Сьюзан Элизабет - Пробуждение страсти

Может быть, приложив немного сил, ему удастся избежать этого путешествия через горы и тем самым погасить искру, вспыхнувшую между ним и очаровательной мисс Джеймс, пока она не переросла в пламя.

Саманта незаметно вышла из дома. Она долго пролежала в постели, но так и не сомкнула глаз. Она непрестанно думала о Максе Баррете. Чтобы как-то отвлечься, решила прогуляться к реке. Но на полпути увидела шерифа, идущего ей навстречу. Она бы ни с кем не спутала его, даже при лунном свете. Промелькнула мысль спрятаться в лесу, но, к сожалению, было поздно: он уже заметил ее.

— Добрый вечер, мисс Джеймс.

— Шериф? — Слава Богу, ее голос не дрожал.

— Я думал, вы в постели.

— Я… захотелось немного подышать.

Он вгляделся в нее в темноте.

— Вы расстроены из-за путешествия?

— Я немного нервничаю. Я думаю, это понятно.

— Вы, надеюсь, понимаете, что я не допущу, чтобы с вами случилось что-нибудь плохое.

— Я уверена, что это так, — быстро ответила она.

Он улыбнулся.

— По всей видимости, вы не очень доверяете мне, если не можете заснуть всю ночь. Или что-то другое мешает вам спать?

В его голосе послышалась нежность, и она почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Как хорошо, что было темно. Затем он произнес:

— Ваш отец рассказал мне о причинах, побудивших вас уехать в Юту.

Она стиснула зубы.

— Ему не следовало этого делать.

— Возможно. А вы уверены, что правильно поступаете? Кажется, вчера вечером вы сомневались.

Ей была отвратительна мысль, что он знает о ней так много, что ее отец рассказал ему все подробности ее глупой, неудавшейся любви. Она была в замешательстве и чувствовала себя очень неловко.

— Несмотря на то, что думает мой отец и, кажется, весь город, поклонники не влияют на мою жизнь. Мне двадцать лет, и я сама могу принимать решения, как распорядиться ею.

После небольшой паузы он заговорил снова.

— Вы еще переживаете из-за этого парня, не так ли?

— Человек, который знает меня меньше дня, слишком много на себя берет, допуская такое.

— Я понимаю.

Наступила новая пауза. Саманта чувствовала, что она раздражается все больше.

Он провел рукой по мокрым волосам.

— Послушайте, вы должны перестать обманывать себя, мисс Джеймс. Вы не забыли этого парня. Вы убегаете от него. Это абсолютно ясно.

Гнев, который охватил Саманту вечером, поднялся в ней с новой силой, и на этот раз она точно знала, против кого он направлен.

— Как вы смеете стоять здесь и рассуждать, что я думаю! Мистер Баррет, могу вас заверить, что вы не имеете ни малейшего представления обо мне. Я приняла решение уехать и стать учительницей, но если вы хотите нарушить договор с моим отцом, — очень хорошо. Найдутся другие мужчины, которые заменят вас.

Он тихо рассмеялся, что подействовало на нее сильнее, чем его улыбка.

— Не существует таких мужчин, которые могли бы занять мое место, мисс Джеймс. Давайте оба надеяться, что вы никогда этого не узнаете.

— Это угроза?

Его глаза вспыхнули, и она невольно отступила назад.

— Это утверждение. Вы хотите услышать угрозу? Я дал обещание вашему отцу и доведу дело до конца, мисс Джеймс. Я не отступлю на полпути. Если мы начнем наше путешествие, то мы вместе проделаем весь путь до самой Юты. Поэтому лучше вам отказаться сейчас, прежде чем вы сядете на лошадь в воскресное утро.

— Я уже твердо решила отправиться в путь. Похоже, что скорее вам нужно на что-то решиться.

— В самом деле? — спросил он. — Мне просто не терпится услышать, что вы думаете обо мне. Уверен, что вы ночью разобрали меня по косточкам.

— Мне хотелось бы, чтобы вы собрали все эти косточки и вместе с вашим бесподобным высокомерием ускакали обратно в ту пещеру, из которой выползли!

— О, вы оскорбляете меня. Я ожидал, что мы станем большими друзьями.

— А я ожидаю, что вы проводите меня через горы без осложнений к моей тете в Юту.

— Итак, мы выяснили наши отношения?

— Не поняла.

— То есть, я дал вам понять, чего жду от вас, а вы сказали, чего ждете от меня.

