Наталия Вронская - Призраки прошлого

— Перестань! — крикнула она. — Перестань! Я не могу это слушать!

Он закусил губу и замолчал. Катерина, тяжело дыша, отвернулась к окну. Некоторое время оба молчали, потом Алексей нарушил тишину и произнес:

— Странно, что ты не можешь слушать правду… Неужели ты так далеко зашла во лжи? — он знал, насколько далеко зашла его жена и знал, что вина ее перед ним была невелика, но продолжал провоцировать ее своими намеками.

— Далеко! — блестя глазами, она повернулась к нему.

— Насколько далеко?

Катенька не ответила.

— Что ж ты молчишь? — спросил Алексей.

Она опустила голову.

— Чего ты желаешь, Катенька? — мягко произнес он. — Катенька, милая моя… — Алексей подошел к жене и, протянув к ней руки, попытался обнять ее.

«Стоит ей теперь сказать мне только одно слово, одно слово „прости“, и я тут же забуду обо всем и никогда не вспомню об этой ее ошибке», — подумал он.

— Нет, нет! — Катерина вдруг резко оттолкнула его.

— Я люблю тебя и прошу успокоиться, — Долентовский вдруг почувствовал сильное волнение.

Странно, но до этого момента он почти не волновался. Все было игрой для него, не более. Теперь же Алексей почувствовал, что может потерять женщину, которую любит больше всего на свете!

— Катенька, ты не в себе… Но завтра все переменится, все пройдет, — жарко продолжил он.

— Нет! Ничего не переменится! Все останется, как и прежде! — ее будто прорвало. — Я не останусь здесь! Не останусь! Я не хочу быть с тобой… Я… я никогда не любила тебя! Ты заставил меня стать твоей женой!

— Катенька! Катя! — Алексей пытался остановить поток этих страшных и несправедливых слов. — Что ты?

— Пусти меня! — Катерина колотила руками по его груди.

Он пытался схватить ее и утихомирить.

— Успокойся, ты сама не знаешь, что говоришь…

— Я уйду, уйду! Я люблю его!

— Ты с ума сошла! — закричал Алексей. — Нас слышат все… — попытался он взять себя в руки. — Тебе не совестно? Хотя бы перед прислугой…

— Нет, нет! — Катерина вырвалась из его рук. — Не совестно! И я не замолчу. Я хочу, наконец, все сказать, — она тяжело дышала. — Я на все готова, лишь бы… Лишь бы…

— Лишь бы что? — спросил Алексей внезапно замолчавшую жену.

— Лишь бы быть наконец счастливой с тем… с тем человеком, которого я люблю…

— Вот как? — он отпустил ее. — И ты уверена, что и он любит тебя?

— Не смей так говорить о нем! — вскрикнула она. — Он… он… — Катерина внезапно замолчала.

— Ну что же он? — Алексей вновь успокоился, и стал говорить и рассуждать совершенно хладнокровно. — Ты, кажется, начала говорить, что Лопухин любит тебя.

— Да, — кивнула она.

Глаза Катерины блестели, она была возбуждена сверх меры.

— И он тебе об этом говорил?

— Говорил… — она ответила почему-то без особой уверенности, просто с каким-то желанием настоять на своем.

— Он предлагал тебе бежать с ним?

— Да!

— Или он говорил о том, что ты должна просить у меня развода и после того стать его законной женой?

— А… — Катенька вдруг замолчала и уставилась куда-то в сторону.

Ей как-то это не приходило в голову — развод. Да и бегство… Шла ли речь именно об этом? Так ли она поняла? О разводе точно речи не было, она бы такого не забыла…

— Ну? Что ты замолчала? — Алексей разозлился.

Глупая, глупая девчонка! Именно девчонка! Разве может взрослая и разумная женщина так поступать? Нет. Если бы она была его сестрой, или дочерью, или просто посторонней незамужней девицей, ее такое поведение было бы понято и объяснимо, но замужняя женщина… Господи, а что бы он делал со своей дочерью, если бы она повела себя так?

— Я поговорю с ним, он просто недосказал… — быстро проговорила Катерина.

— Недосказал? Или не хотел ничего такого говорить? Или просто он хотел тебя, мою жену, сделать своей любовницей? А потом просто оставил, как поступают все.

— Нет, нет! Это не правда!

— А мне кажется, что именно это и есть правда, — твердо сказал он.

Она покачала головой и посмотрела мужу в лицо:

— Этого не может быть.

— Проверь, — холодно предложил Алексей.

