Так же думал и Мартов. Встречи с этой женщиной вносили приятное разнообразие в его жизнь. Он занимался с ней сексом, не вникая ни во что более. Однажды она узнала о его финансовых проблемах и попыталась предложить помощь. Это чуть было не стоило ей разрыва с Иваном. Он с негодованием остановил ее, раз и навсегда объяснив, что он — не жиголо. Так они и встречались, разговаривая ни о чем, бесстыдно и сладостно обнажая тела, оставляя запертыми на широкий засов души.

Зачем он рассказал об этом Лите? Наверняка она теперь сделает вывод о его отношении к женщинам вообще. А ведь на самом деле он не встретил ту, от которой сердце бьется сильнее, голова глупеет и язык становится непослушным. Он не верит в возможность такой встречи. Он долго убегал от серьезных отношений, и теперь, когда он готов к ним, они не складываются. Правда вот уже два дня он как-то странно себя чувствует в обществе красивой, уверенной в себе женщины, идущей сейчас впереди. Обычно Мартов не пытался мгновенно находить всему объяснение. Он предпочитал подождать, пока мысли улягутся в голове и все станет понятным. Что толку вопрошать себя: «Что со мной?», когда нужно немного подождать, и ответ придет. Но на этот раз Иван запаниковал. Через два дня он улетал домой, а его сердце, похоже, оставалось здесь. Отсюда его волнение, непонятное желание дерзить, петушиться, как в юности. Тогда хотелось просто обращать на себя внимание, все равно чем, хорошим или плохим. Лишь бы заметили. Он понял, что, как и его отец, влюбился в Литу с первых минут общения. Как отец… Он всегда будет стоять между ними. Кажется, она по-настоящему любила его и пока не представляет рядом с собой никого другого.

Лита шла впереди, ощущая на себе взгляд Ивана. Он обжигал ей спину, и хотелось оглянуться. Она сдерживалась, потому что не знала, что сказать. Она не могла понять своих впечатлений от общения с ним. Все то положительное, что она в нем увидела, вдруг зачеркнуло признание о романе с замужней женщиной. Они пользуются телами друг друга, не пытаясь ничего изменить. Они — лжецы. Нет, она не должна осуждать людей за то, что они поступают так, как им удобно. Наверное, Иван прав, она смотрит на мир сквозь розовые очки! Розовым, безоблачным казался он ей, пока рядом был Гера. Мартов сумел сделать ее жизнь красочной, светлой, фееричной. Ей казалось, что вокруг безраздельно властвует любовь. За два года без Георгия это ощущение притупилось, сменившись тупой болью потери. А Ивану пока не грозят душевные переживания. Даже если его американская подружка захочет прервать их отношения, это не станет трагедией ни для одного из них. Современный подход к уменьшению ударов судьбы. А что же тогда для себя? Для того «я», частичка которого всегда находится в тени? Для размеренно бьющегося сердца — что? Лита вздохнула: от ее счастья остались одни призраки. Только Жорка — доказательство того, что она пережила великое чудо безграничной любви.

— Лита, я не могу больше идти молча, — раздался сзади голос Ивана.

— Простите, я задумалась, — остановилась Мартова.

Они уже шли по дорожке, ведущей к дому. Жорка бесстрашно освободился от маминой руки и быстро зашагал к детской площадке. Завидев их из окна, Елена Васильевна поспешила навстречу.

— Я погуляю с малышом, а вы займитесь десертом, хорошо? — поравнявшись с Иваном и Литой, сказала Стеблова. — Надеюсь, получите удовольствие.

— Спасибо, Елена Васильевна, от мороженого и слоек мы не откажемся, — ответила Лита.

— Я смотрю, вам нравится говорить от нашего имени? — улыбнулся Мартов, поднимаясь по ступенькам крыльца.

— Что вы имеете в виду? — Лита остановилась так резко, что Иван наскочил на нее и, как бойцовые петухи, они оказались грудь к груди. Глаза их встретились.

Молчание длилось считанные секунды, но им оно показалось вечностью. Лита не могла отвести взгляд от черной, манящей и пугающей бездны глаз Ивана, а он утонул в прозрачной голубизне. Это были магниты, притяжение которых становилось все более ощутимым. Мгновение, решающее судьбы. Миг, который не хочется отпускать от себя никогда, ведь после него должно быть что-нибудь. И все это будет ничтожным в сравнении с важностью этих бесценных секунд. У Литы подогнулись колени. Она быстро схватилась за перила и заставила себя отвести взгляд. Потом резко оглянулась, боясь, что Елена Васильевна заметила происходящее. Нет, она шла с Жоркой к детской площадке и что-то на ходу ему рассказывала. Лита облегченно выдохнула, что не укрылось от Ивана.

