Дженнифер Арментроут - Проблема с вечностью

Как бы ни хотелось надеяться, что перемены возможны и для Райдера, я знала, что этого не случится, пока он не будет готов.

А я видела, что он не готов.

– Нам нужно поговорить.

Моя спина одеревенела, и я застыла перед открытым шкафчиком в пятницу перед обедом. Обычно, когда Пейдж произносила такие слова, ничего хорошего ждать не приходилось. Я понятия не имела, о чем, в ее представлении, мы должны поговорить, но закрыла шкафчик и повернулась к ней, запихивая в сумку учебник риторики. Мои руки замерли, когда я увидела ее.

Глаза Пейдж были опухшие и красные. Волосы зачесаны назад и убраны в низкий хвост. Спортивные брюки сидели мешком и были размера на два ей велики. Она глубоко вздохнула и расправила плечи, уставившись на меня сверху вниз.

– Ты и я… мы не очень ладим, и у нас есть только одно… общее. – Она упомянула лишь то, что считала очевидным, но на самом деле у нас с ней было гораздо больше общего, и, может, поэтому в ее голосе не звучало и намека на неприязнь. – Это Райдер.

Я насторожилась.

– Я не знаю, что там происходит между вами, но ты совсем охренела, вывалив все это дерьмо после того, что случилось с Джейденом.

У меня отвисла челюсть.

– Я вывалила это дерьмо?

Девушка удивленно округлила глаза. Наверное, потому, что эти четыре слова прозвучали без минутного колебания и запинки. Впрочем, она быстро овладела собой.

– Не прикидывайся дурочкой. Ты бросила Райдера сразу после того, как у него на глазах умер его друг – друг, которого он считал своим братом.

Я живу в параллельной Вселенной?

– Я не бросала Райдера.

– Полная хрень. – Она опустила голову и прищурилась. – Он и так чуть живой после того, что случилось с Джейденом, а теперь и вовсе в такой депрессухе, что еле ноги таскает.

В полном смятении, я покачала головой.

– Не знаю, что тебе сказал Райдер, но я… я его не бросала.

Пейдж презрительно рассмеялась.

– Я знаю, что ты врешь, потому что он ни за что на свете не отказался бы от своей драгоценной  Мыши.

Мои брови взлетели вверх.

– Боже, ты хоть знаешь, как часто он говорил о тебе все эти годы? Какая ты идеальная, добрая, милая, умная? Это мне‑то? Если ты забыла – девушке, которая была с ним, пока ты не испортила всю картину?

Я задалась вопросом, насколько грубо это будет выглядеть, если я тресну ее по башке толстенным учебником, что держала в руках.

– Так что я знаю, что это вранье. Он бы никогда этого не сделал. А ты посмела, после того как пришла к нему домой в воскресенье и застукала нас на диване, когда мы спали, – с укором произнесла Пейдж. – Между нами ничего не было. Хотя я была бы в восторге, если б было.

Мои глаза сузились, и пальцы крепче сжали книгу. Увесистый том.

– Я знала, что ты разобьешь ему сердце. Он любит тебя и…

– Если он сказал тебе, что я порвала с ним, значит, это он лжет. – В порыве злости, я сунула книгу в сумку и резко дернула «молнию». – Я не бросала его из‑за того, что было в воскресенье… или по любой другой причине. Послушай, мне жаль, если ты в это веришь. Меньше всего… мне бы хотелось причинить боль Райдеру, и я этого не делала. Это он порвал со мной.

На ее лице постепенно проступало недоверие, смешанное с недоумением.

– Он не говорил мне, что ты порвала с ним. Я просто предположила, что это сделала ты , потому что я знала – или думала, – что он никогда так с тобой не поступит.

– Ну, выходит, ты ошиблась в своих предположениях. – Я повернулась, чтобы уйти, поскольку признание бывшей девушке Райдера в том, что он меня бросил, определенно не улучшило моего настроения.

Конечно же, Пейдж преградила мне путь.

– Почему он порвал с тобой?

Стиснув зубы, я устремила взгляд в конец коридора. Это действительно было не ее ума дело, но, от возмущения и разочарования, я выложила ей правду.

– Он думает, что так будет лучше… для меня. Что я могу найти кого‑то получше, чем он.

– Но это… это же глупо.

– Согласна, – пробормотала я.