— Проверить? — беспомощно посмотрела на него Катенька. — Как?

— Что же, ты хочешь, чтобы я тебе подсказал, как убедиться в верности своего любовника? — усмехнулся он. — Забавно.

— Он мне не любовник, — прошептала она.

— Вот как? — Долентовский внимательно посмотрел на жену. — Так из чего тогда весь этот… разговор, эта истерика?

— Я хочу уйти от тебя и быть женой любимого человека!

— А все это время ты жила с нелюбимым? Все это время ты просто… терпела и мучилась? Так? Ну признайся же!

Она ничего не ответила, только отвернулась в сторону и стиснула руки.

— Что ж ты молчишь? Ответь! Ответь, и я не стану тебя неволить, и не буду ни к чему принуждать, — от его голоса повеяло таким холодом, что Катя задрожала. — Я отпущу тебя, не сомневайся. Вот только захочет ли он тебя взять? — прибавил он тихо и не без тайного умысла.

Катерина покраснела.

— Не смей так разговаривать со мной, — произнесла она твердо.

— Так ответь прямо, чтобы разрешить все наши недоразумения раз и навсегда.

Катерина почему-то не могла ничего сказать. У нее язык не поворачивался рассудительно и холодно, а не в запале ответить мужу на этот прямой вопрос. Если бы она теперь рыдала и билась в истерике, то без сомнения выкрикнула бы самые обидные слова, но теперь, когда она успокоилась, Катя не могла ответить ни «да», ни «нет».

— Молчишь? — Алексей уже понял, что жена его пришла в себя и теперь можно попытаться воззвать к ее рассудку. — Ты, слава Богу, не успела еще натворить дел, — продолжил он устало. — И хотя мне трудно говорить тебе такие слова, ведь я люблю тебя…

Катя судорожно вздохнула и закрыла лицо руками.

— …Но объяснись со своим Лопухиным. И спроси его прямо, чего он хочет. Намерен ли он сделаться твоим мужем. И если его намерения честны, если его любовь крепка и ты действительно любишь так страстно, как и говоришь, то я препятствий чинить не буду и дам тебе развод. — Алексей говорил ровно, не повышая и не понижая голоса, и казалось, что ему не стоят никакого труда эти слова. — У нас нет детей, и это значительно упростит все дело.

«А были бы дети, так, может, и не случилось бы всего этого? Вся эта дурь, эта любовь, страсть эта глупая…» — мелькнуло у него в голове.

— Ты… ты позволишь мне уйти от тебя? — поразилась Катерина, широко распахнув глаза.

— Да. Только сначала ты должна с ним поговорить. Здесь, в этом доме.

— Здесь? Ты хочешь, чтобы он пришел сюда?

— Да. Более того, я сам приглашу Лопухина. И я хочу, чтобы ты рассказала ему о том, что я дам тебе развод и он сможет жениться на тебе.

— Я… Я должна прямо так все и сказать? — залепетала Катенька.

— Да. И тут стесняться нечего, ведь вы же любите друг друга, не так ли?

— Так. Но все-таки…

— Что? Когда я понял, что люблю тебя, то я не боялся признаться тебе в своих чувствах. Разве это выглядело смешно или нелепо? — Алексей пристально посмотрел на жену.

— Нет, вовсе нет…

— Так и тебе сомневаться незачем, — решительно подвел он итог.

Оба вдруг замолчали.

— Теперь тебе стоит побыть одной. Я пойду… — решил Алексей завершить разговор.

Катерина потерянно кивнула головой. Он отвернулся и быстро вышел прочь, не оставляя времени для слов и раздумий, захлопнув за собой дверь. Жена осталась в своей комнате.

Ни один разговор не давался ему с таким трудом, никогда Алексей не чувствовал себя таким опустошенным и таким… несчастным. Он почти ненавидел Катерину, но… Но он ее любил. И ничего не мог с этим поделать! Хоть сердце вырывай из груди.

— Дурь какая… Какая дурь… — пробормотал он и в один миг сбежал по лестнице вниз.

1816 год

— Однако как ты… добр! — ехидно произнес Николай.

Они проговорили с Алексеем более часа. Конечно же, трудно было удержать в секрете то, что стало известно всему дому, благодаря вчерашней ссоре его с женой. И Дымов был почти свидетелем произошедшего. Верный своей решительной привычке, он тут же высказал свое мнение по этому поводу и сказал, что желает говорить с Катериной. И если ее муж не собирается образумить собственную жену, то Николай, как родственник, берется это сделать. Алексей решительно запретил подобное и сказал, что если Николай не хочет с ним ссоры, то он не станет говорить с Катенькой.

