Николь вздохнула:

— Я уже стала мечтать о том, что Виктория выздоровеет и выйдет из клиники, что мы заживем с ней вместе так, как и должны жить родные сестры. И тогда у меня… появилась бы семья.

Сэм уловил в ее голосе боль и разочарование.

— Я все понимаю, Николь. Но ведь у тебя в Серендипити появились друзья, не так ли?

— Да, для меня это ново и необычно, и мне приятно сознавать, что у меня теперь есть друзья.

— А дома у тебя остались друзья? — Ему хотелось узнать все о ее прошлой жизни.

— Все эти люди цепляются за привилегии, которые им дает их социальная среда. Я выросла в этой среде и жила по ее правилам, особенно когда участвовала в кампании матери Тайлера. Но я расторгла помолвку, уехала в маленький городок и потеряла все контакты с прежними знакомыми. — Николь пожала плечами. — Я не стремлюсь возобновлять их, и мои прежние друзья — тоже.

Не размыкая объятий, Сэм перевернулся на спину, и Николь оказалась на нем. Она была в просторной длинной футболке, прикрывавшей бедра. Сэм также был легко одет, но ему вдруг стало жарко, и шорты показались ужасно тесными.

— Ты смелая девушка, правда? — сказал он, стараясь сосредоточиться на разговоре и выбросить из головы мысли о сексе.

— Если считать, что побег — это смелый поступок, то да, смелая.

Он откинул волосы с ее лица.

— Я считаю, что ты поступила правильно, отказавшись от жизни, которая тебя не устраивала. Ты переехала в другое место и начала все заново — это замечательно.

Ее взгляд потеплел.

— Но ведь все мои проблемы остались со мной… Это глупость, а не смелость, Сэм. — Николь грустно улыбнулась. — И все же я благодарна тебе…

— За что? — удивился он.

— Ты не даешь мне окончательно уйти в себя и зациклиться на неприятностях. Благодаря тебе я не забываю о том хорошем, что есть в жизни.

— Правда? — пробормотал Сэм.

Дразнящий запах женского тела все больше возбуждал его, и он терял нить разговора.

— Да и ты сам стал для меня одной из радостей жизни, — добавила Николь.

С этими словами она стала стягивать с себя футболку. Сэм помог ей, затем бросил футболку на пол. Николь же стащила с него шорты, и вскоре они тоже оказались на полу.

— О боже… — пробормотал Сэм, разглядывая ее бледную грудь, выделявшуюся на загорелом теле.

Он стал теребить ее соски, и Николь застонала. Сэм хотел припасть к соску губами, но Николь остановила его.

— Теперь моя очередь, — прошептала она и, склонившись над ним, лизнула возбужденную мужскую плоть.

Сэм невольно застонал. Он планировал совсем другое, хотел доставить Николь удовольствие, чтобы она забыла о своих неприятностях, однако… Судя по всему, Николь получала истинное удовольствие от затеянной ею игры. Ее взгляд затуманился, и она уже ничего не замечала вокруг, всецело сосредоточившись на своем занятии. Сэм же… Он со стоном откинулся на подушки, когда Николь вобрала в рот его подрагивавшую набухшую плоть. Никогда еще он так быстро не достигал апогея страсти и понимал, что это будет настоящий взрыв эмоций.

А Николь между тем продолжала с таким упоением, как будто добралась до самого вкусного в мире лакомства. Сэм положил руку ей на спину, и по телу ее пробежала судорога. И все же, несмотря на удовольствие, которое сейчас испытывала Николь, Сэма мучило чувство вины. Ведь это он должен был всячески ублажать Николь, а не она его…

Сделав над собой отчаянное усилие, Сэм отстранил от себя любовницу и, приподнявшись, опрокинул ее на спину.

— Что случилось? — Николь уставилась на него в недоумении. Ее чуть припухшие губы влажно поблескивали.

— Ничего. Мне просто хочется войти в тебя, — заявил Сэм. И тут же исполнил это.

— О-о, Сэм!.. — простонала Николь.

— Посмотри на меня, — попросил он, и она приподняла отяжелевшие веки.

Он вышел из нее намеренно медленно — чтобы она в полной мере сосредоточилась на своих ощущениях.

— Ты слышишь меня, Николь? — прошептал Сэм.

— Да, конечно, — пробормотала она.

— С днем рождения, дорогая! — С этими словами он снова вошел в нее.

Их тела бились в бешеном ритме, и Сэм почти сразу же потерял чувство времени. Впрочем, ему казалось, что сон длился довольно долго. И вот наконец он рухнул на Николь в изнеможении.