Он говорил иносказательно, и она раздражалась все больше и больше.

— Я сказала то, что действительно думаю!

Он расплылся в улыбке.

— Вы и другим врете так же хорошо, как себе?

Саманта задохнулась от возмущения.

— Мистер Баррет, шериф, я не понимаю, к чему вы клоните и, откровенно говоря, не хочу знать. Я думаю, что вам следует сейчас идти туда, куда вы шли, и мы сделаем вид, что этой встречи не было вообще.

— Вы хотите сказать, что утром мы сделаем еще одну попытку?

— Именно так.

К тому времени, может быть, она придумает, как с достоинством выйти из этой ситуации.

— Итак, вы думаете, что утром мы увидим друг друга в ином свете?

— Можно только надеяться.

Он подошел к ней поближе и наклонился так, что она ощутила его дыхание на своем лице.

— Я не цветок, который раскрывается с восходом солнца, мисс Джеймс. Вы и утром увидите то же, что видите сейчас. Завтра и послезавтра будет так же. Вас это пугает?

Она стояла, не желая уступить ему хотя бы дюйм и надеясь, что ей это не слишком дорого обойдется.

— Точнее, мне просто досадно. Если вы поцелуете меня, я закричу.

— Что заставляет вас думать, что я собираюсь вас поцеловать? — прошептал он, касаясь ее губ.

— То, что вы мужчина, мистер Баррет. И, по-видимому, худший из них.

Он склонился к ней, глядя на ее губы и дыша ей прямо в лицо. Она не знала, что она сделает, если он поцелует ее.

Наверное, она просто упадет и умрет, прямо здесь, у его ног. Силы ее иссякнут, как у слабой женщины, которой она оказалась на самом деле.

Как раз в тот момент, когда она решила повернуться и убежать, он отступил назад.

— Увидимся утром, мисс Джеймс. Может быть, за это время вы хорошо подумаете над тем, что было сказано сегодня.

Он повернулся и зашагал вверх по тропе, прежде чем у нее появилась возможность ответить и даже прежде чем она сумела подумать об ответе. Она не знала, что делать. Она не сможет провести две недели неизвестно где с этим сумасшедшим. Но она также не может отказаться отменить своего решения уехать. И при этом она знала, что никогда не сможет убедить отца найти ей другого сопровождающего, как бы ни просила его об этом. Что касается Эда Джеймса, то он убежден, что Макс Баррет — самый надежный человек. Другого варианта нет. Она и шериф Баррет связаны друг с другом — независимо от того, нравится ей это или нет.

На следующее утро Баррет вошел в кухню, когда Саманта готовила завтрак. Его волосы были взъерошены, рубашка неправильно застегнута, он был без ботинок и даже без носков.

К ужасу Сам, его большие широкие ступни произвели на нее такое же впечатление, как и его большие руки. Она теряла рассудок. Другого объяснения не было. По какой еще причине вид больших, омерзительных мужских ног мог так привлекать ее.

Он поздоровался и сел за стол.

— Я давно не ел ничего домашнего.

Саманта сняла сковороду, все еще пытаясь отвести взгляд от его ног, и подошла к столу. Ее рука дрожала, когда она накладывала ему яичницу. Затем она поспешно вернулась к плите.

Несколькими минутами позже послышалось знакомое постукивание отцовской палки, и он появился в кухне.

— Черт возьми, что это? — спросил Эд Джеймс, глядя в тарелку шерифа Баррета.

— Я думаю, что яйца, — ответил шериф.

Саманта посмотрела в его тарелку и, к своему ужасу, обнаружила, что она подала ему на завтрак сырую яичную массу.

— Послушай, Сам, не кажется ли тебе, что яйца не мешало бы сначала поджарить?

Она схватила со стола тарелку и бросила ее в раковину. Отец с удивлением посмотрел на дочь.

— Мне хотелось бы, Баррет, чтобы перед отъездом ты попробовал нашей форели, — сказал он. — Моя проклятая нога не позволяет мне даже подойти к реке, поэтому, если не возражаете, вы с Самантой днем наловите рыбы для ужина.

— Нет! — закричала Саманта, прежде чем осознала, что она говорит.

Мужчины посмотрели на нее с изумлением.

— Я… я хотела сказать, что я всегда ловила рыбу одна. Ты знаешь, что я хорошо это делаю, папа.

— Саманта, нам нужно много рыбы, чтобы хватило на троих. Ты столько не донесешь.