Дымов, привычный в родительской семье к патриархальному укладу, все-таки привнес несколько предложений относительно того, как восстановить мир в семье.

— Я хотя и не сторонник крайних мер, но в случае, когда жена прямо готова изменить своему долгу, действенны именно крайние средства! Побил бы ты ее, что ли?

— Да что ты такое говоришь! — возмутился на это Алексей.

— Ну хорошо. Не побил, так… Так запер бы, а еще лучше… — Дымов приостановился, а после продолжил: — Ребенок вам нужен, наследник! Тут же бы твоя Катерина все дурные мысли из головы выбросила. Ведь у женщин всегда так, вся маята от безделья. А как дети пойдут, так и времени на глупости не останется!

— Ребенок… — пробормотал Долентовский.

— Да, именно. А вы уж и по разным спальням разошлись. Не рановато ли?

— Твое ли это дело, Николай?

— Мое. Потому что не чужой я Катерине человек. И еще скажу: много воли ты жене дал, слишком слушал ее, потакал ее желаниям зазря! Катя хочет, Катя не хочет… Да что тебе за дело? Мужчина должен свою волю проявлять, а не женины байки слушать!

— Да не могу я иначе! — закричал Алексей. — Не могу! Я люблю ее, как же я могу причинить ей несчастье? Как могу сделать дурно? Ведь это не любовь, а… А насилие какое-то!

— Глупец!

— Перестань, — устало ответил Алексей и прикрыл глаза. — Оставим это…

— Эх, что она с тобой сделала… Себя на погибель ведешь и ее туда же толкаешь. Неужели тебе невдомек, что твой прямой долг остановить жену, оградить от этого проходимца, искателя приключений! А ведь Лопухин истинный проходимец! Ты — муж, и счастье, жизнь, будущее жены под твоей опекой… Ты должен уберечь ее от глупостей! — упорствовал Дымов.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы оградить ее от несчастья. Не думай, пожалуйста, что я отпущу Катерину из дому и просто так кину ее в объятия этого человека. Я уже давно знаю про все их свидания и про то, что она так и не решилась мне изменить.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

— Уже легче, — пробормотал Николай.

— Да, легче… — задумчиво сказал Алексей. — Но если она решится и если этот Лопухин, в самом деле, любит ее и желает составить ее счастие, то я не стану им в том препятствовать… и я Катеньке уже о том сказал.

— И как же ты намерен поступить в таком случае? — Дымов был сильно удивлен подобным словам, ведь сам бы он так не поступил никогда.

— Я знаю, что тут следует делать, Николай. Ты главное не вмешивайся в это и увидишь, что ничего худого не случится. Поверь мне… Ты же знаешь меня и знаешь хорошо, — прибавил Долентовский. — на мое слово вполне можно положиться.

— Да, я знаю тебя, — ответил Николай. — И потому ничего не стану более ни говорить, ни делать. Я уеду завтра же, а вы уж тут решайте сами…

— Прости, но это лучшее, что ты теперь можешь сделать, — ответил приятелю Алексей.

На другое утро с рассветом Дымов, как и обещался, покинул дом Долентовских довольно сухо простившись и с Алексеем, и с Катенькой. А Алексей решился поступить согласно тому плану, который уже сложился у него в голове.

В тот же самый день за завтраком Долентовский объявил супруге, что намерен сегодня же переговорить с Лопухиным. Катенька, услышав это, замерла.

— Как? — только и сумела пробормотать она. — Сегодня?

— Да, именно сегодня.

— Но…

— Что? — Алексей пытливо посмотрел на Катерину. — Что? Ты, быть может, передумала?

— Нет…

— Тогда не стоит тянуть с этим, Екатерина Петровна, — он поднялся из-за стола. — Я поеду к нашему соседу чуть погодя, если позволишь. У меня есть еще некоторые дела. А тебя я попрошу оставаться дома и никуда не ходить.

— Почему?

— Я просто прошу выполнить мою просьбу. Я ведь пока твой муж, и это, возможно, одна из моих последних просьб к тебе. Так что прошу, потерпи немного.

— Но я хотела… — начала было Катенька.

— Я уже сказал, — в его голосе ощутился металл. — Если не желаешь слушать просьб, то выслушай мой приказ. Я приказываю тебе никуда нынче не ходить.