Ирада Нури - Призрак Сахары

Послышались протестующие выкрики. Подняв руку, шейх призвал всех к тишине, и продолжил говорить:

– Вас интересует, почему такие условия? Да всё потому, что многие из вас уйдут с дистанции уже в первые же сутки. Не каждый человек, а, уж тем более конь, способен лицом к лицу столкнуться с теми опасностями, что подстерегают всех вас в пустыне. Палящий зной, ледяной холод, песчаные бури и хищные звери, лишь малая часть того, что вам придётся преодолеть на пути к победе.

Тут, взгляд шейха, которым он обводил всех нас, остановился на мне, и то, что я увидела в его взгляде, заставило меня похолодеть. А он, недобро улыбнувшись, и указывая рукой на меня прокричал:

– Среди участников, затаилась змея в человеческом обличье. Посмотрите на неё! Это женщина, которая возомнила себя равной мужчине!

По толпе пробежал ропот. Я огляделась. Презрение, которое выражали лица участников, не оставляли сомнений в том, что я автоматически становлюсь изгоем.

– Пусть никто из вас не обманывается её невинным видом. Слабая женщина, сидела бы дома, а не участвовала наравне с мужчинами в состязании, желая унизить их своей победой. Она не заслуживает ни вашей помощи, ни жалости, ни сочувствия. Более того, каждый из вас, кто окажет ей покровительство, будет наказан и отстранён от участия.

Ну, и напоследок, желаю каждому из вас победы или же лёгкой смерти, ибо Сахара весьма жестока к чужеземцам. Храни вас Аллах, и благослови.

Он передал слово кади, который принялся считать:

– Раз, два, … три! – раздался выстрел, и нас понесло вперёд.

Поначалу, всё шло не так уж и плохо. Ещё не успевший прогреться песок, был достаточно твёрдым, и не мешал бегу коней. Но, уже ближе к полудню, поминутно усиливающаяся жара стала просто невыносимой. Не только солнце, но и сам песок, словно раскалённый добела, нещадно слепил глаза.

Покрыв голову и шею куфией, я оставила открытыми лишь глаза. И, это оказалось весьма предусмотрительно, ибо уже через несколько часов бешеной скачки по пустыне, у тех из моих соперников, что не позаботились о защите, все открытые участки лица и тела покрылись бордовым загаром и волдырями. Особенно пострадали представители европейских стран, им досталось больше всех.

Но, должна признаться, что и лошадям приходилось не сладко. Изнуряющая жара, а также песок забивающийся в ноздри, отнюдь не способствовали их быстрому бегу.

И вот, некоторые постепенно начали отставать. Уже в первый же день. Выходит, шейх был прав. Многие, просто не смогут пережить весь путь.

Полдень. Вика уже должны были предать земле. И я, его жена, должна была быть рядом в этот миг. Но, меня лишили этого.

«Бедняга Вик, некому будет тебя оплакать, прочитать молитву. Некому, проводить в последний путь, и сказать последнее прости. Прости меня, за то, что подвела. За то, что уговорила участвовать в скачках. Если бы не я, ты был бы жив. А так…»

Услышав оскорбительную реплику от проезжающего мимо всадника, я пришла в себя. Всё верно, не стоит сейчас предаваться горьким мыслям, я смогу оплакать Вика позже. Сейчас, главное, остаться в живых!

Помня о том, что на щедрые запасы в конце дня смогут рассчитывать лишь те, кто сможет обогнать остальных, я ни на миг не сбавляла темпа. Этого и не требовалось. Мухиб, словно почувствовав себя в родной стихии, радовался, как сумасшедший, и совершенно свободно парил над песком. Лишь пару раз, пробегая мимо кобылиц, он переходил на заигрывающий аллюр, но лёгкий удар сапогом в бок, как ни странно сразу же приводили в себя моего «ветреного» друга.

Было решено, что те запасы, что я захватила для себя и Мухиба в Бискаре, останутся на крайний случай. Нужно будет во что бы то ни стало, всегда быть впереди.

Вечером, наконец-то достигнув точки отдыха, и получив свой заслуженный паёк, я, расположившись в одной из импровизированных палаток, смогла наконец-то расслабиться. И, очень пожалела об этом. Внутренняя часть бёдер горела огнём, мышцы с непривычки болели так, что я уже не была уверена, смогу ли завтра сесть на коня. Укутавшись в бурнус, и по возможности вытянув ноги, я и не заметила, как меня сморил сон. А потому, и не услышала подозрительных шагов возле моей палатки.

