Карли Филлипс - Пробуждение страсти

— Слушаюсь, дедушка двух внуков, — ответил Майк. Он был не в силах сдержать улыбку.

Лицо Саймона тоже расплылось в улыбке.

— Вы ждете ребенка! — радостно воскликнул он.

— Я так и знала! — подхватила Элла и заключила Кару в объятия. — Твои приступы тошноты и нежелание смотреть на еду о многом мне сказали. Но я молчала, ожидая, когда все прояснится и вы нам сообщите это приятное известие.

Кара тоже обняла Эллу. Ее отношения с собственной матерью были сложными. Мать Кары не захотела оставить ради дочери грубияна-мужа, терроризировавшего свою семью, и теперь Элла, по-матерински любившая ее, заменила ей мать.

— Мне следовало знать, что ты обо всем догадаешься раньше нас. От тебя ведь ничего не скроешь, мама, — сказал Майк со смехом.

Эрин с Коулом встали, чтобы поздравить будущих родителей. К ним присоединились Сэм и Николь; причем та делала вид, что впервые слышит о беременности Кары.

— Я очень рада, что в автокатастрофе ты почти не пострадала, — сказала Кара, обращаясь к Николь. — Надеюсь, ты себя лучше чувствуешь.

— Намного лучше, — ответила Николь, покосившись на Майка, к которому все еще относилась настороженно.

Однако Майк сгреб ее в объятия и поцеловал в щеку. Сэм с улыбкой отвел глаза, радуясь тому, что отношения между его братом и Николь налаживались.

Высвободившись из объятий Майка, Николь стала наблюдать за родственниками Сэма. Она знала, что у нее никогда не будет такой большой и дружной семьи. У Сэма, который не сводил с нее глаз, защемило сердце. Он догадался, о чем она думала.

— Может быть, перейдем к ужину? — спросил он, чтобы сменить тему.

Все сразу же оживились при упоминании о еде. Элла славилась своей стряпней, и ужины в семье проходили всегда весело. За столом много смеялись, подшучивали друг над другом, вспоминали забавные случаи из жизни.

За ужином Эрин спросила, собираются ли Майк и Кара узнавать пол будущего ребенка. Кара ответила, что они еще не обсуждали этот вопрос.

На десерт Элла подала кондитерские изделия, которые принесла Николь. Из уважения к гостье она не стала предлагать то, что приготовила к этому вечеру сама.

Сэм, плотно поужинав, решил, что пора перейти к забавам для взрослых, и положил под столом руку на бедро Николь. Даже сквозь плотную ткань юбки он чувствовал жар ее тела — по крайней мере ему казалось, что чувствовал. Его охватило возбуждение, и ужасно захотелось домой — в постель вместе с Николь.

Наклонившись к ней, он прошептал ей на ухо:

— Ты готова идти?

— Нет-нет, — прошептала она в ответ, — я ведь должна остаться, чтобы помочь твоей маме убрать со стола.

— Ерунда! — громко сказала Элла, услышавшая их разговор. — Гости не должны заниматься уборкой.

— Но я…

— Езжайте домой, — настояла Элла.

Сэм встал.

— Леди, вы слышали, что нам сказали? — спросил он, протянув руку Николь.

— Спасибо за вкусный ужин и замечательный вечер, — сказала Николь.

— Не за что, — ответил Саймон.

Элла фыркнула.

— Саймон говорит так, словно это он весь день стоял у плиты. — Она рассмеялась. — Но мы, конечно же, всегда рады видеть вас. До скорой встречи! — И Элла послала им воздушный поцелуй.

— Еще раз поздравляю вас. — Николь повернулась к Каре и Майку.

— Я провожу вас до двери, — сказал Майк, удивив этим Сэма.

Он последовал за ними к входной двери. На пороге Сэм, обернувшись, спросил брата:

— Что происходит?

— У нас изменились планы. Оказывается, Управление по борьбе с наркотиками давно уже следит за Романовыми. Один из их парней успешно работает под прикрытием в логове преступников. Сотрудники Управления требуют, чтобы мы не вмешивались в это дело.

Сэм бросил взгляд на Николь, внимательно слушавшую Майка.

— Но как же отмывание денег, полученных преступным путем? Как быть с фирмой моего отца и отца Тайлера? И что делать мне? Меня же преследуют! — воскликнула она.

Сэм крепко обнял ее за плечи.

— С тобой все будет хорошо, — пообещал он.

— А ты что скажешь, Майк? — спросила Николь.

