось целый час руками, ногами, глазами, объяснять продавцу что именно, и зачем, мне нужно. Затем, в течение ещё полутора часов уговаривать Вика надеть то, что арабу в радость, а европейцу – смерть.

В итоге, победила жара! Сдавшись, и перестав ворчать, Вик согласился переодеться в джаллябию – традиционную арабскую одежду в виде длинной, до щиколоток, полотняной рубахи с длинным рукавом, и такого же цвета бурнус. Сломив сопротивление, я с чистой совестью переоделась в такую же одежду, и сразу же почувствовала себя лучше. Сняв ненавистный парик, я обмотала голову шарфом – куфией. В жарких странах такой головной убор, сшитый из плотной натуральной ткани, спасает мужчин от жаркого солнца. Куфия – неизменная часть одежды кочующих по пустыне бедуинов. Закрывая лицо, куфия спасает кочевников не только от солнца, но и от песка, который вздымается неистовой метелью во время песчаных бурь.

Ну, а мне, так сам Бог велел. Просторные одежды позволяли излишне не затягиваться бинтами, и я, могла вздохнуть полной грудью.

Бросив взгляд на чересчур резвящегося и довольного Мухиба, которого вёл на поводу нанятый нами работник, я решила, что раз шиковать, то уж по полной программе, заодно испорчу ему настроение. Продав по сходной цене свой «корабль», я, как истинный бедуин, пересела на коня.

Африка – полный загадок и тайн континент. Совершенно непредсказуемый климат, когда днём, ты просто погибаешь от жары, а ночью, замерзаешь от невыносимого холода.

Закрыв куфией лицо, оставив открытыми только глаза, я могла беспрепятственно наблюдать за всем происходящим вокруг. Вопреки моим представлениям о том, что улицы заполнены арабскими женщинами в разноцветных одеждах, действительность оказалась совершенно иной. Женщин на улицах почти не было. Лишь изредка встречались спешащие по делам закутанные во всё чёрное фигуры. Как мне объяснили, арабские женщины сидят дома, в отличие от нас, западных женщин, они не работают. Всю тяжёлую и грязную работу вплоть до закупок продовольствия, уборок территории, по большей части готовок, и так далее – занимались мужчины.

Всё было таким странным, непривычным, чуждым, и совершенно потрясающим!

Несколько дней пролетели как сон, и вот, мы уже въезжаем в Бискару.

Являясь важнейшим французским военным постом в Сахаре, Бискара была невероятно укреплена. Расположенная на южном склоне Орских гор, она являлась самым жарким местом алжирской Сахары.

Остановившись у гостиницы с поэтическим названием «Восточная сказка», мы встретились с приставленными к нам членами конного комитета, которые выполняя условия контракта, забронировали нам номера. Да, вы не ослышались, номеров было два, ибо как бы мы с Виком, объяснили окружающим тот факт, что двое мужчин проживают под одной крышей? И, надо признать, это было потрясающе. Так, как Бискара являлась своеобразным городом-оазисом, то проблема с водой, здесь особо не замечалась. Попросив принести мне воды для ванной, я, с удовольствием принялась смывать с себя пыль и пот длительного путешествия по пескам.

До скачек оставалось два дня, и на завтрашнее утро, нам была назначена встреча с представителями организационного комитета, с целью обозначения маршрута предстоящего забега.

Ну, а после ванны, и достаточно вкусного ужина, принесённого прямо в номер, я почувствовала, как меня неудержимо клонит в сон.

Лёгкий ветерок проникающий сквозь открытое окно, и колышущий лёгкие занавески с причудливым восточным орнаментом, приятно освежал лицо и тело, прикрытое лишь тонкой простыней.

Вдруг, я увидела его! Вы скажете, я сошла с ума. Что же, возможно, вы правы. Но, я видела его! Так же чётко, как если бы он находился прямо передо мной.

Да, он был лишь сном, но, зато каким реальным! Чёрные, как ночь глаза, словно два омута засасывали меня в свою глубину. Сопротивляться не было никаких сил. Вялый, предательский голосок о том, что у меня, вообще-то за стенкой спит муж, не действовали. Всё моё естество тянулось к нему. В попытке прикоснуться к нему, я протянула руку, и поймала рукой лишь воздух.

Рывком вскочив на постели, я открыла глаза. Холодный пот выступил на лбу. Что это было? Засветив лампу, я оглянулась по сторонам.

В номере никого, кроме меня не было.

* * *

Он следил за ним уже не один час. Жирный, самодовольный, тот доводил своих работников до полного истощения, безжалостно эксплуатируя их труд, и зверски издеваясь над ними. А, затем, он выбрасывал их на улицу, не удосужившись заплатить ни единой монетки. И, вот сейчас, он спускал в карты сумму, на которую можно было прокормить целую деревню.

Полковник Растиньяк утробно расхохотался, когда в последний момент сорвал банк. Да, что ни говори, но сегодня его ночь! Он показал этим сосункам, как играет бывалый солдат!

Однако, уже поздно, и не мешало бы выспаться как следует. Чёртов генерал-губернатор, этот местный «царёк» шейх Харун бин Халиль, устраивал гонки на лошадях, и ему, полковнику, нужно было привести гарнизон в полную боевую готовность, дабы обеспечить безопасность прибывающих иностранных делегаций.