Задолго до рассвета, поднявшись раньше остальных, и приведя себя в порядок, я, плотно перекусив и запасшись продовольствием, двинулась в путь.

Ещё вчера перед сном, сверившись с картой, я наметила для себя приблизительный маршрут. До Аль- Зирвы, первого из учётных пунктов, не менее пяти-шести дней. Сократить путь не представлялось возможным из-за Орских гор, выстроившихся словно стена слева от меня. Оставалось рассчитывать лишь на скорость моего скакуна.

Периодически оглядываясь назад, и не замечая за собой соперников, я радовалась как дитя тому, что смогла выиграть небольшую фору.

Благодаря своей высоте, горы создавали достаточно широкую тень для того, чтобы я, укрывшись в ней, могла, не испытывая сильной жары, свободно двигаться к цели.

Но вот, опустился вечер. Я, по-прежнему была впереди. Нужно было устраиваться на отдых, потому, что, во-первых, таковы были правила, а, во-вторых, именно в ночное время был весьма вероятен риск напороться на пустынных хищников, выходящих на охоту именно в это время.

Заметив небольшую расселину, мы с Мухибом, устроились там на ночлег. Разводить огонь я не стала, из-за опасения привлечь к себе не нужное внимание.

Запасов еды и питья для нас с конём, должно было хватить на весь путь до Аль-Зирвы. Устроившись на расстеленной прямо на земле попоне, и закутавшись в бурнус, я провалилась в глубокий сон.

Из-за камней выглянули трое мужчин. Почувствовав их присутствие, конь вскочил, и заржал, забив копытом. Но, девушка, сильно утомлённая дорогой, так и не проснулась. Воспользовавшись этим, один, самый рослый из них, подскочил к коню. В то же время, двое других, накинув шарф на голову девушки, потащили её на руках туда, где привязали своих лошадей.

На следующий день, участники соревнований достигшие расселины, были невероятно удивлены при виде вещей американки, разбросанных повсюду. Финики, распоротые бурдюки с водой, рассыпавшийся овёс…

Следы диких животных вокруг того места, говорили о том, что вероятно, девушка вместе с конём, стали жертвами голодных хищников.

– Поднимайся! – чей-то сапог, весьма неделикатно пнул меня под рёбра.

Ничего не соображая, я, разлепив глаза, и, разглядев незнакомую обстановку, несмотря на боль, моментально вскочила с подстилки, на которой до этого спала.

«Где я? Что, я здесь делаю?» – словно рой пчёл, мысли кружили и жужжали в моей голове. Я пыталась вспомнить события вчерашнего дня, и понять, как могла очутиться в этой грязной каморке, среди каких-то закутанных фигур, которых, впрочем, мои терзания абсолютно не волновали, судя по насмешливым взглядам, и довольно оживлённой речи.

«Хм, ничего не понимаю. Помню, как невероятно устала после долгой скачки. Помню, как легла спать… Смутно вспоминаю, что видела какой-то кошмар… Будто бы меня несут куда-то в темноте, а где-то громко ржёт мой конь… Выходит, это был не сон? Меня действительно похитили? Но кто? Зачем? Мухиб! Где мой конь?!»

Не соображая толком, что делаю, я накинулась на своих похитителей:

– Вы не имели права меня похищать! Я иностранка, и непременно напишу жалобу консулу, и поставлю его в известность о том, что здесь творится. Верните меня и коня на прежнее место, и я обещаю, что вас не станут сурово наказывать.

Громкий хохот, был единственным ответом на мою пламенную речь.

Раздался стук, и в комнату кряхтя и ворча, вошла древняя старуха, принесшая в узелке финики и какую-то одежду.

– Эй, вы говорите по-английски? Мне нужна помощь! – бросившись к ней, я схватила её за костлявые плечи, – Помогите мне!

Старуха ощерилась в беззубой улыбке, и что-то лопоча на своём языке, знаками показала мне на принесённые вещи. Всё, что я смогла понять из всей её тарабарщины, так это то, что мне следовало привести себя в порядок, подкрепиться, и переодеться в наряд, что она мне принесла.

Нет, я могу конечно соврать, и сказать, что мне ни капельки не было страшно. Что перед тем, как меня насильно переодели, я успела изрядно поколотить своих обидчиков. Но, всё было не так! Я боялась. Ещё как! Стремительно развивающиеся события последних дней, горе, невероятная усталость, боль в натруженных мышцах, мозоли на ладонях, немытые, и утратившие свой блеск волосы, теперь спутанными прядями, обрамлявшими моё измождённое лицо – всё это, подобно снежному кому, обрушилось на мою несчастную голову, введя меня в состояние полной прострации.

