Я глубоко втягиваю воздух в легкие, впитывая в себя окружающее меня великолепие, наслаждаясь насыщенным запахом и роскошными материалами в комнате. Я пока еще не привыкла ко всему этому. Это не кажется реальным. Я счастлива думать об этом, как о фантазии.

Я подхожу и сажусь на роскошную кровать, вздыхая, осторожно кладу ладони на верхнюю часть бедер и жду его. Айзек запретил мне находиться в другом месте в клубе без него, пока я не ношу его ошейник. Могу только дойти до его собственной комнаты, и все. Я делаю прерывистый вдох при мысли о том, чтобы снова быть в ошейнике.

Не знаю, почему я просто не могу принять его ошейник. Он сказал, что на первый раз даст мне с пряжкой. Тот, который может быть легко удален, и не имеет замка. Но даже это заставляет меня чувствовать себя неловко. Легкая цепь, висящая на моей ключице терпима, но что-то более туго облегающее мою шею вызывает больше страха, чем гордости.

Я тяжело сглатываю и стараюсь не думать об этом, пока мои мысли возвращаются к сегодняшнему вечеру.

Да, сегодняшнему вечеру. Я с нетерпением жду его.

Мое сердце начинает безумную гонку от волнения, и мой желудок закручивается от тревоги, пока я думаю о том, что ждет меня впереди. Сегодня Айзек показывает меня. Я собираюсь находиться на сцене, в то время как он продемонстрирует сабспейс клубу. Он выпорет меня для нашего общего удовольствия, и будет подводить меня все ближе и ближе к опьяняющему состоянию. Я впиваюсь пальцами в пышные постельные принадлежности, нуждаясь, чтобы зацепиться хоть за что-нибудь, пока мои ноги дрожат от слабости. Я более чем готова к этому. Во многих отношениях я взволнована, но от других, я просто в ужасе. У меня остались слабые следы от кошки-девятихвостки, которую он использовал в прошлые выходные. Они почти сошли, но сегодня будут заменены на новые. Странно, как мысль об ошейнике вызывает страх, но мысль о том, что меня высекут и выпорют вызывает только возбуждение. Он не причиняет мне боль ради боли. Все только для удовольствия.

Подношу руку к шее, пока вспоминаю, как Айзек довел меня до такого состояния, что я потеряла контроль над своим сознанием. После того, как он в течение часа играл с моим телом, делая то, что считал нужным, я была в сознании и понимала, что не могла реагировать, как обычно. Это было почти как в трансе, мое тело пело от удовольствия настолько сильного, что я была буквально парализована. Он приказал мне не кончать больше, но я ничего не могла с собой поделать. Хуже того, я не могла отвечать ему. Я лежала безвольно на скамейки для порки, не чувствуя ничего, кроме как покалывание от интенсивного удовольствия, накрывающего меня.

Айзек закричал на меня, и плетка коснулась моей кожи, но вместо резкого всплеска боли, которую я чувствовала всего пару мгновений назад, я ощутила прилив сильного жара, распространившегося огнем по каждой клеточке моего тела. Мои соски затвердели, и я громко застонала, пытаясь пошевелиться, в то время как небольшая перегрузка моего разума заставила мою киску содрогнуться, и теплая жидкость потекла из моего горячего ядра вниз по внутренней стороне моего бедра.

— Котенок, — я помню, как он задавал мне вопрос голосом полным угрозы. – Ты намеренно ослушалась меня?

Он зарычал, когда сжал волосы у основания моей шеи и поднял мою голову вверх.

— Нет, — выдохнула я это слово, или, по крайней мере, думая, что произнесла его или попыталась сказать. — Хозяин, — я едва шептала, умоляя его о милости и понимании.

Если бы только я смогла испытать страх, в котором я нуждалась в этот момент. Но все, что я могла чувствовать, было нарастающее удовольствие и желание испытать на себе больше его прикосновений. Он прошелся зубами по моей коже, прежде чем припасть своими губами к моим, а затем пристроил свой массивный член к моему входу и резко вошел в меня с такой силой, что я закричала. Я кончала снова и снова, пока он врывался в меня, трахая так, словно владел мной. И в этот момент он действительно владел мной. И каждое мгновение с тех самых пор. Он подарил мне так много, а я все еще не дала ему одну вещь, которую он просил.

— Котенок.

Я задыхаюсь, когда смотрю вверх и вижу стоящего передо мной Айзека, одетого в черный вечерний костюм и выглядящий в нем чертовски сексуально. Он глядит на меня своими великолепными зелеными глазами с такой интенсивностью, которая заставляет меня задрожать. Я была настолько погружена в свои мысли, что даже не заметила, как он вошел.