Майк тяжело вздохнул:

— Насколько я понимаю, сотрудники Управления собираются арестовать русских сегодня вечером. По сведениям источников Коула, в ближайшие часы придет груз наркотиков, и русских возьмут с поличным…

— А как же остальные, те, кто замешан в преступлениях? — спросил Сэм. — Я имею в виду отца Тайлера.

— Нью-йоркская полиция потребует, чтобы Тайлер дал показания в суде против отца и обвинил его в отмывании денег.

Николь вздохнула:

— Мне нужно съездить домой и поговорить с отцом.

Братья переглянулись.

— Я не уверен, что это хорошая идея, — проговорил Сэм. — Чем меньше ты будешь замешана в этом деле, тем лучше.

— Но я все равно замешана. Я ведь слышала разговор преступников.

— Этот факт нельзя будет использовать в качестве доказательства их вины, — напомнил ей Майк.

Николь снова вздохнула:

— И все же я хочу поговорить с отцом. Он заслуживает того, чтобы я была откровенна и честна с ним. Его, конечно, нельзя назвать любящим родителем, но я не могу представить, что он мог направить ко мне того типа на автомобиле. Я не прощу себе, если не предупрежу его о том, что его привычный мир рушится, а его бизнес — на грани краха.

Сэм любовался ею в этот момент. Николь сохраняла преданность отцу, несмотря на его безразличие к ней.

— Я поеду с тобой, — сказал он.

Она покачала головой:

— Нет, не нужно.

— Но я хочу быть рядом с тобой! — заявил Сэм.

Майк бросил на брата пристальный взгляд.

— Я оставлю вас наедине, чтобы вы могли обсудить все вопросы. Думаю, мне не нужно напоминать вам об осторожности. — С этими словами он развернулся и ушел.

Николь вопросительно посмотрела на Сэма.

— Как ты думаешь, русские оставят меня в покое?

— Да, конечно. Ведь им светят большие сроки, если сотрудники Управления по борьбе с наркотиками схватят их с поличным. Мы можем завтра поехать в Нью-Йорк и поговорить с твоим отцом.

Николь поцеловала Сэма в щеку.

— Спасибо.

— За что?

Она пожала плечами:

— За то, что я чувствую себя лучше. А теперь поедем домой, и я сделаю так, что ты тоже будешь чувствовать себя отлично.

Сэм тотчас оживился.

— Вперед! — воскликнул он. И, взяв Николь за руку, увлек ее к машине.

На следующее утро они выехали в Нью-Йорк. Николь молчала почти всю дорогу, обдумывая что-то. Сэм догадался, что ей будет неловко знакомить его с отцом, но он не хотел оставлять Николь одну.

Через некоторое время они подъехали к роскошному зданию в манхэттенском квартале Ист-Сайд. Сэм оказался в непривычной для него обстановке, однако это не смутило его. Плевать ему на богатство родителей Николь! Главное для него — она сама!

— Я думал, ты выросла в особняке, — сказал Сэм, окинув взглядом высотное здание.

Швейцар открыл дверцу их машины.

— Да, так и есть. Я росла на Лонг-Айленде. Особняк, в котором прошло мое детство, до сих пор принадлежит родителям. Но помимо него они владеют еще и этой квартирой на Манхэттене. Отец чаще всего бывает именно здесь.

Они вышли из машины и направились к вращающимся дверям.

— Твоя мать тоже живет здесь? — Сэм хотел заранее приготовиться к встрече с ней.

К его удивлению, Николь со вздохом покачала головой:

— Нет, мама живет в особняке на Лонг-Айленде. Это к вопросу о том, что брак, по ее словам, не имеет никакого отношения к любви… — добавила она, потупившись.

Сэм поморщился, вспомнив, что мать Николь говорила эти слова, когда пыталась убедить дочь выйти замуж за Тайлера.

— Отец всегда проводит здесь ночь с воскресенья на понедельник, чтобы рано утром отправиться в офис, — объяснила Николь.

Войдя в роскошный вестибюль с зеркальными стенами, Николь прямиком направилась к лифтам.

— Ты не передумала? — спросил Сэм.

— Нет, — ответила Николь, помолчав. Они вошли в лифт, и дверь за ними закрылась. Кабина взмыла вверх, унося их к пентхаусу. — Я делаю это без особого удовольствия, но я должна поговорить с отцом.

— Я восхищаюсь тобой.

Николь грустно улыбнулась:

— Спасибо.

Кабина лифта остановилась, и двери открылись. На площадке стоял отец Николь; на нем был дорогой костюм, стоивший, должно быть, не меньше тысячи долларов.

— Мне позвонил швейцар и сообщил о тебе. Чем обязан? Почему столь ранний визит?