— Вы боитесь снова стать собой? — тихо спросил он, пытаясь поймать ее ускользающий взгляд. — Что с вами, Лита, посмотрите на меня.

— Я не могу, — едва шевеля губами, ответила та. Ей казалось, что ее лицо пылает огнем. Все тело словно находилось рядом с обжигающим костром. Самое время отойти подальше. — Пойдемте же. Мы можем привлечь к себе внимание.

— Воля ваша, — устало ответил Мартов, поднимаясь по ступенькам вслед за хозяйкой.

В столовой, где в отсутствии Стебловой хозяйничала Лита, снова повисла тишина. Иван наблюдал за тем, как на столе появилось мороженое с клубникой, а рядом в кофейнике источал аромат свежезаваренный кофе. Лита была рада возможности занять чем-то руки, это помогало ей унять волнение. Она давно не чувствовала ничего подобного, даже заболел низ живота. Откровенное признание в любви Антона Сайко не произвело на нее никакого впечатления. Может быть, ощутила лишь немного тепла и света романтики, не более. Сегодня произошло нечто другое. Лита поняла, что видит в Иване не только сына Георгия. Она увидела в нем мужчину, который способен увлечь ее, изменить. Лита порхала из кухни в столовую, отгоняя от себя подобные мысли. Ей нельзя этого! Она предает память мужа, человека возродившего ее, заставившего снова желать, жить, наконец.

Хотелось сесть в теплую ванну, закрыть глаза и слушать шум бегущей из крана воды. Это всегда расслабляло Литу. Она чувствовала себя очищенной и легкой, после пятнадцати минут целебного купания. Нужно будет сделать это и сегодня, тотчас, как только Иван покинет этот дом. Все сразу станет на свои места, и улягутся навеянные мгновением безрассудства страсти.

— Елена Васильевна не забыла, что вы всегда любили мороженое с клубникой, — сказала Лита, садясь за стол. Она постаралась говорить, как ни в чем не бывало, но не узнавала своего голоса. — Она очень внимательна. Я благодарна судьбе за то, что мы нашли общий язык.

— А в самом начале? — поддерживая из уважения разговор, спросил Иван. Он потихоньку набирал в ложку мороженое и наблюдал, как оно медленно тает, повисая белой каплей. Этим занятием Мартов отвлекал себя от мыслей о разлуке с Литой. Ему не хотелось расставаться с родным домом, в котором ему было так уютно.

— Поначалу мы невзлюбили друг друга. Это было так очевидно, что я боялась лишний раз встречаться с нею взглядом. Говорю, а самой не верится, что так было.

— Не представляю, что с Еленочкой можно поссориться или враждовать. Она настолько дипломатична, знает цену словам и не бросается ими.

— Да, она зачастую предпочитала промолчать, чем высказать свое мнение. Но, знаете, времена изменились и особенно после крещения Жорки. Я заметила, что отношусь к Елене Васильевне по-другому. Я не считаю, что она работает в — моем доме — она здесь живет.

— Ничего удивительного. Это еще раз подчеркивает, что вы умеете ценить доброе, человеческое отношение.

Снова молчание заполнило огромную столовую. С улицы доносился радостный визг Жорки. Добавив себе немного кофе, Лита отпила несколько глотков.

— Когда вы возвращаетесь в Америку? — спросила она.

— Через два дня. Мое путешествие затянулось, хотя, не скрою, я ожидал, что умру от скуки. Оказалось, что я прекрасно провел здесь время. Единственное, о чем жалею, что с вами общаюсь только два дня. А мог ведь гораздо больше. Правда, не знаю, насколько это нужно вам.

— Мне доставляет удовольствие принимать вас, — улыбнувшись, ответила Лита.

— Вот и хорошо. У обоих останутся приятные воспоминания. — Иван допил кофе, положил в рот последний крошечный кусочек слойки и блаженно откинулся на спинку стула. — И как тут не делать из еды культа, когда получаешь столько удовольствия?

— Еще желе в холодильнике, — вспомнила Лита.

— Если только для того, чтобы не подняться с этого места. Нет, благодарю. Все было замечательно и не стоит перебарщивать. За сегодня я съел столько, что дома придется часами не выходить из тренажерного зала. Я — не модель, но за своими килограммами слежу.

— Хочется в сорок выглядеть на тридцать?

— Ну, хотя бы на тридцать пять при полном освещении.