После этого, приняв душ и пообедав, Николь сразу же уснула, а Сэм еще некоторое время лежал без сна. Он не мог забыть слезы на лице Николь.

Глава 13

Войдя на следующее утро в кухню, Сэм был шокирован царившим здесь беспорядком. На всех столах стояли миски, смесители, кастрюли, пакеты с мукой и бог знает что еще. Сидевшая на стуле Сэмми внимательно слушала объяснения Николь.

— А теперь нужно замесить тесто так, чтобы в нем не осталось комков. Позволь, я начну, потому что это будет непросто сделать. — Николь в течение нескольких секунд перемешивала в миске все ингредиенты, а потом передала деревянную ложку Сэмми. — Ну вот, а теперь сама. Только не торопись, ладно?

— Ладно, — кивнула Сэмми и стала перемешивать содержимое миски. Она делала это старательно, выпятив от усердия нижнюю губу. Судя по всему, девочка хотела угодить Николь. — Готово? — спросила она наконец.

Улыбаясь, Николь посмотрела в миску.

— Нет еще. Мы должны получить однородную массу. — Обмакнув палец в тесто, она помазала кончик носа Сэмми. — Продолжай.

Девочка захихикала и снова склонилась над миской.

Сэм молча наблюдал за ними, восхищаясь Николь. Его поражало ее терпение в общении с малышкой и умение найти с ней общий язык. Как удавалось ей, женщине, лишенной в детстве семейного уюта и материнской ласки, открывать свое сердце другим людям и щедро дарить им душевное тепло?

Сэм сдержанно кашлянул.

— Доброе утро, — поздоровался он, когда его присутствие было замечено.

— Дядя Сэм! Посмотрите, что мы печем!

Подняв глаза, Николь встретилась с ним взглядом и покраснела. Сэм сразу же вспомнил все, что произошло между ними накануне. И он знал, какие чувства испытывала сейчас Николь.

— Я вижу, что вы заняты важным делом, Тыковка, — сказал Сэм, используя ласковое прозвище, которое дал когда-то крестнице.

— У нас выйдет отличное печенье!

Сэм улыбнулся и, пододвинув к себе стул, сел за стол.

— А что за повод? — поинтересовался он.

— Мы готовим его к приезду папы. Он вернется домой сегодня. — Сэмми продолжала перемешивать тесто, но ее движения замедлились. Очевидно, девочка устала, хотя в тесте еще было много комков.

— Эй, я тоже хочу приложить руку к вашему печенью, — заявил Сэм.

Девочка с серьезным видом взглянула на него, потом сказала:

— Да, мама говорит, что мы всегда должны делиться. — И она подтолкнула миску к Сэму.

Николь бросила на него взгляд, полный тепла и нежности. Сэм ответил ей тем же и взял деревянную ложку из рук Сэмми. Вскоре работа была закончена. Сэм быстро добился однородной массы.

— У нас получилось замечательное песочное тесто, — сообщила Николь. — Теперь мы можем выложить печенье на противень. Благодарю своих помощников за отличную работу.

— Ура! — Сэмми захлопала в ладоши. — Можно я попробую тесто, а потом вылижу миску?

Николь улыбнулась ей; она была очарована этой милой девчушкой. Проснувшись рано утром и выйдя из спальни, Николь увидела Сэмми, рисовавшую открытку для своего папы, и предложила малышке испечь для него печенье. Сэмми с радостью согласилась. Так чудесная ночь плавно перетекла в не менее чудесное утро.

Ночь же была наполнена неистовой страстью — такого накала Николь еще не доводилось испытывать. Ее до сих пор бросало в дрожь при воспоминании о том, каким образом Сэм поздравил ее с днем рождения. В ушах у нее все еще слышался низкий голос Сэма, от которого у нее по спине пробегали мурашки.

Впрочем, она пыталась убедить себя в том, что у этих отношений нет будущего, что Сэм не захочет долгой привязанности к ней.

— Николь, можно мне вылизать миску?

Голос Сэмми вернул ее к действительности, и она взглянула на девочку.

— Ну… не знаю. Возможно, за это право тебе придется побороться с конкурентом, — ответила Николь, лукаво поглядывая на Сэма.

Девочка с изумлением уставилась на нее.

— Но… но это ведь мое печенье! — В голосе малышки звучала обида.

— Тыковка, успокойся, — сказал Сэм. — Я мог бы уступить свои права за… за поцелуй, скажем. — С этими словами он перевел взгляд на Николь.

Но та не успела и слова вымолвить, как Сэмми обняла Сэма и чмокнула его в щеку. В результате этой ласки она обмазала его тестом, которым все еще был запачкан кончик ее носа.