— Я сделаю это в два приема. — Она выглядела глупо, но сейчас это ее не беспокоило. Она старалась сделать все возможное, чтобы не оставаться с шерифом Барретом наедине.

Отец нахмурился и повернулся к шерифу.

— Не возражаешь пойти с ней, Баррет? Саманта знает хорошие места.

Макс Баррет смотрел на нее, и Саманта, затаив дыхание, ждала, что он найдет какой-нибудь предлог, чтобы отказаться. Но вместо этого она услышала:

— Эд, чтобы попробовать домашней форели, я готов сделать все что угодно.

Саманта достала банку, насадила зерно на крючок и забросила удочку. Это утро было самым долгим в ее жизни. В глубине души она чувствовала, что ей хочется отправиться с Барретом на рыбную ловлю, но в то же время приходила в ужас от мысли, что будет с ним наедине.

— По-моему, вы используете зерно?

Вздрогнув, Саманта посмотрела на него. Он сидел на скалистом берегу, мягкий бриз играл его волосами, откинув их со лба, и она подумала, что, возможно, их стычка ночью была лишь плодом ее воображения.

— Это лучше, чем черви.

Он улыбнулся.

— Вы это точно знаете?

— Конечно.

— Я думаю, что вы слишком увлекаетесь рыбалкой.

Чтобы спрятать улыбку, она отвернулась и стала следить за удочкой.

— Рыба лучше клюет на зерно.

— Понимаю… А что, она клюет лучше, когда на нас брюки?

Она взглянула на свои коричневые брюки.

— Не представляю. Я никогда не удила в платье.

— Сегодня как раз подходящий день попробовать.

Странно, что он говорит это. Она взглянула на него, но он уже отвернулся к своей удочке.

— У вас возникают проблемы, когда вы видите женщину в брюках, мистер Баррет?

— Только тогда, когда они такие же узкие, как и мои.

Саманта взглянула на его тесные брюки из оленьей кожи и удивилась, что они до сих пор не лопнули по швам.

— В этом с вами трудно тягаться.

— Что?

— Почему бы вам самому не попробовать как-нибудь порыбачить в платье и на себе испытать, насколько это удобно? Как думаете?

— Даю вам слово попробовать.

Саманта заулыбалась, представив его в зеленом муслиновом платье с широкой оборкой.

— Я чувствую какой-то сладкий запах.

Она ослабила леску и подтянула ее ближе к берегу.

— Это яблони. В это время года они уже в полном цвету.

— Здесь прекрасно. Должно быть, вам трудно уезжать отсюда.

— Да, мистер Баррет, это так.

— Никто не заставляет вас это делать, мисс Джеймс.

— Нет, но я обязана это сделать, и мне не терпится начать самостоятельную жизнь.

Он тихо засмеялся и покачал головой.

— Вы находите, что это смешно?

— Нет, просто некоторые люди не ценят того, что имеют до тех пор, пока не потеряют. Уехав, вы никогда не сможете вернуться, вы это понимаете?

— Вы пытаетесь убедить меня не ехать в Юту?

Он посерьезнел.

— Вам следует подумать над тем, чтобы остаться.

Ее глаза сузились.

— Почему вы предлагаете мне остаться?

— У вас клюет, мисс Джеймс.

— Что?

— Я сказал, у вас клюет! — Он вскочил.

Саманта охнула, и в это время удочка выскочила из рук. У нее не просто клевало, у нее на крючке билась рыба.

Шериф бросился в воду. Удочка, быстро проплыв вниз по течению, зацепилась за что-то, едва выглядывая из воды. Саманта закрыла глаза, а когда она вновь открыла их, то увидела шерифа Баррета, который шагал к берегу; вода стекала с его рубашки и с кожаных брюк. Он показал ей удочку.

— Рыба сорвалась.

Саманта почувствовала, что невольно начинает улыбаться, и, несмотря на усилия сдержать себя, расхохоталась.

— Вам не следовало делать это.

Он вытер лицо.

— Я думал, что надо, по крайней мере, спасти удочку.

— Но у меня дома их еще три.

Он нахмурился.

— Вам следовало бы оставить эту информацию при себе.

Она закрыла рот рукой, пытаясь сдержать смех, но ничего не помогало.

— Кажется, вода очень холодная.

Его брови изогнулись.

— Почему бы не попробовать самой?

Саманта задыхалась, но продолжала смеяться. Тогда шериф спрыгнул вниз, зачерпнул руками воду и плеснул в нее.