– Я бы сказала, суперглупо. – Пейдж помолчала. – И ты позволишь ему так думать?

– Позволю? Я пыталась, но не могу изменить то, как он относится к себе.

– Надо постараться! – выпалила она в ответ.

– Это не так просто, – вздохнула я. – Ты… ты ведь знаешь, через что он прошел, верно? Он рассказывал тебе… кое‑что. Та хрень, что у него в голове, сидит очень глубоко. Я могу миллион раз сказать ему, что он заслуживает целого мира, но он будет верить тому, что вбил себе в голову. Не мне.

Пейдж зажмурилась.

Учительница вышла из класса и нахмурилась, когда увидела нас возле шкафчика.

– Вам обеим давно нужно быть там, где положено, но никак не в коридоре.

Отворачиваясь от классной дамы, Пейдж закатила глаза.

– Ты должна постараться, – повторила она, пятясь назад. – Если он тебе действительно дорог, ты это сделаешь.

Я промолчала, когда Пейдж повернулась и пошла в другую сторону. Постараться? Как будто это так просто.

День выдался роскошный, и я не знала, насколько это справедливо для похорон.

Мне казалось, что природе следовало бы приглушить краски. Вряд ли Гектору или миссис Луна хотелось видеть солнце, сияющее так ярко. А, может, чудесный день напоминал им о красоте мира. Может, какой‑то высокий смысл скрывался в этом безоблачном небе. Не знаю.

Это были первые похороны в моей жизни.

Эйнсли встретила меня у церкви семьи Луна, и мы довольно долго стояли в ожидании начала службы. Мои ноги, в основном пальцы, втиснутые в черные туфли, которые я позаимствовала у Эйнсли, сильно болели. В последнюю минуту я поняла, что у меня нет нужной обуви под брюки с черной блузкой.

Я не видела ни Гектора, ни Райдера. Когда открылись двери, первое, что я заметила, это стулья, и, хотя я не хотела смотреть, мой взгляд устремился по широкому проходу с бордовым ковром туда, где среди венков и ваз с цветами стоял гроб.

Открытый гроб.

Я смогла разглядеть только кончик носа Джейдена и плавную линию лба. Мы с Эйнсли прошли к задним рядам. Я не могла подойти ближе. Не хотела видеть Джейдена таким, потому что знала, что в моей памяти навечно останется его мертвое лицо.

Зал стал наполняться людьми, и тогда я увидела Гектора и Райдера. Они стояли впереди, у гроба. Оба с бледными лицами. Бабушка Гектора уже сидела, спиной к нам, застывшая в скорбной позе.

Райдер был одет почти так же, как Гектор. В белой рубашке, заправленной в брюки. Не знаю, как долго я смотрел на них обоих, но Райдер вдруг повернул голову, и его взгляд с обескураживающей точностью столкнулся с моим.

Я чуть дышала, пока мы смотрели друг на друга через все пространство зала. Никто из нас не прерывал этот молчаливый контакт, а потом Гектор что‑то сказал ему. Райдер отвернулся, и я закрыла глаза, шумно выдохнув.

– Ты собираешься поговорить с ним? – негромко спросила Эйнсли.

– Нет. – Я впилась пальцами в ремешок сумочки. – То есть, если он захочет поговорить со мной, поговорю, но… не хочу разыгрывать какую‑то драму. Никому это сейчас не нужно.

Эйнсли наклонилась ко мне.

– Ты думаешь, это вызовет драму?

Я покачала головой.

– Не знаю, но… не хочу рисковать.

Траурный зал быстро заполнялся людьми, и я увидела Кейру и Джо, которые сидели чуть впереди. Они нас не видели, и я не стала их окликать.

Пастор начал панихиду чтением стихов из Библии и, когда он заговорил о смерти, я посмотрела на гроб и вытерла глаза ладонью.

Невозможно понять, как такое могло случиться. Как человек может хладнокровно убить другого человека и, главное, за что? За пару сотен долларов? Одно то, что я не могла понять такой поступок, лишний раз показывало, в каком привилегированном положении я нахожусь, несмотря на мое происхождение. В отличие от многих, мне не приходилось сталкиваться с темной стороной жизни.