— Хозяин, — говорю я с благоговением.

— Ты прекрасно выглядишь, — делает он мне комплимент своим низким голосом, шаря при этом своими наполненными желание глазами по моему телу.

Румянец обжигает мои щеки, и я тихо отвечаю:

— Спасибо, Хозяин.

Я хочу быть идеальной для него, желаю удовлетворить каждую его потребность.

Так почему же тогда я не ношу его ошейник? Почему бы мне не позволить ему иметь себя, когда он жаждет? — спрашивает голос в моей голове.

Моему внутреннему голосу стоит заткнуться.

Он подходит ко мне, и при каждом его шаге мое дыхание становится все быстрее и быстрее. Его пальцы проходятся вдоль моего плеча к краю шелкового халата. Он наклоняется, оставляя поцелуй на моей шее, а затем сладкий, целомудренный поцелуй на моих губах. Мне приходится сдерживать себя, чтобы не наклониться к нему. Я хочу большего. Намного большего.

— Ты будешь демонстрировать себя на сцене, — говорит Айзек, поймав мой взгляд и удерживая его, отчего мою кожу начинает покалывать.

Это констатация факта.

— Да, Хозяин, — говорю я покорно.

От его близости, я не чувствую ничего, кроме желания. Ошеломительного желания угодить ему и быть за это вознагражденной.

— Ты знаешь, что для тебя безопасно проделать все это, и что я никогда не попрошу моего котенка сделать что-то, что причинит тебе вред.

— Да, Хозяин, — соглашаюсь я.

Это необходимо для демонстрации. И я не возражаю. Я горжусь тем, что учитель будет использовать меня перед ними.

Айзек проводит длинным пальцем вдоль моего подбородка, останавливаясь, чтобы приподнять его.

— Ты будешь идеальной сегодня, — говорит он и его голос переполнен пылом, возбуждение нарастает во мне от его глубокой интонации, моя киска болезненно сжимается от необходимости.

— Многие из членов клуба не имеют ни малейшего понятия, как выполнять эту сцену. Мы окажем им услугу, обучая их, как делать это безопасно.

Я киваю головой, мое сердце грохочет в груди, а моя киска мучается от нужды.

Айзек, похоже, хочет сказать что-то еще, когда убирает мои волосы за плечи и целует меня в шею, но потом вздыхает.

— Я скучал по тебе сегодня, — признается он.

Мое сердце радостно бьется от его признания. Я тоже скучала по нему. Я хочу сказать ему, что мне жаль, в то время как глубокая боль оседает в моей груди. Это моя вина. Я сломана и не могу дать ему то, что он заслуживает. Из-за моего прошлого. Из-за Хозяина, который был у меня до него.

Айзек поднимает пальцами мой подбородок и притягивает мои губы к своим, словно прочитав мои мысли.

— Ты думаешь только обо мне, когда находишься со мной, — шепчет он напротив моих губ.

— Да, Хозяин.

Он поглаживает меня по голове, успокаивая.

— Пойдем, котенок.

Прикрепив тонкую цепочку, похожую на поводок, он ведет меня из комнаты на сцену.

Глава 13

Айзек

— Все это сейчас заведет Далию, — говорит Люциан с ухмылкой.

Он возбужден с тех пор, как попал сюда. Я никогда не видел его таким счастливым.

— Это не так просто, как выглядит, — предупреждаю я его.

Прошлой ночью он наслаждался шоу. Каждый наслаждался. Сабспейс является особенно притягательным психическим побочным эффектом БДСМ. Катя являлась прекрасным примером этого прошлым вечером. В конце шоу мне нужно было только слегка подуть на ее клитор, чтобы заставить кончить. Сегодня у нее будут болезненные ощущения. Я инстинктивно смотрю в сторону фойе, пока подношу бокал холодного пива к губам.

— Ни хрена! У нее нет такой терпимости к боли, как у твоего котенка.

Мое тело напрягается, когда он называет Катю ласкательным именем, которое я использую для нее. Странно, что я не возражаю против того, чтобы активные, властные мужчины в битком забитой комнате наблюдали за тем, как мой сладкий котенок кончает по команде и теряется в удовольствии, становясь невменяемой. Но упоминание ее ласкательного имени в устах другого мужчины подводит меня к краю. Это касается моего лучшего друга не в меньшей степени.

Он поднимает руки в жесте защиты.

— Твой котенок, — он подчеркивает слово «твой», и, можно сказать, что волосы на моем загривке опускаются.