Безвольно ссутулившись, и опустившись прямо на пол, я позволила старой ведьме впихнуть в меня два финика без косточек, которые проглотила не жуя, и закутавшись в широкий балахон, отправиться следом за ней в хамам, где за горсть монет, хамамчи и две её помощницы, в течение часа отрабатывали свой хлеб тем, что скребли, мочалили, мыли меня, а напоследок, умаслив ароматными благовониями, переодели в какое-то совершенно неприличное безобразие именуемое в народе: Тут черта, там черта, и больше ни черта!

Всё остальное, происходило как в тумане. Совершенно разморённая после хамама, и вновь закутанная в балахон, я покорно поплелась в сопровождении похитителей в сторону базарной площади. Однако то, свидетелем чему я стала, мгновенно отрезвило меня, и вывело из того ступора, в котором я хоть и не долго, но всё же пребывала.

Во- первых, я поняла, что нахожусь вновь в Бискаре. А, во-вторых, базарная площадь к которой мы приближались, оказалась невольничьим рынком, на котором бойко шла торговля живым товаром. И, когда до меня наконец дошла истинная причина моего нахождения здесь, я испытала такой шок, от которого вся моя прострация мигом испарилась.

Так, значит вот для чего я здесь! Меня похитили для того, чтобы продать в какой-нибудь бордель, либо в лапы готового заплатить старого извращенца! Не бывать этому! Предполагается, что я стану покорно ждать своей участи… Не дождётесь!

Прошло не меньше пары часов, прежде, чем очередь дошла до меня. Ничуть не церемонясь, с меня содрали балахон, и под одобрительные возгласы и улюлюканья, вытолкнули на импровизированный подиум, где мерзкий старичишка в роли аукциониста, начал торги. Говорили по-арабски, и я ни слова не понимала, но, судя по оживлению вокруг, торговля шла весьма бойко. Цены выкрикивались со скоростью света, и продавец довольно потирал руки.

Стоя практически обнажённая перед всем этим людом, не считая тех тонюсеньких лоскутков, что прикрывали самые интимные части тела, я готова была провалиться от стыда сквозь землю. Даже перед Виком, я никогда не позволяла себе подобного, всегда прикрываясь длинной рубашкой из плотной, непрозрачной ткани. А тут, сразу такое…

Совершенно темнокожий араб, демонстративно плотоядно облизываясь, и пытаясь привлечь моё внимание, весьма неприличными жестами показал, как намерен поступить со мной, когда я стану ему принадлежать. Это не прошло незамеченным для остальных участников торгов, и они глумливо захохотали.

В ответ, я, сложив руки домиком, и подложив их под щёку в жесте спящего, и указав на него, провела большим пальцем по горлу, давая ему и всем понять, что в таком случае, как только он уснёт, я перережу ему глотку.

Снова раздались насмешливые смешки, но, уже не надо мной. Смеялись над незадачливым покупателем, который совершенно обезумев от ярости, и дико вращая глазами, вытащив нож, попытался подскочить ко мне. С визгом, я спряталась за спину ведущего аукцион, который испугавшись не меньше меня, совершенно женским голосом что-то заверещал.

Не знаю, чем бы всё закончилось, если бы в этот момент, на площади не появились бы какие-то люди в странной одежде, напоминающей мундиры с шароварами, и с саблями наперевес.

Все голоса разом смолкли, и народ расступился, пропуская вперёд вооружённого великана, который кинув весьма увесистый кошель на подиум, и схватив меня в охапку несмотря на крики и протесты, заткнул мне рот своей огромной лапищей, и потащил куда-то в сторону от площади.

Оказавшись перед большим строением за высокой оградой, я поняла, что это и есть конечный пункт моего путешествия. Не знаю, что меня там ждёт, но сбежать, минуя сотню стражников, мне вряд ли удастся. И всё же не стоило сразу опускать руки. Прежде, следует хорошенько обследовать территорию, и разведать, кто же меня в конечном итоге купил.

Очутившись внутри, я изловчилась, и укусила ладонь, что зажимала мой рот. Дёрнувшись, но, по-прежнему не издавая ни звука, стражник швырнул меня прямо на мраморный пол. Лишь на миг, боль от падения оглушила меня, впрочем, быстро вскочив, я замолотила кулаками прямо по груди своего мучителя:

– Увалень несчастный! Мерзкая образина! Тупица! Немедленно выпусти меня отсюда! Я подданная иностранного государства! Вы не имеете права насильно удерживать меня здесь.