Оба засмеялись. Лита ненавязчиво продолжала рассматривать своего гостя. Дома ей это было делать проще, чем в загородном ресторане вчера. Да и настроение ее переменилось. Ей хотелось всматриваться, изучать. Его лицо нельзя было назвать красивым. Хотя, чтобы быть красавцем, не обязательно иметь точеные черты лица. Белокурые волосы Ивана сочетались с черными, большими глазами, обрамленными темными ресницами. Дуги густых бровей практически не участвовали в мимике. За все время Лита только один раз заметила, как они взметнулись вверх и на мгновение застыли. Реагировали на все большие, яркие губы, которые он имел привычку частенько покусывать. Особенно, когда думал, что за ним никто не наблюдает. Его лицо в такой момент принимало трогательное, почти детское выражение.

Иван выглядел моложаво. Лита никогда бы не сказала, что ему далеко за тридцать. Заметно, что он следит за собой. Подтянутый, стройный, легкая пружинящая походка. Под белой рубашкой явно проступали твердые, красивые мышцы, которые появляются от долгих тренировок.

— Вы давно занимаетесь спортом? — тут же решила выяснить Лита.

— Это громко сказано. Хожу в тренажерный зал по мере возможностей. Стараюсь два-три раза в неделю нагружать свои мышцы, чтоб не ленились.

— Хотите, покажу вам тренажерный зал отца? Кажется, он оборудовал его уже после вашего отъезда. — предложила Лита. — И вообще можем провести маленькую экскурсию по дому.

— Я только «за». Честно говоря, сам бы я не осмелился просить об этом.

— Господи, да что вы? Пойдемте. С чего начнем?

— Давайте маршрут по пути следования, вы — штурман.

— Если так, то за мной.

Больше часа они совершали прогулку по дому. Лита видела, что Ивану трудно расставаться с каждой комнатой, куда она его приводила. В библиотеке он тотчас нашел томик Тютчева, которым зачитывался отец. Ласково провел рукой по ровно стоящим, тугим рядам книг. Он улыбался им, что-то вспоминая. Лита не задавала вопросов, ей вообще несколько раз хотелось оставить его одного, но он постоянно окликал ее и просил не уходить. В гостиной он несколько минут стоял перед портретом отца. Глядя на Ивана в этот момент, Лита поняла, что внешне он похож, наверное, на мать. Мартова решила попросить у Елены Васильевны фотографию Светланы. Наверняка у нее хранится, и не одна. Потом Иван долго восторгался зеленой комнатой Литы, так она называла место, где росли ее цветы.

— Здесь действительно замечательно, — садясь в плетеное кресло, сказал Иван. — Я обязательно озеленю свой кабинет. Мне кажется, цветы расслабляют и одновременно помогают плодотворной работе, подстегивают. Вот этот цветок мне нравится.

— Это монстера. Я тоже люблю ее, — заметила Лита.

— Даже уходить не хочется, — закрывая за собой дверь маленькой оранжереи, сказал Мартов.

Последним для просмотра стал тренажерный зал Георгия. Лита давно не заходила сюда. Елена Васильевна следила за порядком, потому здесь было свежо, лишено того слоя пыли, который неизбежно появляется в забытых местах. Иван рассматривал тренажеры, пробежался по беговой дорожке, несколько раз поднял гирю, одиноко стоящую на полу. Потом вдруг обмяк и сел на черный мат.

— Есть все, и нет ничего, — тихо произнес он. От этой короткой фразы у Литы стал комок в горле. Как ясно и лаконично он выразился. Иван поднялся, напоследок еще раз скользнул взглядом по сторонам. — Пойдемте, кажется, экскурсию можно считать завершенной.

Елена Васильевна возвращалась с Жоркой в дом. Мальчик крепко держал в руках подаренную Иваном машинку. Он явно не был настроен с нею расставаться.

— Мы идем готовиться к ужину, — сказала Стеблова. На часах была половина восьмого. — Заигрались и опаздываем.

— Оставьте его с нами, пока подогреете ему еду, — попросил Иван.

Елена Васильевна посмотрела на Литу, та кивнула в знак согласия. Иван присел к Жорке, который сосредоточенно играл с машинкой на травяном газоне возле дорожки.

— Ну, малыш, давай внимательно посмотрим друг на друга, — улыбаясь, попросил Мартов.

Жорка тоже улыбнулся, отчего его лицо стало еще больше напоминать Георгия.

— Ван, — произнес мальчик, прикоснувшись пальчиком к груди Ивана.

— Умница, правильно говоришь. Я — Иван. Твой… брат, — с запинкой сказал тот и оглянулся на Литу.

— Что? — Смущенно спросила она. — Что-то не так?