С чувством исполненного долга Сэмми снова уселась на свой стул, но тут же заерзала.

— Ой-ой-ой!

— Что случилось? — встревожилась Николь.

— Мне нужно пописать. Не трогайте мою миску! — закричала Сэмми, уже выбегая из кухни.

Смеясь, Николь подошла к Сэму и стерла тесто с его щеки. Глаза Сэма потемнели от страсти. Когда же Николь сунула палец в рот и стала демонстративно долго и старательно слизывать с него сладкое тесто, тело Сэма содрогнулось.

— Прекрати, — прохрипел он.

С шаловливой улыбкой Николь вынула палец изо рта и, прислушиваясь к шагам Сэмми, наклонилась, чтобы слизать со щеки любовника остатки теста. Сэм издал низкий рык, свидетельствовавший о том, что он вот-вот потеряет контроль над собой. Николь нравилось, что этот сильный мужчина находился в ее власти. Она прижалась губами к его губам.

— Эй, вы оба, брэк! — крикнула Сара, бесшумно вошедшая в кухню.

Николь резко выпрямилась, а Сэм быстро стер последние остатки теста со щеки. Через несколько секунд в кухню вернулась Сэмми.

— Вы еще не выложили печенье на противень? — спросила она.

— Нет, мы ждали тебя. А теперь приступим к работе.

Николь принялась учить девочку правильно формовать и выкладывать печенье, однако она до сих пор ощущала покалывание во всем теле и ни на минуту не забывала о Сэме.


Выходной день пролетел быстро, и Николь, снова упаковав вещи, вернулась в Серендипити, в новый дом. Сэм высадил ее у крыльца, а сам уехал к брату, взяв с Николь обещание оставаться дома до тех пор, пока он не выяснит, где сейчас находились русские.

Распаковывая чемодан, Николь долго размышляла о ситуации, в которой оказалась. Несмотря на неприятности, она неплохо проводила время, хотя, конечно, ей хотелось большего. Она уже привыкла к тому, что Сэм был всегда рядом и занимался с ней по ночам любовью. Он охранял ее, старался уберечь от опасности и тем самым постепенно раскрывался перед ней. Николь видела, что он — надежный человек, на которого можно положиться.

Сэм был хорошим крестным для Сэмми, верным другом для Сары и веселым приятелем для ее мужа Марка. С Николь он был внимателен, и ей нравилось проводить время с ним и с Сэмми, слушая милую болтовню малышки. Когда Марк вернулся домой, Николь убедилась, что в семье Сары царили мир и покой. Супруги, судя по всему, любили друг друга. Николь по-доброму завидовала им. Она мечтала именно о такой семье.

Ее родители не сумели создать крепкую хорошую семью. Они даже не поздравили дочь с днем рождения! Николь чувствовала себя очень одинокой. Ее сестра-близнец находилась в психиатрической клинике, а бывшие друзья жили в Нью-Йорке своей фальшивой жизнью. При мысли об этом к горлу Николь подкатил комок, а сердце болезненно сжалось. Однако она быстро взяла себя в руки. Николь привыкла держать чувства в узде. Но чем больше она общалась с Сэмом и его друзьями, тем эмоциональнее становилась. Она и не подозревала, что могла испытывать такие острые эмоции — порой они даже брали верх над ее выдержкой.

Особенно это касалось чувств, которые вызывал у нее Сэм. Но Николь не могла допустить, чтобы чувства эти полностью овладели ею. Она решила, что как только разберется с отцом Тайлера, сразу же сосредоточится на своем бизнесе и обустройстве нового дома. Ей надо было завести в Серендипити побольше друзей, таких как Мейси, и начать свое дело. А Сэм останется ее приятелем, с которым она будет время от времени заниматься сексом, — и не более того. Николь решила, что не позволит ему разбить ей сердце.


Войдя в полицейский участок, Сэм сразу же направился к кабинету брата. Постучав, он тотчас вошел и плотно закрыл за собой дверь.

Майк, давно уже решивший для себя, что останется жить в Серендипити, удобно устроился в просторном служебном кабинете, когда-то принадлежавшем их отцу. На стенах кабинета висели фотографии родного города разных лет, а на рабочем столе стояли портреты супружеской пары — Майка и Кары. Некоторые были повернуты к двери, а другие стояли лицом к нынешнему хозяину кабинета. Бросив взгляд на фото со счастливой четой, Сэм подумал о том, что Майк сильно изменился. Но он-то, Сэм, прекрасно знал, чего это брату стоило. Он помнил, как убеждал Майка, что у него с Карой все получится. Парадоксально, но Сэм не верил, что для него самого возможно семейное счастье.