Мой взгляд переместился к первым трем рядам, которые занимала семья. Райдер сидел рядом с Гектором, и я была не единственная, кто наблюдал за братом Джейдена. С него не сводила глаз Эйнсли. Увидев, как сморщилось лицо Гектора, мне захотелось встать и обнять его. Я не очень любила обниматься, но сейчас мне хотелось это сделать, потому что плечи его задрожали, и он зарыдал.

Когда служба подходила к концу, я подождала, пока большинство скорбящих выразят свои соболезнования, и подошла к Гектору. Склонившись, чтобы неловко обнять меня, он, кажется, даже не понял, что это я. Взгляд у него был отсутствующий, и в ответ на мои соболезнования, он пробормотал что‑то невразумительное.

Опечаленная, я повернулась и столкнулась лицом к лицу с Райдером. Я инстинктивно шагнула назад, совершенно растерявшись, и уже собиралась обойти его стороной, но вовремя спохватилась.

Это неправильно и жестоко.

Райдер молчал, когда я снова повернулась к нему. Я поднялась на цыпочки и обвила его руками. Я сжала его крепко, вложив в эти объятия все, что не могла сказать вслух. Он не обнял меня в ответ. Может быть, я слишком быстро отстранилась. Может быть, удивила его своим поступком. А, может, он просто не хотел.

Я выпрямилась и посмотрела на него снизу вверх. Столько всего хотелось сказать ему в этот момент. Не знаю, почему, но я выбрала именно эти слова.

– Джейден сказал мне однажды, после того дня в гараже, что он очень уважает тебя и Гектора. Я… я просто подумала, ты должен знать, что это было  настоящим.

Кожа вокруг его глаз и рта натянулись. Я сделала кое‑что еще, повинуясь внезапному порыву. Я снова встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Я почувствовала его резкий вздох, и, в последний раз взглянув на него, повернулась и ушла.

Эйнсли ждала меня посреди прохода. Она не ходила со мной, но сейчас смотрела в ту сторону, где Гектор стоял с бабушкой.

– Я хочу сказать пару слов Гектору. – Эйнсли коротко обняла меня. – Позвоню тебе позже?

Я обняла ее в ответ.

– Ладно.

Я не увидела в толпе Кейру и Джо, когда вышла из церкви, а еще не могла сказать с уверенностью, помогли или навредили мои слова Райдеру. Одно я знала наверняка, когда шла к своей машине – яркое солнце все еще светит нам, и глубокое синее небо чисто и бесконечно.

Когда я вернулась домой и поднялась в свою комнату, мой взгляд сразу приземлился на бедную бабочку, брошенную на письменном столе. Разглядывая это недоделанное существо, я думала о том, что сказала Райдеру, что говорила мне Пейдж, и уже знала, что еще мне нужно сделать, что еще доказать самой себе.

Я схватила со стола тетрадь и авторучку и подошла к кровати. Пришла пора подготовить доклад, и на этот раз меня не мучили сомнения. Я точно знала, что хочу сказать.

Меня не стошнит.

Я подумала, что, если повторять эту мантру как можно чаще, так и будет. В среду я целый день боролась с дурнотой, но, по крайней мере, не в одиночку. За обедом Кейра тоже не притронулась к еде и, бледная, бормотала себе под нос, раз за разом перечитывая текст своего доклада. Листок бумаги трепыхался в ее дрожащих руках.

Я заняла свое место, хотя и не помню, как оказалась в классе риторики. Словно на другом конце туннеля, в дверях замаячила фигура Пейдж. Вчера ее не было в школе, как и Райдера и, разумеется, Гектора.

Я достала листок со своим докладом и разгладила его руками, пытаясь дышать глубоко и ровно, чтобы не отключиться.

Вероятность обморока оставалась велика.

Как только прозвенел последний звонок, в класс вошел Райдер, и сердце екнуло. Я не ожидала, что он придет.

Честное слово, меньше всего я ожидала, что он появится здесь в момент моего величайшего позора.

Руки дрожали, и я уронила их на колени. Пейдж проследила за ним взглядом, когда он направился в нашу сторону. Она грустно улыбнулась, и я не знаю, ответил ли он на ее улыбку, но парень сел за парту и посмотрел на меня. Он побрился, и его одежда не выглядела мятой. Хотя волосы лежали в беспорядке – впрочем, как всегда.

Я не видела его со дня похорон.

Он не давал о себе знать.

И я не могла думать об этом прямо сейчас.