Ни «здравствуй», ни «как дела», ни объятий, ни улыбки… Теплым этот прием никак нельзя было назвать. Однако, судя по всему, мистер Фарнсворт нисколько не удивил дочь таким приемом.

— Можно мы войдем? — спросила Николь, кивнув на дверь квартиры. — Не думаю, что ты хочешь, чтобы твои соседи слышали наш разговор.

Отец отступил в сторону, и Сэм проследовал за Николь в квартиру. Полы здесь были выложены мрамором, а стены украшали молдинги. Интерьер свидетельствовал о богатстве владельца квартиры. Сэму здесь не нравилось, он чувствовал себя не в своей тарелке.

Он отметил, что отец Николь игнорировал его — даже не представился гостю. Сэма это возмутило. Он не считал себя хуже этого самодовольного бизнесмена только потому, что тот был богаче.

— Сэм Марсден, — решил представиться он. И протянул руку хозяину квартиры.

— О, извините! — Николь покраснела от смущения. — Пол Фарнсворт — мой отец. А это детектив Сэм Марсден.

— Приятно познакомиться, детектив. — Фарнсворт крепко пожал Сэму руку. — Так чем я обязан вашему визиту?

Николь сделала глубокий вдох.

— С твоим бизнесом все в порядке? — без обиняков спросила она.

Фарнсворт прищурился.

— Почему ты спрашиваешь меня о бизнесе?

Николь поджала губы, и Сэм понял, что она очень болезненно относилась к холодности и безразличию отца. И действительно, разве дети не заслуживали любви и привязанности родителей? Николь, во всяком случае, заслуживала. Сэму захотелось обнять ее и прижать к груди. Он сознавал, что его чувства к ней росли с каждой минутой, однако старался не демонстрировать их.

— Не знаю, удивит тебя или нет этот факт, но твой партнер по бизнесу связан с русской мафией, — проговорила Николь. — И прежде чем ты накинешься на меня с обвинениями во лжи, предупреждаю: я собственными ушами слышала, как он обсуждал с вашим бухгалтером Андре свои грязные делишки. А потом твой компаньон пустил по моему следу бандитов.

Николь подробно рассказала отцу, что именно слышала, стоя у двери кабинета. Рассказала и об угрозах в свой адрес.

Сэм не спускал глаз с ее отца. На лице Фарнсворта, слушавшего дочь, не было ни удивления, ни гнева. Было ясно, что он знал обо всем.

— Да ты обо всем этом знаешь! — воскликнула Николь.

Сэму казалось странным, что такую замечательную женщину, как Николь, вырастил такой холодный и бесчувственный человек. «И вот эту женщину я люблю…» — промелькнуло в голове Сэма, но он тут же отогнал эту мысль. Сейчас следовало думать о другом.

— Я не был знаком со схемой махинаций в подробностях, — ответил Фарнсворт. — Но я заподозрил неладное, когда заметил, что исчезли некоторые бухгалтерские документы. При этом Роберт явно нервничал и скрывал от меня что-то. Я заказал судебно-бухгалтерскую экспертизу нашей документации. — Он поправил галстук. — А Тайлер тоже обо всем знает?

Николь кивнула:

— Я предлагаю тебе поговорить с ним. Полиции тоже все известно. Поэтому я и приехала сюда. Я хотела ввести тебя в курс дела, прежде чем к тебе явятся копы.

Отец окинул ее оценивающим взглядом. Именно оценивающим — не более того. Сэм поморщился и отвернулся от этого человека. Он дал себе клятву, что никогда не будет относиться к своему ребенку как к деловому партнеру или как к помехе. Ведь именно так относился к Николь ее отец. И она мирилась с этим.

— Я, разумеется, не собираюсь садиться в тюрьму из-за жадности и безрассудства Роберта, — заявил Фарнсворт, снова поправив галстук. — Вопреки сложившемуся у тебя мнению я ничего не знаю о его махинациях и о том, что он натравил на тебя каких-то мерзавцев.

Сэм нахмурился. Он очень надеялся, что сотрудники Управления по борьбе с наркотиками проведут аресты — как и планировалось.

— Я знаю, папа, что ты непричастен к этим преступлениям, — сказала Николь.

— Не думаю, что ты это знаешь, иначе ты сразу же пришла бы ко мне и все рассказала без утайки.

На лице Николь отразилось чувство вины, и это разозлило Сэма.

— Если бы Николь знала, что вы хоть немного беспокоитесь за нее, она сразу пришла бы к вам со своими проблемами, — заявил он, стараясь обуздать гнев. — Но ей пришлось справляться со всеми проблемами самой.