— Ты в последнее время ходишь по краю, — говорит он тихо, и, понизив голос, спрашивает. — Это из-за, — он откашливается, — нападения?

Моя кровь леденеет, и я качаю головой. Мне ненавистно даже упоминание чего-то подобного, как только это сделано.

— Как я и говорил, все прошло легко.

Он кивает головой, на его лице появляется мрачный взгляд, когда он делает глоток виски.

— Ты даже не представляешь, как много хорошего сделал для нее.

Я наблюдал за дядей Далии для Люциана. Справедливость восторжествовала, когда этот ублюдок был убит. Человек, обижающий маленьких девочек, не заслуживает того, чтобы жить.

— Я счастлив, что она успокоилась.

Я действительно рад. Жизнь и смерть — две вещи, к которым я отношусь серьезно. Этого придурка было легко найти. С судимостью и знанием его текущего местонахождения, так как он находился в базах данных из-за прошлого осуждения, он стал легкой мишенью.

Я смотрю на свои руки, пока думаю о мужчинах, которых я убил. Я могу пересчитать их всех на обеих руках. И каждый заслужил смерть. Но мне ненавистно это. Я ненавижу сам себя.

Из-за всей этой крови на руках я не смогу удержать такую женщину, как Катя. Она не заслуживает убийцу. Но я могу дать ей справедливость. Я могу исцелить ее, прежде чем буду должен освободить ее.

Тех двоих мужчин, которых я ищу в Колумбии для моего котенка,… их трудно найти. Все указывает на то, что они мертвы. Но я не поверю, пока сам не увижу доказательства. У меня имеются друзья во многих местах. Высокопоставленные и не очень. И если они все еще дышат, то я найду их. Я не остановлюсь, пока не сделаю это.

Даже если она никогда не подчинится мне, я позабочусь, чтобы они заплатили за то, что сделали с ней.

— Мне жаль, что я заговорил об этом, — я слышу раскаяние в голосе Люциана. — Я вижу, тебя что-то беспокоит.

Я тяжело вздыхаю.

— Ты бы чувствовал то же самое, если бы Далия отказалась от тебя.

Я устал от этого. Катю абсолютно устраивает жить таким образом, но мне нужно больше.

Прошли недели, и каждый вечер Катя приходит и ждет меня в моей цепочке на шее. Когда я не встречаю ее у входа, чтобы поприветствовать, то она отказывает всем, кто уделяет ей внимание. Катя почтительна с ними, но отвечает, что ждет своего Хозяина.

От меня потребовалось всего лишь несколько раз прийти с ней и привести ее в офис, чтобы все поняли, что она моя. Она сидит у моих ног, пока я работаю, а потом я забираю ее в частные комнаты.

Игровые комнаты развлекают публику, где я хотел бы пометить ее, но я чувствую пустоту.

Она не хочет носить мой ошейник.

Не позволяет мне забрать ее домой.

До сих пор у нее ночные кошмары.

Она рассказывает мне о них постфактум, и меня убивает, что я не нахожусь с ней в этот момент там.

Она отказывает мне в роли Хозяина … в этом. Я даже не знаю, как все это назвать. Это похоже на детские игры. Да она покорна, и мне нравится ее общество. Но это не то, чего я хотел. Это только вкус того, что ей действительно нужно. И лишь часть того, чего я хочу от нее.

Но она не дает мне большего.

Не знаю, сколько еще, я смогу выдержать.

Прошлым вечером я наказал ее за отрицание меня. Я окончательно потерял рассудок. У меня имеются потребности, и она должна ознакомиться с ними. Она моя Рабыня, черт побери!

Катя не может ей быть, если не видит меня вне стен клуба «Х».

Я взял паддл и поставил ее на колени. Шлепая плоским паддлом снова и снова по ее пышной попке.

Справа, слева, по центру. Ее бледная кожа превратилась в ярко-красную. Она вскрикивала, считая удары, и слезы капали из уголков ее глаз.

Сорок ударов. Ее кожа стала горячей и с красными припухлостями. Я знаю, что сегодня на ее заднице выступят синяки.

Когда я закончил, она была горячей, влажной и готовой для меня. Я взял ее, вбиваясь каждым ударом, полным гнева, который накопился во мне. Она хотела этого. Это то, что вывело меня из себя так сильно. Она хотела, чтобы ее наказали. Она скорее пойдет на это, чем отдаст мне всю власть над собой.

Я ненавидел это. Она кончала снова и снова на моем члене, но у меня не выходило. Не таким образом.